в одиночестве из него уходим. Родители умирают. Дети вырастают. Мужья уходят. У тебя остаешься только ты. И только ты сама несешь ответственность за то, что у тебя внутри. Счастье нельзя навязать, если ты в себе его не ощущаешь. Тебе никогда не будет хорошо, если тебе наедине с собой плохо. А если наоборот и тебе хорошо и спокойно даже в одиночку, то и всем вокруг рядом с тобой будет тепло и уютно.
— Тебе меня не понять, — фыркает сестра. — У меня другая жизнь. Семья. Дети. Я не могу делать что-то для себя, потому что стараюсь для семьи! — кричит она. — Это ты у нас, как попрыгунья стрекоза. Мужиков меняешь чаще, чем белье. Живешь только ради себя любимой!
— Ты не думаешь, что возможно я тоже хочу семью и детей?! Но мне этого господь не дал! И что теперь мне делать? Умереть? Или ненавидеть весь мир? Проклинать замужних женщин? Или тебя винить за неудачный аборт? Забыла, кто мне его делал? — на последней фразе я буквально срываюсь.
Светлана смотрит на меня ошалевшими глазами. Впервые в жизни я позволила себе упрекнуть ее в этом.
— Не ожидала от тебя такого, — шокировано качает головой.
— Умею удивлять, — вскакиваю на ноги и с психом срываю со спинки стула свою сумочку. — Кстати, ты хотела узнать зачем я пришла, — перевожу дыхание и пытаюсь успокоиться. — Поздравляю тебя! Ты станешь бабушкой! Аборт делать поздно. Катя поживет у меня. Деньгами я ей помогу, — смотрю на Свету и вижу, как ее глаза медленно ползут вверх. Сестра шокировано, несколько раз открывает и закрывает рот.
— Как? Как это произошло? — дрожит ее подбородок.
— А как это у всех происходит?
Пауза.
— Это расплата за мой грех? — кивает и жалобно выдыхает она. — За что мне это все? — слезы подступают к ее глазам, а плечи начинают подрагивать.
— Я не знаю за что. Но уверена, что это большая радость, а никакая не расплата, — уверенно отвечаю.
Мне становится жалко сестру. Какая бы, она не была, а все же родная кровь. Я подхожу к ней и обнимаю. Светка не сопротивляется. Я чувствую, как ей плохо и ужасно больно в этот момент.
— Кто он? Кто отец? — всхлипывает сестра.
— Сын Рустама, — тихо отвечаю я.
— Того самого? — слезы из ее глаз начинают течь рекой.
Ну вот. Сломалась стальная женщина.
— Того самого…
Эльдар
— Cынок, — раздается мамин голос из-за моей спины. Оборачиваюсь. — Зайди к отцу, — взволновано просит меня мама.
Блин! Не хотелось бы с ним сегодня встречаться, но по всей видимости, придется. Мать чуть не плачет.
— Что случилось? — подхожу к ней.
— Амина, — всхлипывает мать и вытирает глаза свободным краем хиджаба.
— Что с ней? — матерюсь про себя отборным ругательством. При женщинах положено сдерживаться.
— Отец избил ее, — выдавливает сквозь слезы.
— За что? — спрашиваю строго.
— Она сбежать хотела, но охранники отца нашли ее. Она сейчас в комнате под замком сидит. До свадьбы запрещено ее выпускать, — начинает судорожно рыдать, прикрывая ладонями лицо.
Как меня достали эти их средневековые методы. Еще бы ее на баранов обменяли. Или за дрова продали.
— Я сначала зайду к сестре, — мягко говорю и отвожу ее руки от лица. — Откроешь мне дверь?
— Отец злиться будет, — настораживается мать.
— Он не узнает, — успокаиваю ее. — Я быстро с ней поговорю и спущусь к нему.
Мама недолго сомневается, и все же выполняет мою просьбу. Захожу в комнату к сестре. Она сидит в углу, прижав голову к коленям.
— Амина, — тихо зову ее по имени, но девушка не реагирует. Подхожу к ней и аккуратно присаживаюсь на корточки рядом. Сестра сжимается еще сильнее.
— Уходи, — всхлипывает она.
Беру рукой за подбородок и заставляю ее посмотреть на меня. Замечаю запекшуюся на пересохшей губе кровь. Провожу рукой по сбившимся, шоколадным волосам: — Что он с тобой сделал? — нежно глажу пальцами по напухшей щеке.
— Я думала, что он убьет меня, — смотрит на меня миндалевидными глазами, полными слез.
— Ну все, все, — прижимаю ее к себе. — Тебя больше никто не тронет. Я тебе обещаю.
— Мне очень страшно, Эльдар, — испуганно всхлипывает.
— Почему ты мне не позвонила? — выдыхаю и отстраняюсь.
— Все как-то быстро получилось. Мы в городе были. Ездили за покупками. У меня в руках оказалась банковская карта и я решила, что это шанс на спасение. Но я только и успела, что снять деньги. Они сразу же нашли меня.
— Н-да… — тру лицо руками.
Вот к чему приводит принудительное замужество. По-хорошему ей бы побои снять и врачу показаться, но отец не позволит. Тоже мне, цивилизованное общество. На руках замечаю фиолетовые синяки от пальцев.
— Отец? — дотрагиваюсь костяшек.
— Нет, — мотает головой. — Это Аслан.
— Вот урод! — рявкаю я. — Кем он себя возомнил? — прикрываю глаза, пытаясь справится с накатывающими эмоциями
— Куда били? — хмурюсь.
— По лицу. Спине. Попе, — с отчаянием отвечает, а глаза снова наполняются влагой. — Было очень больно.
Сука!
— Послушай меня, Амина. Я прошу тебя вести себя с ними покорно. Изобрази смирение и не нарывайся. А я что-нибудь придумаю. Я спасу тебя от этого брака, — обещаю ей.
— Я тебе верю, — сдавлено шепчет и смотрит на меня затравленным зверьком.
— Все будет хорошо, — снова обнимаю ее и целую в макушку. До свадьбы Амины и Сакаева осталось всего нечего. Надо что-нибудь придумать, чтобы расстроить эту свадьбу и переубедить отца. Доказать ему, что Валид ей не пара.
Прощаюсь с сестрой и в напряженном молчании иду в кабинет отца. Но как на зло, не застаю его на месте. От охраны узнаю, что он с Асланом срочно уехали по делам.
Валерия
Эльдар: Ты где?
Валерия: Дома. Ужин готовлю.
Эльдар: Меня пригласишь?
Валерия: Ты голоден?
Эльдар: Как волк!
Валерия: Пирожков нет и не предвидеться. Могу предложить пасту с морепродуктами.
Эльдар: Мне будет достаточно и красной шапочки.
Валерия: Тогда жду тебя через час.
Как дурочка пялюсь на экран телефона. Так и хочется спросить: Валерия Андреевна, вам сколько годков то? Пятнадцать? Шестнадцать? В каждой женщине живет та самая, маленькая девочка. Которая верит в любовь. И совершенно не важно, первую или последнюю. Давно я не испытывала такой окрыленности, как сегодня. И дело тут совсем не в сексе. Нет. В нем конечно тоже. Но это что-то совершенно другое. Что-то давно забытое. Моему телу снова хочется жить. Весь день я возвращаюсь мыслями и вспоминаю сегодняшнюю ночь. Стыдно представить, что мы делали. Ощущение, что я совратила мальчика и теперь меня за это накажут. Хотя, судя по его умелкам, он давно переплюнул самых опытных жрецов любви.
Отключаю
