Когда на стоянку (Чингисхана) дошел об этом доклад, Чингисхан спросил о положении начальствующих лиц Зарнука; соизволив разгневаться на их уклонение, он отправил гонца для их (скорейшего вызова) к себе. Они тотчас поспешили к стопам его величества и, став удостоенными различного рода особых благоволений, получили помилование.
Вышел приказ, чтобы население Зарнука выгнали в степь; молодые люди были назначены в хашар Бухары, а другим было дано разрешение вернуться (в город).
Зарнук Чингисхан наименовал Кутлуг-балыг (Счастливый город). Из числа туркмен той стороны один проводник, имевший о дорогах полную осведомленность, вывел (монгольские) войска на границу Нура по дороге, которая не была большим трактом. С тех пор эту дорогу называют ханской дорогой.
Тайр-бахадур, который находился в передовом отряде, отправил посла с извещением, (полным) обещаний (помилования) и угроз (за сопротивление) о прибытии хана. После обмена послами население Нура через посла отправило к его величеству яства и изъявило покорность.
После благосклонного приема яств вышел приказ: «Субэдай (Субэдэй. – А.М.) прибудет к вам вперед, вы передадите ему город». Когда прибыл Субэдай, они повиновались приказу, а шестьдесят человек отборных мужей в сопровождении сына эмира Нура, по имени Ил-ходжа, послали в Дабус в виде помощи.
Когда Чингисхан прибыл, они устроили ему почетную встречу и поднесли приличествующие обстоятельствам яства и продовольствие. Чингисхан отличил их особым благоволением и спросил: «Как велика установленная султаном подать в Нуре?»
Ему сказали: «Тысяча пятьсот динаров». Он повелел: «Дайте наличными эту сумму, и помимо этого (вам) не причинят ущерба». Они дали просимое и избавились от избиения и грабежа.
Оттуда он направился в Бухару и в первых числах месяца мухаррама 617 г. х. (март – апрель 1220 г. н. э.) расположился лагерем в виду города Бухары, у ворот цитадели. Следом прибывали войска и располагались кругом города.
Войско Бухары состояло из двадцати тысяч человек. Их предводитель Кук-хан и другие эмиры, как Хамид Пур Таянгу, Суюнч-хан и Кушлу-хан, ночной порою со своими людьми уходили из крепости (спасая свою жизнь). Когда они достигли берега Джейхуна, разъезд (вражеского) войска напал на них и пустил по ветру небытия следы их (существования).
Рашид ад-дин, «Сборник летописей», т. 1, кн. 2, с. 199–205.
После захвата Отрара Чингисхан направился к Бухаре – самому близкому городу, к средоточиям султанских знамен – и осадил ее. Этим он стремился вбить клин между султаном и его войсками, разделенными так, что их нельзя уже было собрать, даже если бы султан понял (ошибочность) своих действий. И вот Чингисхан остановился у стен Бухары, окружил ее, умножив свои силы за счет согнанных сюда пехотинцев и всадников из Отрара. Сражение за Бухару продолжалось днем и ночью, пока он не завладел ею благодаря своей мощи и силе.
Когда амир-ахур Кушлу и находившиеся с ним сподвижники султана увидели, что Бухара вскоре будет взята, они, обсудив дело между собой, решили заменить позор поражения остатком решимости. Они сошлись на том, что выступят все, как один, и начнут атаку, чтобы избавиться от петли и спастись от тяжести гнета. Так они и поступили и вышли, и если бы Он (Аллах) пожелал, то имели бы успех.
Когда татары увидели, что дело плохо, положение серьезно, что лезвие заострено, а зло велико, они обратились вспять перед их авангардом и открыли им путь для бегства. Если бы мусульмане сопроводили одну атаку другой, отбрасывая их словно пинком в спину и ввязываясь в сражение, то обратили бы в бегство татар. Но так как судьба отвернулась от них, они довольствовались лишь своим спасением. Когда татары увидели, что их цель – (только) избавление, они бросились следом за ними, стали перекрывать пути их бегства и преследовали их до берегов Джейхуна. Из них спасся лишь Инандж-хан с небольшим отрядом. Гибель постигла большую часть этого войска. А из вещей, оружия, рабов и снаряжения татары захватили столько, что сами стали богаты, а их вьюки тяжелы.
Шихаб ад-Дин Мухаммад ан-Насави, «Жизнеописание султана Джелал ад-Дина Манкбурны».
На другой день, на рассвете, жители (Бухары) раскрыли ворота города, и люди из имамов и ученых лиц явились к его величеству с выражением раболепия. Чингисхан поехал осмотреть город и крепость и въехал в город. Он проскакал до соборной мечети и остановился перед максурой[57]. Сын его, Тулуй-хан, спешился и взошел на мимбар[58]. Чингисхан спросил: «Это место – дворец султана?» (Ему) сказали: «Это дом господний!»
