Разрыв новгородцев с Александром не повлиял, однако, на союзнические отношения Новгорода с Ярославом и Ярославичами. Нового князя новгородские послы просят в Переяславле у Ярослава Всеволодовича и получают Андрея Ярославича, военные способности которого, по-видимому, не удовлетворили новгородцев, оказавшихся под угрозой нового натиска немцев. В том же году они примиряются с Александром, который в 1241 г. снова садится в Новгороде и начинает серию походов на немцев, добившись в 1242 г. решительной победы на льду Чудского озера.
Летописец ничего не сообщает о деятельности посадника Степана Твердиславича, умершего в следующем году. Личность Александра Невского целиком заслонила другие, менее значительные фигуры новгородской истории того времени. Однако, несомненно, его деятельность сыграла не последнюю роль в общем направлении новгородской политики.
Перед посадником 1230-х гг. стояла серьезнейшая политическая задача сплочения всех сил для защиты Новгорода от иноземной агрессии. Эта задача требовала выдающихся дипломатических талантов. Необходимо было преодолеть соперничество боярских группировок и повысить авторитет посадничества в глазах самого боярства. Нужно было поддерживать военный союз с князем, защищая в то же время завоевания боярской государственности. Наконец, посадничество Степана Твердиславича началось в сложной социальной обстановке – после двух сильнейших антикняжеских и антибоярских восстаний и трех неурожайных лет, приведших к голодному мору в 1231 г. Успех политики Степана Твердиславича свидетельствует о серьезном сплочении боярства перед лицом военной опасности и возросшего недовольства «простой чади».
После смерти Степана летописец не упоминает посадников в течение двенадцати лет, что можно объяснить все той же определенностью политической обстановки внутри Новгорода. Посадник для летописца перестает быть выразителем основных противоречий в политической борьбе, и летописец утрачивает интерес к нему. Это тем более показательно, что оба летописных списка посадников называют преемником Степана Твердиславича Сбыслава Якуновича, о посадничестве которого летописи умалчивают, хотя он и был одним из главных героев Невской битвы.[270]
Впервые после долгого перерыва посадник упомянут в летописном рассказе о событиях 1255 г. Сами эти события весьма значительны и позволяют поставить вопрос о новых изменениях в отношениях боярства и князя. Весь промежуток от 1243 до 1255 гг. заполнен в Новгороде княжением Александра Ярославича, место которого в русской княжеской иерархии постепенно изменяется.
В 1243 г. Батый, приступив к фискальной организации русских территорий, впервые официально провозглашает свой суверенитет над Русью и присваивает себе право утверждать великого князя. Ярлык на право старшинства над русскими князьями был им вручен Ярославу Всеволодовичу. К этому времени Ярослав был великим князем владимирским, которым он был после смерти Юрия в 1238 г. Несомненно, обладание владимирским столом в первой половине XIII в. уже стало синонимом наиболее сильной на Руси княжеской власти. Однако целиком утративший свое влияние Киев в это время еще оставался юридическим, номинальным центром Русской земли. В нем сохранялись митрополия и великое «русское» княжение. Поэтому право старшинства над русскими князьями для Ярослава было подтверждено передачей ему Киева, куда был отправлен его воевода Дмитрий Ейкович[271].
30 сентября 1246 г. Ярослав Всеволодович был отравлен татарами, и в этом же году его сыновья Александр и Андрей отосланы Батыем в Монголию, где удерживались великим кааном до 1249 г. Каан Гуюк предпринял политический шаг, которому нельзя отказать в дальновидности. Он вручил Александру Киев и «всю Русскую землю», а Андрею – Владимир. Тем самым великое «русское» княжение, которое при Ярославе сочетало в себе и фактическую, и юридическую власть, теперь было разделено. Александр Ярославич стал старейшим среди русских князей, но реальная сила фактической власти оказалась в руках его брата. В 1252 г., после смерти Батыя, Александр предпринимает решительные шаги к ликвидации этого двусмысленного положения. Силами «Неврюевой рати» он вынуждает Андрея Ярославича бежать за пределы русских земель, а сам садится на владимирское княжение.
