Мне представлялось, что все эти лишние фунты как-то сами собой исчезнут за пару недель дороги, но как же я заблуждалась. Ко времени приезда в Миннесоту мой вес дополз до ста тридцати пяти.
То, что я нисколько не сбросила за дорогу между Айдахо и Миннесотой, хотя изо дня в день исправно крутила педали, объяснялось довольно просто. Когда мы распрощались с горами, моё тело уже привыкло к ежедневной нагрузке, мускулы налились, и мне больше не требовалось того огромного количества пищи, которое я уничтожала в первые месяцы похода. Пересекая Вайоминг и Южную Дакоту, мне следовало бы ограничить себя в еде, но, увы, мой аппетитище ничуть не уменьшился, и я продолжала поглощать так же много, как раньше.
До самой Миннесоты я никак не могла взять в толк, что пора сесть на диету. Затем пришлось полностью отказаться от хлеба, сладостей и молока. Весь следующий месяц мой ленч состоял лишь из маленького стаканчика йогурта и горстки зерновых хлопьев. Хотя диета и держала вес в узде, но всё же я не только не худела, но и терзалась вечным голодом.
Ларри, однако же, так и не прибавил ни фунта. Не важно, сколько бы он ни ел — всё сжигалось без остатка.
В начале третьей недели житья у Фритци мы наконец вывели велосипеды из заточения на свет Божий и учинили им тщательный техосмотр. Ларри сменил обод у заднего колеса и спицы у переднего. Мы заново покрыли смазкой втулки колёс и подшипники беговых роликов, вычистили и смазали жидким маслом цепи, все шариковые подшипники и тросы приводов тормозов, заменив при этом трос ручного тормоза и гибкий тросик привода переключения передач. Покончив с велосипедами, мы своими руками сшили себе водонепроницаемые нейлоновые «бахилы», доходившие нам почти до колен, чтобы в случае дождя натягивать их поверх кроссовок и шерстяных гетр, и несколько пар непромокаемых перчаток, надеваемых сверху на обычные, а также «попонки», закрывающие поясницу. 23 октября мы вновь навьючили наши велосипеды, распростились с Фритци и тронулись в путь во Флориду.
Из Сторрса мы направились на юго-восток, обратно в штат Нью-Йорк. Севернее Нью-Йорка мы переправились через Гудзон у Пикскилла и пересекли северо-западную часть Нью-Джерси, держа курс на Пенсильванию. Мы проследовали на северо-запад по 443-му шоссе до самого Гаррисбурга, вдоль хребтов Блу-Маунтинс, а затем повернули строго на юг и бодро покатили в Вашингтон — поглазеть на его достопримечательности. После двух последних недель бесцельного кочевья по дорогам «глубинки» людские толпы и транспорт на улицах столицы неприятно действовали на нервы, вызывая клаустрофобию. С нас хватило и пары дней, после чего мы двинулись на запад, в Фронт-Ройал, Вирджиния, где поднялись на хребет Аппалачей. Мы проследовали по знаменитым горным дорогам Скайлайн-Драйв и Блу-Ридж-Паркуэй через Вирджинию, в Ашвилл, Северная Каролина.
В Фронт-Ройале все, с кем бы мы ни заговаривали, одинаково выражали опасения, узнав, что мы держим путь на Драйв или Паркуэй. «В эту пору слишком холодно карабкаться туда на велосипедах. Ясное дело, на дворе ноябрь. Да и первый снег не за горами. Вот и листья облетели, а все туристские кемпинги на Паркуэй уже закрылись на зиму. На любой лагерной стоянке вы не найдёте ничего, кроме пары холодных сортиров да водопроводного крана».
Большинство велосипедистов, встреченных нами по пути к Новой Англии, также предостерегали нас насчёт Драйв и Паркуэй. Все, как один, утверждали, что из-за долгих крутых подъёмов дорога трудна даже для «старичка», не отягощённого вьюками.
И всё же, несмотря на все эти предостережения, нам с Ларри очень хотелось подняться на Аппалачи. И Драйв и Паркуэй, как известно, закрыты для грузового транспорта, теперь же, с приходом осени, там вряд ли будет много автотуристов. Мы надеялись, что из-за столь слабого движения дорога, вероятно, покажется нам сплошной шестисотмильной велотрассой.
После малонаселённых, бескрайних просторов Запада мы с трудом приспосабливались к запруженным машинами дорогам Среднеатлантического района Штатов. Едва ли не все восточные автомобилисты имели гадкую привычку отчаянно сигналить, стремясь оповестить нас о своём приближении. Кроме того, на Востоке большинство дорог напрочь лишено удобных для велосипедистов обочин, вот почему, вместо того чтобы двигаться «своей колеёй», мы только и делали, что увёртывались от автомобилей и полуприцепов. Дикое желание увильнуть от напряжённого лавирования в потоке «четырёхколёсных», от необходимости день-деньской и изо дня в день «наслаждаться» рёвом гудков заметно пересиливало всякое беспокойство по поводу холодов и крутизны подъёмов.
Эти двенадцать дней, понадобившихся на то, чтобы осилить путь по хребту Аппалачей из Фронт-Ройала в Ашвилл, стали для нас, пожалуй, одними из самых каторжных за всё время путешествия. Лишь изредка попадались участки пути, где шоссе более часа сохраняло свою строгую горизонтальность. Большую же часть времени мы старательно форсировали подъёмы, требовавшие, в зависимости от крутизны и протяжённости, от четверти часа до двух часов напряжённого внимания. Стоило нам только достичь вершины восхождения, как всего за пару минут мы с ветерком неслись вниз только затем, чтобы вновь предстать перед очередной кручей.
На спусках ноги просто сводило от холода. У подножия каждой новой «горы» приходилось сползать с велосипедов и некоторое время топать на своих двоих, чтобы размять мышцы, прежде чем приступить к новому восхождению. К концу дня нестерпимо ломило колени. К тому времени, когда мы добрались до Ашвилла, у нас окончательно созрело решение: во Флориде во что бы то ни стало модифицировать многоступенчатые передачи наших велосипедов в пятнадцатискоростные, чтобы не так сильно натруживать колени. Нам нужна была дополнительная первая передача — низшая передача — с тем чтобы на крутых подъёмах ноги могли бы крутить педали значительно быстрее.
«Горки» оказались не единственным бедствием. Вдоль Паркуэй днём с огнём не сыщешь и захудалой лавочки, поэтому, когда иссякали запасы, приходилось спускаться с хребта в долины, где приютились городки, закупать провиант, а затем вновь взбираться на Паркуэй. Порой одна только операция «спуск-подъём» отнимала никак не меньше часа. Всякий раз, попадая в бакалейную лавку, мы набирали столько всякой всячины, сколько могли впихнуть во вьючники,— обычно трёхдневный резерв, а потом всячески растягивали провизию, ежедневно ограничиваясь минимальным пайком. «Лишний» вес продуктовой ноши, точнее карабканье с ним назад, на шоссе, ещё больше осложнял наше путешествие. Однако после двенадцатидневной «разгрузки», когда мой ленч состоял из крохотного ломтика сыра и горстки подсолнечных семечек, а обед — из сваренных на пару овощей и горстки хлопьев, вкупе с тяжёлыми восхождениями, требующими большой затраты калорий, я наконец-то рассталась с жирком, моим неизменным спутником от самого Айдахо.
