– Чем, интересно, сейчас занят судья? – Эмме не удавалось скрыть свое волнение.
Гарри взял жену за руку:
– Не переживай ты так, скоро узнаем.
– Если решение вынесут не в нашу пользу, – не унималась Вирджиния, – сможем ли мы по-прежнему настаивать на том, что конверт – недопустимое доказательство?
– На этот вопрос я ответить не смогу, – сказал сэр Катберт, – пока не получу шанса изучить содержимое: ведь оно может также доказывать, что ваш муж прав в своем предположении, будто его мать была не в состоянии подписать важный правовой документ в течение последних часов жизни, а в этом случае уже противной стороне придется решать, подавать апелляцию или нет.
Обе партии так и продолжали перешептываться, склонив друг к другу голову: две группы в противоположных концах помещения, словно боксеры, в разных углах ринга ожидающие гонга к финальному раунду. В это время дверь позади спинки судейского кресла открылась и вошел судья.
Все в зале встали и поклонились; судья Кэмерон занял свое место в черном, с высокой спинкой кресле. Потом внимательно посмотрел на устремленные к нему в нетерпеливом ожидании лица:
– Только что я имел возможность изучить содержимое конверта. – (Никто не сводил глаз с судьи.) – Оно привлекло мой живой интерес. Оказывается, леди Баррингтон и меня объединяло хобби, хотя, признаюсь, она куда более искусный мастер, чем я, потому что двадцать шестого июля она разгадала кроссворд из «Таймса», оставив лишь одну строку пустой, что, я нисколько не сомневаюсь, сделала с целью обратить внимание на ее мысль. Причина, по которой я счел необходимым оставить вас, проста: мне надо было наведаться в библиотеку и взять номер «Таймса» за пятницу двадцать седьмое июля – день, следующий за тем, когда умерла леди Баррингтон. Я хотел проверить, сделала ли она ошибки в кроссворде предыдущего дня, а ошибок я не нашел, и узнать ответ на вопрос незаполненной строки. Сделав это, я теперь не сомневаюсь, что леди Баррингтон была не только способна подписать завещание, но также и полностью со знавала важность его содержания. В связи с изложенным я готов вынести судебное решение по этому делу.
Сэр Катберт проворно поднялся со своего места:
– Милорд, позвольте узнать, что это было за слово, которое помогло вам прийти к решению?
Судья Кэмерон опустил глаза на кроссворд:
– Двенадцать сверху, шесть и шесть: «Распространенные вредители, которых я путаю, когда нахожусь в здравом уме».
Сэр Катберт поклонился, и на лице Гарри засияла улыбка.
– Тем самым в деле «Баррингтон против Клифтон и Баррингтон» я выношу решение в пользу миссис Гарольд Клифтон и мисс Грэйс Баррингтон.
– Мы должны подать апелляцию, – дернула за рукав Джайлза Вирджиния, когда сэр Катберт и мистер Тодд замерли в низком поклоне.
– Апелляции не будет, – ответил Джайлз.
– Ты был жалок, – бросила Вирджиния, в гневе покидая зал суда.
– Но Гарри – мой старейший друг. – Джайлз устремился за ней.
– А я твоя жена, на случай, если вдруг забыл. – Вирджиния толкнула перед собой вращающуюся дверь и выбежала на Стрэнд.
– Но что же я мог поделать, если все так сложилось? – воскликнул он, догнав жену.
– Сражаться до последнего за принадлежащее нам по праву, как и обещал, – напомнила она ему и подняла руку, ловя такси.
– То есть ты полагаешь, судья не прав, решив, что моя мама в точности отдавала себе отчет в своих действиях?
– Если ты веришь в это, Джайлз, – Вирджиния повернулась к нему лицом, – значит у тебя такое же низкое мнение обо мне, какое было у нее.
Онемевший Джайлз застыл, а в этот момент подкатило такси. Вирджиния распахнула дверцу, забралась внутрь и опустила окно:
– Я несколько дней поживу у мамы. Если к моему возвращению не подашь апелляцию, рекомендую поискать совета стряпчего, специализирующегося на разводах.