С этого момента юридический центр «русского княжения» навсегда переносится в Северо-Восточную Русь. Деятельность Александра по объединению обеих областей несла в себе патриотическую идею единства Русской земли в эпоху ее величайших испытаний. Что касается Новгорода, то там эта деятельность приводит к закреплению новых форм отношения республиканской и княжеской власти.
Со времени возникновения союзнических отношений Новгорода и Ярослава Всеволодовича суверенитет князя над Новгородом носил личный характер. В основе этих отношений лежал традиционный принцип «вольности в князьях». Приглашение князя не связывалось с его положением в княжеской иерархии. Ярослав в 1225 г., когда новгородцы позвали его на стол, был переяславским князем, так же как и в 1230 г., когда он сменил на новгородском столе Ростислава Михайловича. Напротив, когда Ярослав в 1236 г. занял киевский стол и тем самым приобрел номинальные права великого князя «русского», новгородское княжение переходит к его сыну, который в этот момент вообще не владел каким-либо уделом.
Иерархическая эволюция Александра Ярославича меняет схему взаимоотношений коренным образом. С 1252 г. на Новгород распространяется не только личный суверенитет Александра как участника союзнического договора с Новгородом, но и суверенитет Александра как великого князя, официального главы русских князей. Вопрос о принадлежности новгородского стола встал в связь с вопросом о принадлежности великого княжения. Принцип поддержания суверенитета великого князя в Новгороде в дальнейшем последовательно осуществлялся.
Однако немаловажное значение имеет и другое обстоятельство. Возникновение суверенитета великого князя над Новгородом произошло в ходе событий, не имеющих прямого отношения к новгородской политике. Оно было связано с личной карьерой Александра, получившего новгородский стол в тот момент, когда он был лишь безземельным князем. Проблема признания или неприятия великокняжеского суверенитета поэтому могла возникнуть только в 1252 г., когда перед новгородским боярством четко обозначились два возможных пути развития его государственности: путь признания суверенитета великого князя, преимущества которого для боярства заключались в общей слабости, практической номинальности великокняжеской власти в эпоху еще не начавшегося собирания русских земель и удаленности Новгорода от великого князя[272], и сепаратистский путь неприятия этого суверенитета, «вскормления» и поддержки собственного князя, который был бы обязан своим положением новгородскому боярству.
Поскольку эта проблема не только возникла, но и породила в Новгороде внутреннюю борьбу, можно полагать, что сама острота ситуации вызвана тем, что великокняжеская власть и новгородское княжение совместились именно в руках Александра, личный авторитет которого особенно усиливал позиции княжеской власти в Новгороде.
Став в 1252 г. великим князем, Александр оставляет на новгородском столе своего сына Василия, с которым в 1253 г. новгородцы совершают поход к Торопцу на Литву[273]. Летописный список новгородских князей не упоминает Василия Александровича, который был только наместником Александра; ряд Александра с новгородцами сохраняет свою силу и после 1252 г.
В 1255 г. новгородцы изгоняют Василия и приглашают на его место из Пскова брата Александра Невского и союзника изгнанного Андрея – Ярослава Ярославича. Эти перемены вызвали поход Александра на Новгород и события, в изложении которых летописец впервые достаточно определенно противопоставляет «менших» и «вятших» людей. Вполне очевидно, что изгнание Василия в действительности было разрывом с Александром, выступлением против суверенитета великого князя над Новгородом и выбором сепаратистского пути.
В ответ на требование Александра выдать ему виновников изгнания его сына «меншие» собрали вече на Ярославовом дворище и дали клятву «како встати всем, любо живот, любо смерть за правду новгородскую, за свою отчину. У «вятших» «бысть совет зол, как победити меншие, а князя ввести по своеи воле». Внук Твердислава Михалко Степанович, который был намечен «вятшими» в посадники, попытался напасть на «менших», что едва не привело к компромиссу между «вятшими» и посадником Онанией, стоявшим на стороне «менших». Онания – сторонник Ярослава Ярославича и один из вдохновителей борьбы с Александром, поскольку в обмен на прощение великий князь требует только лишения его посадничества и избрания на его место Михалки Степановича. Новгородский стол он оставил за собой и, уходя из Новгорода, не сажает на нем наместника.[274]
