После нашей с ним близости мы начинаем утопать в безграничной нежности.
— Я готов не выходить их этой комнаты до послезавтра, — скользит подушечками пальцев по плечи и целует меня в шею.
— Ой, нет, — лениво тяну я. — Так долго я здесь пробыть не смогу, — и прижимаюсь спиной к его широкой груди. — Мне сегодня к сестре на работу съездить надо, — вывожу пальчиком витиеватые узоры у него на руке.
— Это по поводу Кати? — ласкает губами за ушком.
— Да, — тяжело вздыхаю я. — Чтобы не нервировать беременную девушку, я решила взять весь удар на себя.
— Ты говорила, что у тебя очень строгая и властная сестра. Странно только, что у такой матери дочь попала в такую сложную ситуацию.
— Можно сказать просто — залетела, — переворачиваюсь на бок и смотрю прямо в глаза.
— Я не хотел грубо выражаться, — спокойно отвечает, замечая изменения в моем настроении.
— Надо уметь называть вещи своими именами, — тянусь рукой к прикроватной тумбе и беру свой телефон. Смотрю на экран — десять часов утра. — Вот именно потому, что ее воспитывали в чрезмерной строгости, она и вляпалась в историю с твоим другом. Запретный плод всегда сладок, — отключаю экран и поднимаюсь с кровати, заворачиваясь в покрывало, при этом Эльдар остается лежать в виде Аполлона.
— Я тоже твой запретный плод? — усмехаясь прожигает меня взглядом и закидывает руки за голову, демонстрируя передо мной во всей красе все свое достоинство.
— Ты можешь считать себя моим персональным молодильным яблочком, — беру первую попавшуюся под руку подушку и хихикая бросаю ее прямо в парня.
***
Захожу в приемное отделение районной больницы. На посту сидит медсестра. Девушка усердно заполняет какой-то журнал.
— Кхе-кхе! — беру с вешалки белый халат и набрасываю его на плечи.
— Здравствуйте! — поднимает на меня глаза. — А вы к кому?
— Мне нужна Орлова Светлана Андреевна. Где я могу ее найти? — достаю из сумочки плитку молочного шоколада и кладу перед ней на стол.
— Спасибо, — улыбается она и сразу же прячет ее в шуфлядку. — Она в ординаторской. Сейчас на право и последняя дверь слева.
— Спасибо, — киваю. Стараясь не сильно стучать каблуками по кафельному полку, нахожу нужную мне дверь. Из-за двери слышу строгий голос сестры. Явно кого-то сейчас вычитывает. Жду несколько минут, затем настойчиво стучусь в дверь.
— Войдите! — гремит она из-за двери.
Сосчитав до пяти, я жму на ручку и заходу внутрь. Сестра сидит за столом, а перед ней стоит пожилая санитарка виновато опустив глаза в пол.
— Идите, Любовь Петровна! — ее голос звучит подчиняюще. — И что бы это было в последний раз. Иначе мне придется рассказать все заведующему. Вы поняли?
— Угу, — кивает она и быстро выскакивает из кабинета.
— Привет, Света! — натягиваю милую улыбку.
— Привет! — отвечает, поправляя на голове белую шапочку. — Каким ветром? — недовольно бурчит она.
— И я рада тебя видеть, — не дожидаясь приглашения присесть, с невозмутимым лицом отодвигаю стул, вешаю на спинку сумочку и сажусь напротив стола.
— У тебя что-то случилось? — строго смотрит на меня сквозь очки, которые сползли на кончик носа.
— По-твоему, я не могу просто приехать и навестить свою сестру? — иронично спрашиваю эту вечную злюку. Я всегда удивлялась тому, как эта вечно недовольная жизнью женщина умудрилась выйти замуж и нарожать детей. Она старше меня всего лишь на пять лет, по внешнему виду на все десять. Не ухоженное лицо. На голове не закрашенная седина. Про маникюр я вообще молчу.
— Нет, — фыркает она и встает со стула. — Кофе будешь? — подходит к тумбочке и нажимает кнопку на электрическом чайнике.
— Спасибо. Я не пью растворимый, — отвечаю, а сама ищу в голове подходящую фразу, с которой будет правильно начать наш разговор.
Света достает чашку, насыпает в нее две чайных ложки кофе, ложку сахара и заливает все это кипятком.
— Давай, выкладывай, зачем ты приехала сюда. Точнее сказать, спустилась к нам простым смертным, с небес на землю? — пытается уколоть меня своими слова.
— Свет, ты хочешь сейчас как-то меня задеть? — смотрю на ее подрагивающие пальцы, когда она снова садиться на свое место. — По-моему я перед тобой нив чем не виновата и как минимум не заслуживаю на подобный тон.
— Прости, — отводит глаза в сторону. — Я, наверное, не права, — делает глоток из чашки и отставляет ее в сторону. — Просто дома черти что творится, — снимает очки, прикрывает глаза и зажимает пальцами переносицу.
— Что случилось? — настораживаюсь в ожидании ответа. Может, Катя уже рассказала маме о своем положении и, я зря сюда приехала.
— Мне кажется, что Николай мой загулял, — отвечает тяжко вздыхая.
— Конкретно знаешь или предполагаешь?
— Практически уверена, — стягивает с головы медицинскую шапочку и бросает ее к очкам. — Я сутками на работе. Он на службе. Работали. Для детей старались. А в последнее время, он так резко изменился. Какие-то тайны появились. Дежурства по выходным. Телефон начал прятать. Даже в туалет его с собой носит.
И почему я не удивлена? Передо мной веди сидит давно не женщина, а ломовая лошадь. С характером похлеще, чем у любого абьюзивного мужика. Она все вечно контролирует. Всех держит в ежовых рукавицах. Всеми командует. Всех прессует. Это же невыносимо! Очень тяжело жить под постоянным гнетом свое жены, которой кто-то, когда-то сказала, отрастить титановые яйца, зацепить за свою шею эшелон и переть его до тех пор, пока глаза на лоб не вылезут. И мало того, она заставляет всех вокруг делать то же самое, даже если им не хочется. Ее вообще не очень интересуют чужие желания.
— Свет, — подсовываюсь стул ближе и подаюсь вперед. — Когда ты была у косметолога? Или у парикмахера? Когда ты в последний раз покупала себе что-нибудь?
— Не помню. Кажется, что никогда, — обреченно отвечает просевшим голосом, уставшим от этой жизни голосом.
— В этом вот вся и проблема, — при всем негативе с ее стороны, стараюсь говорить с ней мягко без всяких колкостей или ехидства. — Ты давно забила на себя. И твой муж сделал то же самое. Хочешь что-то изменить в ваших отношения, начни в первую очередь с себя. Стань счастливой, и он плюнет на всех своих любовниц. Купи себе что-нибудь. Сделай новую прическу. Сделай то, что принесет тебе радость. Не детям, мужу, свекрови. А именно тебе!
Я давно поняла, что нельзя в этом мире перекладывать ответственность за свое счастье на других. Дети, муж, родители — это все прекрасно, но все они отдельные личности, которые несут ответственность исключительно за свои чувства. К сожалению, все люди на самом деле одиноки. Мы в одиночестве приходим в этот мир и