15
Во входную дверь решительно постучали. Джайлз взглянул на часы – 19:20. Кто бы это мог быть? На ужин он никого не приглашал, и в парламент на заключительные речи собирался не раньше девяти. Вот второй стук, и он вспомнил, что сегодня у домработницы свободный вечер. Он положил вчерашний выпуск «Хансарда» на край стола, рывком поднялся с кресла и уже направлялся к коридору, когда постучали в третий раз.
– Уже иду! – крикнул Джайлз.
Он потянул на себя дверь, и перед ним возник тот, кого он никак не ожидал увидеть на пороге своего дома на Смит-сквер.
– Грэйс? – Он даже не попытался скрыть свое удивление.
– Ты не представляешь, какое это облегчение вдруг узнать, что ты все еще помнишь мое имя, – сказала его сестра, заходя внутрь.
Джайлз попытался придумать такое же резкое возражение, но, поскольку не виделся с сестрой со дня похорон матери, решил простить ей колючее приветствие. Он не поддерживал контактов ни с кем из родных с тех пор, как Вирджиния в ярости вышла из зала суда и умчалась на такси, оставив его одного на улице.
– Что привело тебя в Лондон, Грэйс? – спросил он довольно вяло, ведя сестру по коридору к гостиной.
– Ты привел. Если гора не идет к Магомету и так далее.
– Приготовить тебе что-нибудь выпить? – спросил он, продолжая гадать, зачем же она пришла, разве только…
– Спасибо, после этого жуткого поезда сухой херес не помешал бы.
Джайлз подошел к буфету и налил ей хереса, а себе – полбокала виски, все это время отчаянно пытаясь придумать, что сказать.
– У меня в десять голосование, – наконец проговорил он, передавая Грэйс напиток.
В присутствии своей младшей сестры Джайлз отчего-то всегда чувствовал себя озорным школьником, пойманным директором школы за курением.
– Для того, что я собираюсь тебе сказать, времени с лихвой.
– Ты пришла заявить свое неотъемлемое право и вышвырнуть меня из дома?
– Нет, болван, я пришла попытаться вбить хоть немного здравого смысла в твой толстолобый череп.
Джайлз рухнул в кресло и сделал глоточек виски.
– Я весь внимание.
– На следующей неделе мне исполняется тридцать, на случай, если ты запамятовал.
– И ты проделала такой путь, чтобы рассказать мне, какой хочешь получить подарок? – попытался разрядить обстановку Джайлз.
– Именно, – сказала Грэйс, удивив его во второй раз.
– Какой же? – Джайлза все еще не оставляло ощущение, что ему необходимо обороняться или оправдываться.
– Хочу пригласить тебя на мой день рождения.
– Но сейчас парламентская сессия, и, поскольку я выдвинут на первую скамью, от меня ждут…
– Там будут Гарри и Эмма, – продолжила Грэйс, игнорируя его оправдания. – В общем, все как в старые добрые времена.
Джайлз еще отпил виски.
– Никогда не будет как в старые добрые времена.
– Нет, будет, дурачок, потому что ты единственный, кто препятствует этому.
– Они хотят видеть меня?
– Да с чего бы им не хотеть-то! – воскликнула Грэйс. – Эта глупая ссора давно канула в Лету, вот почему я собираюсь столкнуть вас всех вместе лбами, пока не стало слишком поздно.
– Кто там будет еще?
– Себастьян и Джессика, несколько друзей, преподаватели в основном, но тебе необязательно разговаривать с ними, разве что со своим старым другом Дикинсом. Однако, – добавила она, – есть один человек, которого я приглашать не стану. Где, кстати, эта сучка?
Джайлз прежде думал, что сестра не в состоянии сказать ему ничего шокирующего. Как же он ошибался.
– Понятия не имею, – с трудом произнес он. – Она со мной не связывалась уже более года. Но если верить «Дейли экспресс», сейчас ее можно отыскать в Сен-Тропезе под ручку с итальянским графом.
– Уверена, из них получится очаровательная пара. И, что более важно, это дает тебе основание для развода.
– Мне никогда не удастся развестись с Вирджинией, даже если б я хотел. Не забывай, через что прошла мама. Мне совсем не хочется повторять подобный опыт.
– О, понимаю. Вирджинии, значит, можно флиртовать на юге Франции с любовником-итальянцем, но ее мужу помышлять о разводе нельзя?
