Под рукописью лежала стопка рисунков. Она видела сотни иллюстраций, сделанных капитаном Бейкером, и была хорошо знакома с его манерой. На первом листе Клер увидела карикатуру: она перегибает Гарри через спинку стула и стучит по спине, чтобы из его горла выскочила косточка от вишни. Тревельян изобразил ее крупной, сильной женщиной с лошадиной физиономией, а Гарри был похож на тщедушного ребенка. Следующая карикатура изображала ее сидящей с книгой в руках на стуле у окна в комнате Тревельяна и жующей яблоко. Подпись под рисунком гласила: "Американская наследница знакомится с капитаном Бейкером в "латинском варианте".
На другой карикатуре Клер сидит верхом на лошади, вставшей на дыбы. В руках у нее кнут, которым она повелевает больному старику усмирить животное. Еще одни рисунок: она сидит во главе очень длинного стола, в герцогской короне вокруг - странные родственники Гарри, причем каждый из них изображен мастерски.
На столе было еще много записей и рисунков, но Клер не стала их рассматривать. Аккуратно сложив все бумаги, она отошла к окну.
- Ну что, вы выяснили то, что хотели? - раздался за ее спиной голос Тревельяна.
Она не вздрогнула, не испугалась, ее не смутило, что Тревельян, очевидно, давно наблюдал за ней. Она обернулась: Тревельян стоял в странном длинном одеянии и улыбался, как будто ждал похвалы за то, что сумел так долго хранить свою тайну.
- Вы - капитан Бейкер, - сказала Клер тихо, почти шепотом.
- Да. - В голосе Тревельяна звучали гордость и ожидание.
- Я ухожу. Гарри ждет меня.
Улыбка сошла с лица Тревельяна. Он схватил ее за руку.
- И вам больше нечего мне сказать?! Вы же так интересовались капитаном Бейкером!
Клер не поднимала глаз.
- Мне нечего вам сказать. - Как можно вежливее она высвободила руку и направилась к лестнице.
- Я увижу вас завтра? - спросил Тревельян. Она остановилась и сказала, не оборачиваясь:
- Нет, я не приду завтра. - И пошла вниз.
- Приходите, уходите - мне все равно! - крикнул он ей вслед и вернулся в комнату. "Как странно она себя повела", - подумал он. С первого дня он только и слышал: "Какой замечательный, какой великий капитан..." И он действительно великий человек. Почему же сейчас, узнав правду, Клер так непонятно отреагировала?
Тревельян поднял голову. Может быть, ей он тоже внушает страх? Так уже бывало раньше. Многие люди, слышавшие о нем, знавшие его работы, при встрече начинали заикаться и дрожать. Он улыбнулся и бросился следом за Клер.
Он нагнал ее у самой двери и схватил за руку.
- Почему вы вдруг испугались? Я такой же человек, как и все смертные, из плоти и крови. Мы можем продолжить наши встречи!
- Неужели?
- Конечно. - Тревельян не заметил иронии в ее голосе. Клер стояла неподвижно, пристально глядя на Тревельяна.
- Шрамы на ваших щеках - это от удара копьем в Африке? Наконечник прошел насквозь?
Тревельян кивнул.
- А шрамы на спине - следы когтей льва?
Он улыбнулся. Как приятно сознавать, что эта женщина так много знает о нем. Многие слышали о нем и его приключениях, но далеко не всем дано было прочесть то, что он написал. Тревельян страстно желал, чтобы именно Клер знала все о его жизни.
- А шрамы от ножа на ребрах? Тревельян молчал.
- Вы - магистр секты суфистов, - прошептала Клер.
Он изумился.
Клер грустно улыбнулась.
- Теперь я знаю о вас то, чего не знает ни один человек в мире. Вы писали, что стали магистром секты суфистов, но один из ваших оппонентов сообщил что это совершенно невозможно: для того чтобы быть принятым в орден, нужно пройти через особую церемонию. Насколько я знаю, она заключается в том, что человека повергают в транс и он наносит себе... - она остановилась, не в силах произнести вслух, что ему пришлось перенести. Тревельян - ученый каких мало. Ему мало просто изучать жизнь, он желал испытать все сам. Чтобы стать магистром ордена суфистов, священником "религии прекрасного", как ее иногда называют, он должен был войти в состояние транса и во время ритуального танца нанести себе удары ножом. Считается, что магистр способен исцелять раны новообращенных одним прикосновением.
Тревельян слегка поклонился, признавая ее правоту.
Клер опять посмотрела на него и коснулась ручки двери. Он взял ее за руку.
- Какая разница, что было в прошлом. Вы ведь можете приходить ко мне. Я буду... - Он улыбнулся: - Я буду учить вас языку Пеша.
Клер вырвала у него руку.
- А чему буду учить вас я?
