На следующий день пятеро мужчин вошли в кабинет Лемерсье. У всех были мрачные лица — в полном согласии с отвратительной погодой. Дождь, взявший передышку на рассвете, стал хлестать с новой силой, и принес его ледяной ветер с севера, проникавший сквозь двери и окна, слишком старые и оттого неплотные. Руки и ноги застывали так же быстро, как и в разгар зимы.
Едва кивнув в знак приветствия, комиссар предложил им сесть в кресла, расставленные полукругом перед его столом. Было ясно, что со вчерашнего вечера настроение его ничуть не улучшилось, и все заняли свои места в полном молчании. Затем генерал, пользуясь привилегией возраста и личного знакомства с Лемерсье, произвел первый выстрел:
— Вы не могли бы сказать, чего ожидаете от нас, комиссар? Напоминаю вам, что наступил третий день…
— Уж не думаете ли вы, что я забыл об этом? А ожидаю я от вас, что вы подскажете мне, как выбраться из ловушки, в которой мы оказались.
— Почему «мы»? — возразил Мальдан. — Я всегда считал, что раскрытие преступлений — это дело полиции.
— Для этого нужно, чтобы полиция обладала необходимыми сведениями. Сведения же эти в ваших руках, поскольку именно вы организовали эту выставку, источник всех наших бед…
— Сначала скажите нам, — попросил Морозини, — сообщил ли наш шантажист, где и когда мы должны передать ему подлинную «слезу», при условии, что мы ее раздобудем?
— Этого я пока не знаю. Он собирается уведомить меня в «подходящее время». Несомненно, в самый последний момент, чтобы мы не смогли расставить там своих людей… во всяком случае, как-то затруднить процесс передачи. Как бы там ни было, «слезы» у нас все равно нет, так зачем об этом спрашивать?
— Мы могли бы сделать вид, что она у нас есть. Мысль эта принадлежит не мне, а мадемуазель дю План-Крепен, я лишь скромный посредник. Она полагает, что фальшивую драгоценность, которую нам вернули, следует поместить в красивую коробочку и согласиться на встречу… Конечно же, шантажист потребует, чтобы никаких полицейских поблизости не было, и тогда в дело можем вступить мы, все здесь присутствующие, а в резерве у нас будут ваши люди. В общем, кузина моя полагает, что таким образом есть шанс вступить в контакт с этим негодяем или с его подручными, если таковые имеются.
— Да, подручные у него есть! Мне сообщили из лаборатории, что мы имеем дело не с одним убийцей, а с тремя…
— Что вы хотите сказать? — спросил Кроуфорд.
— Это же так легко понять, — с насмешкой ответил комиссар. — Тизона, Анеля и Ареля убили разные люди, и разные люди писали послания заглавными буквами. Маски же, судя по всему, были подготовлены заранее, потому что текст везде одинаковый, если не считать приписки «Сожалею, это ошибка!». Как видите, ситуация осложняется…
— Вы правы! — согласился Мальдан. — Тем не менее идея мадемуазель дю План-Крепен кажется мне совсем неплохой. И сам я готов сыграть роль шпика…извините, я хотел сказать «полицейского», под вашим руководством. У меня даже есть велосипед, поэтому я смогу преследовать преступника…
— Не знаю, как я буду выглядеть на велосипеде, — со смехом сказал генерал, — но учиться никогда не поздно. А как вы, профессор?
— Я? Никогда об этом не задумывался… не имел дела с этими двухколесными устройствами. В качестве средств передвижения меня вполне устраивают трамвай и поезд. Но, может быть, у вас найдется велосипед-тандем или трехколесный?
— Почему бы не самокат? — пробормотал Альдо. — У этих людей наверняка имеются автомобили. В любом случае решать вам, комиссар, и я, как и эти господа, целиком в вашем распоряжении…
— Ну что ж, почему бы и нет? — вздохнул Лемерсье после минутного раздумья. — Другого выхода у меня нет, и даже если это не очень законно, шанс надо использовать. Тем более что он в данный момент единственный. Я принимаю ваше предложение, но вы не можете оставаться здесь до того момента, как будет получен ответ. В этом и затруднение: каким образом быстро собрать вас?
— О, это просто, — сказал Оливье де Мальдан. — Я живу в двух шагах отсюда, и если господа согласны… разыграть партию в бридж или в покер, мы будем вместе ожидать вашего звонка и ваши инструкции…
На этом совещание закончилось. Было решено, что каждый зайдет к себе, чтобы переодеться в подходящий для предстоящей операции костюм. Договорились встретиться у Мальдана в четыре часа. Учитывая возраст профессора, его освободили от участия в засаде.
Кроуфорд во время обсуждения не проронил ни слова, что насторожило Альдо.
— Вы не высказали своего мнения, сэр Квентин! Вы против нашей вылазки?
Шотландец засмеялся:
— Мое мнение вы уже знаете. Согласно французской максиме «молчание — знак согласия»! Поддерживаю ваш замысел целиком и полностью, но я, видите ли, не слишком склонен к разговорам… хотя инициативу вашу одобряю. Возможно, это будет даже забавно, — добавил он. — Самое трудное — это помешать Леоноре увязаться за мной. У моей жены авантюризм в крови…
— Я тоже знаком с такой женщиной…
По дороге в гостиницу Альдо размышлял над тем, каким образом обрисовать положение дел, чтобы Мари-Анжелин не вздумалось оседлать своего боевого коня, — он даже склонялся к мысли вообще не говорить на эту тему! Подойдя к «Трианон-Палас», он заметил припаркованный под деревом красный «Амилькар» Адальбера. Вот уж кем пренебрегать никак не следовало!
Из-за плохой погода столики на украшенной цветами террасе пустовали, и свою «семью» Морозини обнаружил в баре, где укрывались от дождя и другие клиенты. Среди них он сразу заметил двух самых хватких парижских журналистов — Бертье из «Фигаро» и Матье из «Матен». Они были ведущими светских хроник, и никто не мог им запретить посещать наиболее популярное место в гостинице. Сидя на высоких табуретах за стойкой, они играли в Занзибар[40] и смаковали свои коктейли с совершенно безразличным видом, но можно было не сомневаться, что они прислушиваются к любому слову и замечают практически все. Альдо помахал им рукой, и они тут же откликнулись на его приветствие. Он уже несколько раз встречался с журналистами и знал, что на них можно положиться, — бестактности они себе не позволят. Действительно, оба даже не предприняли попытки подойти к столу, за которым сидели его близкие.
— Я приехал, чтобы пообедать с вами и подышать свежим воздухом, — улыбнулся Адальбер своему другу, который уселся в одно из небольших кресел, обитых голубым бархатом…
— Погода тебя вряд ли обрадует, а вот обед тебе гарантирован, нам будет очень приятно. Ты соскучился?
— Представь себе, да! Версаль всего в семнадцати километрах от Парижа, но с тех пор как вы поселились в здешнем отеле, мне кажется, что моя парижская улица находится на краю света.