Он слез с лошади и поднялся на две-три ступени мимбара и повелел: «Степь лишена травы, накормите наших коней!»
Бухарцы открыли двери городских амбаров и вытащили зерновые хлеба, а сундуки со списками Корана превратили в конские ясли, бурдюки с вином свалили в мечети и заставили явиться городских певцов, чтобы они пели и танцевали. Монголы пели по правилам своего пения, а знатные лица (города), сейиды, имамы, улемы и шейхи, стояли вместо конюхов у коновязей при конях и обязаны были выполнять приказы этого народа.
Затем Чингисхан выехал из города. Он заставил явиться все население города, поднялся на мимбар загородной площади, где совершаются общественные праздничные моления, и после изложения рассказа о противлении и вероломстве султана сказал: «О люди, знайте, что вы совершили великие проступки, а ваши вельможи – предводители грехов. Бойтесь меня! Основываясь на чем, я говорю эти слова? Потому что я – кара господня (Всевышнего Тэнгри. – А.М.). Если бы с вашей (стороны) не были совершены великие грехи, великий господь не ниспослал бы на ваши головы мне подобной кары!»
Потом он спросил: «Кто ваши доверенные лица и особо надежные люди?»
Прием Чингисханом послов. Иллюстрация к «Сборнику летописей» Рашид ад-дина, XIV в.
Каждый назвал своих доверенных. В качестве охраны он приставил к каждому (из них) по монголу и тюрку, чтобы те не позволяли ратникам причинять им вреда.
Когда (Чингисхан) покончил с этим (делом), он закончил (свою) речь тем, что вызвал богатых и зажиточных лиц и приказал, чтобы они отдали свои зарытые ценности. (Всего таких) оказалось 270 человек, (из них) 190 горожан, а остальные иногородние. Требования денег от их доверенных происходили согласно приказу: брали то, что они давали, сверх того никаких поборов и взысканий не чинили.
Затем (Чингисхан) приказал поджечь городские кварталы, и в несколько дней большая часть города сгорела, за исключением соборной мечети и некоторых дворцов, которые были (построены) из кирпича. Мужское население Бухары погнали на военные действия против крепости, с обеих сторон установили катапульты, натянули луки, посыпались камни и стрелы, полилась нефть из сосудов с нефтью. Целые дни таким образом сражались. В конце концов гарнизон очутился в безвыходном положении: крепостной ров был сровнен с землей камнями и (убитыми) животными. (Монголы) захватили гласис при помощи людей бухарского хашара и подожгли ворота цитадели. Ханы, знатные лица (своего) времени и особы, близкие к султану, по (своему) величию не ступавшие (до сих пор) на землю ногою, превратились в пленников унизительного положения и погрузились в море небытия. (Монголы) из (тюрков) – канглыйцев оставили в живых лишь по жребию; умертвили больше тридцати тысяч мужчин, а женщин и детей увели (с собою) рабами. Когда город очистился от непокорных, а стены сровнялись с землей, все население города выгнали в степь к намазгаху[59], а молодых людей в хашар Самарканда и Дабусии. Чингисхан отсюда направился на Самарканд, намереваясь его взять.
Рашид ад-дин, «Сборник летописей», т. 1, кн. 2, с. 205–206.
После того как Чингис-хан освободился от взятия крепости (Бухары), он приказал переписать всех главных лиц и старейшин города. Это было сделано. Когда (список) показали ему, он приказал доставить их к нему, и те прибыли. Он сказал жителям Бухары: «Я требую от вас те слитки серебра, которые продал вам хорезмшах. Они принадлежат мне и взяты у моих людей (у убитых монгольских купцов. – А.М.). Сейчас они у вас».
Чингисхан обращается к жителям города Бухары. Иллюстрация к «Сборнику летописей» Рашид ад-Дина. Индийская художественная школа. Эпоха Великих Моголов, XVI в.
Затем он приказал (жителям Бухары) уйти из города. Они ушли, лишенные своего имущества. Ни у кого из них не осталось ничего, кроме той одежды, что на нем. Неверные вошли в город и стали грабить и убивать всякого (из не ушедших), кого находили… Неверные подожгли город, медресе, мечети и всячески истязали людей, домогаясь денег. Затем они направились в Самарканд, убедившись в том, что хорезмшах не в состоянии бороться с ними, а (люди хорезмшаха) находились в месте его расположения между Термезом и Балхом. Неверные забрали с собой пленных из уцелевших жителей Бухары, которые шли с ними пешком в самом ужасном виде. Тех, кто изнемог и не был в состоянии идти, они убивали.
