— Если только вы что-нибудь увидите через головы, здесь столько народу.
Но и посмотрев, она не очень поняла, что делать. Загадочные и непонятные черные и красные, четные и нечетные совершенно сбили ее с толку. Группа игроков, сидящих перед Хендриком, вдруг снялась с места и ушла, громко жалуясь, что они проиграли очередную кучку фишек и теперь надо идти покупать их снова. Хендрик показал Фелисити, куда ставить, и когда она делала точно так, как он говорил, она выигрывала. После нескольких раундов она решила играть самостоятельно и постепенно проиграла все, что у нее набралось до этого, и в придачу все свои фишки. Хендрик усмехнулся:
— Вы всегда сдаетесь, когда начинаете проигрывать. Так вы не вернете свой проигрыш.
Он встал, уступая место новым игрокам.
— Я слышала, что надо прекращать игру и уходить, как только выиграешь, — сказала Фелисити, и они вместе вышли из зала.
— Может быть, вам не стоило и начинать. Тогда бы вы никогда не узнали, везучая вы или нет. — Он казался очень огорченным, и уже второй раз за вечер Фелисити подумала, что к нему, видимо, применима поговорка «везет в картах, не везет в любви».
Хендрик пошел к кассе менять фишки на наличные, и в этот момент девушка увидела Берна и Изабель — они стояли всего в двух шагах от нее.
— Ну как? — спросил Берн у Фелисити. — Как вы сыграли?
— Я проиграла. А Хендрик выиграл.
— Этого следовало ожидать. Я вообще не могу понять, почему Хендрик никак не хочет стать профессиональным игроком. Ему всегда чертовски везет. Он разорил бы любой банк, даже Монте-Карло.
— Наверное, азартные игры ему не по душе, — заметила Фелисити, не сводя глаз с длинного белого платья Изабель, щедро украшенного возле ворота и на талии разноцветным бисером.
— Бедный Хендрик, — прошептала Изабель. — Вон он идет. Даже поверить нельзя, что он выиграл, правда? Вид у него такой, как будто ему не на что даже вернуться домой.
— Кстати, казино часто оплачивает обратную дорогу, — напомнил ей Берн. — Им не хочется, чтобы вы умерли на каменной скамейке напротив их красивого входа.
— Кто это собирается умирать на каменной скамейке? — спросил Хендрик, подходя к ним.
— Вы, если не бросите играть, — расплылся Берн в широкой улыбке. — Ну ладно, пойдемте, поедим что-нибудь. Как вы думаете, здесь есть приличный ресторан?
— Да, но сегодня он, наверное, еще не работает, — ответил Хендрик.
Несколько человек сидели за столиками возле танцевальной площадки, но Хендрик и Берн единогласно решили, что в день открытия трудно ожидать от ресторана приличного обслуживания.
— Мы пойдем в одно место, которое я знаю, у них есть ресторан на крыше, — предложил всем Берн. — Оттуда можно будет посмотреть фейерверк.
Он повел их куда-то вверх по задворкам, потом по темному переулку, и через деревянные ворота они вышли на другую улицу. По приставной лестнице они забрались на крышу, где и располагался ресторанчик, частично накрытый тентом.
— Я даже не знал о его существовании, — признался Хендрик.
Слабая усмешка Берна говорила, что он и не ожидал этого от Хендрика.
— А я была здесь несколько раз, — заметила Изабель. — Ну, с Берном, конечно. — Она кинула на Хендрика вызывающий взгляд, и тут до Фелисити вдруг дошло, что Хендрик всерьез влюблен в Изабель, а она в свою очередь не замечает никого, кроме Берна.
Как это, должно быть, мучительно, что Хендрику приходится быть невольным свидетелем того, как Берн играет с ее чувствами, то приближая, то отдаляя от себя. Фелисити подумала, что у бедного Ноэля при двух таких серьезных соперниках вообще не остается шансов. Ей еще повезло, что сама она может соблюдать нейтралитет.
— Фелисити! Очнись! — говорила тем временем Изабель. — Берн спросил, что ты будешь заказывать.
Она слегка встряхнулась:
— О, простите, я размечталась.
— О ложе из розовых лепестков, судя по вашему лицу, — произнес Берн, и она вздрогнула от грубости его слов. Какое он имеет право критиковать ее мечты, когда он о них даже понятия не имеет?
Еда в ресторане оказалась такой вкусной, что Фелисити съела все с удовольствием, несмотря на то, что весь вечер она перехватывала то одно, то другое.
Маленькие железные фонари были здесь единственным освещением, и с крыши открывался невероятно красивый вид на город. Фелисити никогда еще не приходилось видеть такого роскошного и разнообразного фейерверка. Над белым куполом нового казино через определенные интервалы времени появлялись мириады маленьких белых звездочек, ракеты с ревом уносились в черно-синее небо, где распускались длинными розовыми струями или зеленым дождем.
С лодки, стоящей на якоре в заливе, постоянно запускали крутящиеся огненные колеса, и с прибрежных скал струились желто-зеленые огни, как сверкающие летучие рыбки.
Фелисити захлопала в ладоши в почти детском восторге.
— Это лучше всех праздников вместе взятых, — воскликнула она.
— Представьте себе, на какие хлопоты пошел Стефано, — проговорил Берн. — По крайней мере, хоть один человек остался доволен.
Фелисити все еще не сводила глаз с мерцающих огоньков в небе и ничего не ответила.
— Стефано может себе это позволить, — сказала она наконец. — Правда ведь, Хендрик?
Но Хендрика уже не было. И Изабель тоже. Фелисити была наедине с Берном.
— О! А куда все ушли?
— Пошли к яхте. Уже полночь. Нам пора возвращаться.
— А почему же тогда вы… — начала она.
Он положил ей на плечо твердую тяжелую руку.
— Вы были так зачарованы зрелищем, что жаль было вас отрывать.
— Да, надо уходить. — Она поднялась и стала искать шерстяную шаль, которую захватила с собой. Берн поднял шаль с пола, накинул ее девушке на плечи, прежде чем она успела что-нибудь сделать, быстро повернул к себе и поцеловал.
— Теперь мне все ясно, — ядовито произнесла Фелисити. — Еще один фантомный поцелуй фантомного любовника!
— Фантомный? — грозно переспросил Берн, но, к счастью, в этот момент к столику подошел официант, и Фелисити быстро спустилась по приставной лесенке. На одном из балконов стояла молодая девушка. Она перегнулась через перила и приветственно подняла руки, но Фелисити не поняла, к кому было обращено это приветствие — к ней или к Берну, который шел по пятам.
— Что вас мучит? — спросил Берн, когда они молча прошли несколько улиц.
— Так, ничего, только мне не нравится, когда со мной обращаются как с ребенком, — осторожно ответила она.
— А кто с вами так обращается?
— Вы вполне могли бы мне сказать, когда Хендрик и Изабель уходили, разве нет?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