- Не понимаю, о чем вы?
- Может быть, я смогу объяснить вам, что значит быть американской наследницей. Может быть, вы поймете, что такое американка, собирающаяся стать герцогиней.
- Постойте, Клер...
Ее гнев нарастал. Она надеялась, что успеет уйти от него, сумеет сдержаться, но все вышло иначе.
- Может быть, вы хотите написать книгу о своих наблюдениях надо мной? И ваши рисунки будут продаваться в книжных лавках по всему миру?
Тревельян наконец сообразил, что ее так рассердило.
- Вы ведь знаете: я пишу обо всем, что вижу.
- В том числе и о своих друзьях! - Она улыбнулась. - Не могу понять, как это я сразу вас не узнала. Шрамы. Холодный взгляд, которым вы смотрите на все и вся, как будто определяете, классифицируете живые существа и предметы. А какое латинское название вы дали мне? "Американус бакерус"? Полагаю, вы будете первооткрывателем! Или меня назовут как-то по-другому? Например "Американа бакера"?
- Я не совершил ничего ужасного! Почему вы так говорите со мной?
- Разве?! При каждом удобном случае вы задавали мне вопросы обо мне и моей семье. Вы спрашивали меня о людях, которых я встретила здесь. - Она сжала губы. - Вы спрашивали меня и о капитане Бейкере, и о... - Клер оглядела его с головы до ног. Вы спрашивали меня и о себе. Это похоже на подслушивание и подглядывание, капитан Бейкер. Или я по-прежнему могу называть вас Тревельяном? Или вообще никак не называть?
Клер сделала шаг к двери, но Тревельян загородил ей дорогу.
- Я не собирался лгать вам, - сказал он. - Есть причины, вынуждающие меня сохранять инкогнито.
- Чтобы продолжать шпионить?
- Я никогда этим не занимался!
- Может быть, в Пеше по-другому относятся к шпионам? Клер видела, что Тревельян хорошо понимает ее.
- Я поясню вам, мистер, не знаю как вас называть! Я не туземка и не буду объектом вашего изучения. Когда я вспоминаю, как вы сидели и наблюдали за мной у Мактаврита, потом здесь... А я... я помогала вам, когда вы болели. - Она отошла от него, как будто даже стоять рядом с ним ей было неприятно. - Я не принадлежу к аборигенам, чьи странные и интересные обычаи вы можете изучать. Я американка, и очень богатая американка. Если вы посмеете хоть что-нибудь опубликовать обо мне, я привлеку вас к суду!
Тревельян с изумлением взглянул на Клер и отступил в сторону.
- Я не стану писать о вас, мисс Уиллоуби. Прощайте. Желаю вам счастья с вашим герцогом.
Клер не обратила внимания на его последние слова и молча вышла.
Глава 10
Когда Клер вернулась в дом, вся семья уже сидела за столом. Она не пошла переодеваться, хотя ее платье выглядело не лучшим образом. Не обращая внимания на взгляды слуг, она подошла к дверям столовой и уже собиралась войти, когда один из них остановил ее.
- Ее светлость требует, чтобы обедающих не беспокоили по время трапезы, - сказал он.
Клер посмотрела на него.
- Когда я стану герцогиней, непременно вспомню ваши слова, - спокойно бросила она.
Он тут же открыл перед ней дверь.
Клер подошла прямо к Гарри и села рядом с ним. Только что подали суп.
- Мне нужно поговорить с вами, - обратилась к жениху Клер.
Клер достаточно давно находилась на Британских островах и знала, что никто никогда и ни при каких обстоятельствах не должен прерывать обед англичанина. Это правило впитывалось с молоком матери, ему следовали все.
Гарри был так потрясен, что замер с открытым ртом.
- Я должна поговорить с вами. Немедленно!
Клер не смотрела на остальных, но чувствовала, что все они уставились на нее, пораженные нарушением этикета. Она не сомневалась, что своим поступком только укрепляет их во мнении, что все американцы - варвары.
Гарри положил ложку, отодвинул стул и последовал за Клер.
- Что случилось? - спросил он, уверенный в том, что лишь чья-то неожиданная смерть могла стать причиной подобной бестактности.
- Я должна поговорить с вами.
Гарри забеспокоился. Вдруг что-то случилось с его матерью? Нет, ему бы сразу сообщили, если бы что-то произошло. Тогда он предположил, что Клер решила расторгнуть помолвку. Гарри боялся этого. Если он потеряет свою богатую американскую Наследницу, мать очень разгневается.
Пока они шли к голубой гостиной, Гарри готовился к худшему. Если что-то заставило Клер переменить решение, он сделает все, чтобы переубедить ее. Может быть, Клер бесит запрет матери подавать еду в комнаты? Если дело только в этом, он пойдет против правил и разрешит Клер есть у себя.
