— Не сопи.
— А? — не расслышала, предаваясь приятным грезам.
— Ты очень громко сопишь. Это раздражает.
— Можно подумать, твои вечные злые хрипы как услада для слуха! — зашипела я, возвращаясь с небес на землю.
Он не ответил, только буркнул что-то совсем непечатное, так что будем считать: промолчал.
Еще спустя время я уже окончательно выдохлась и, начхав на все его недовольства, остановилась, чтобы перевести дух.
— Что, в кусты захотела? — спросил ехидный мужлан.
— Они вокруг нас, придурок!
— Почему встала?
— Потому что больше не могу идти! — признаваться не хотелось, слабость — это плохо и стыдно, но я не выдержала. — Если хочешь, вали сам, куда ты там собирался. А я передохну.
— Пойдем. Осталось не так далеко.
— Ты это уже пять раз говорил.
— Не говорил.
— Значит, думал! Короче, отвали. Если не хочешь так, снова поступи как герой: брось меня здесь, спасайся сам!
Я не намекала на то, что мы трусливо смылись, оставив Януша со товарищи разгребать дерьмо, хоть это так и прозвучало. Просто действительно готова была лечь на холодную уже землю и не двигаться пару часов, а лучше, дней.
Ад застыл, явно не так восприняв мои слова, и я приготовилась к очередному взрыву. Надо же, уже без света и на расстоянии чувствую, когда эта дылда двухметровая начинает нервничать. Впрочем, он это делает почти всегда, тут угадывать не надо.
Однако в этот раз он меня удивил. Подошел к подозрительно взирающей мне, приноровился… и поднял на плечо, перекинув через него как мешок картошки.
— Ай!
— Молчи.
Открыв было рот, чтобы возмутиться, я задумалась. Передвигаться таким образом и правда легче, нежели плестись впотьмах. Не очень удобно, но пережить это можно. Лишь бы сам не грохнулся и не придавил своей тяжеленой тушей.
Так и болтались мы с его сумкой на разных плечах, пока, неожиданно и долгожданно, перед нами не открылся берег с неширокой рекой. Даже в лунном свете можно было разглядеть, где заканчивается рябь с той стороны. Даже не речка, а скорее ручей. Но с быстрым течением. И паром, поднимающемся от остывающей ночью воды.
Надо отдать должное, на землю меня возвращали вполне по-человечески, убедившись, что крепко стою на своих двоих.
— Голодная?
Отрицательно помотала головой. Вообще, что-то с аппетитом у меня последнее время неважно. Стресс сказывается, не иначе.
— И костер, получается, нельзя? — припомнила его запрет на освещения я.
Он уже выбрал дерево и расправлял под ним что-то вроде покрывала.
— Нет, — бросил, не отвлекаясь.
— А как мы тогда будем греться? — спросила, обхватив себя руками.
Ночь, как назло, выдалась не самая теплая.
— Что-нибудь придумаем, — внезапно расплылся Ад в улыбке, которую скорее почуяла, нежели, увидела.
Что он имеет в виду, паразит эдакий?!
ГЛАВА 24. Подразнить заразу
Адриан
За Януша беспокоился, конечно. Но он бывалый, придумает, как разобраться с ублюдками. Да и мои ребята не лыком шиты, должны справиться. Погибших было жаль, но тем яснее понимал: колдун не отступится, и ему неважно, сколько человек погибнет в попытке разобраться с одной-единственной мелкой ведьмочкой.
То, что нас раскрыли и чуть было не грохнули ее, неимоверно напрягало. Возможно, вычислили по нашему следу, когда, не помня себя, искал заразу по всем близлежащим селам. Или Фрея, будь она трижды неладна, вывела на дом. В любом случае, собирался оттуда сваливать. Думал, что успеваю.
За унижение, которому они меня подвергли, следовало бы прибить обеих как назойливых мух, и не париться. Клянусь, так бы и сделал, не будь эта рыжая настолько продуманной. Отпустила меня только после полуночи, гадина! Так и стоял столбом, придумывая планы мести. А когда отмер, помчался к жене, чтобы доходчиво объяснить, как сильно она перегнула палку.
Но у самой двери остановился. Нет, желание сжать хрупкую шейку и доказать, что играть со мной не стоит, было столь огромным, что хоть вой. Но как только представлял ее в таком положении, беззащитной, полностью в моей власти, поднималось кое-что другое, и это не вовсе не гнев. Ее спас Яруш. Услышав шебуршание возле входа, поспешил туда. Наказание подождет. Надо решить другие, более насущные дела.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ребята прибыли вовремя, если бы не успели — нас с Евой уже бы не было. Ее точно хотят убить, не схватить, не похитить, а просто снести бедовую башку, которую иногда самому хочется приложить обо что-нибудь, чтобы разум заимела! Вернее, почему иногда, это как раз желание очень постоянное.
Зачем Сораю ее смерть? В чем выгода? У девчонки же после замужества вообще ничего своего не осталось, по нашим законам, все отошло родственникам. Идиотские, конечно, правила, но что уж теперь. Мне нажитого хватало, на богатство я не претендую. Как и на нее, но, кажись, уверенности в последнем уже не так много, как в день женитьбы.
Она бесила до невозможности, особенно, своими выходками, острым языком, дурацкой манерой вечно спорить и буквально ни в чем не соглашаться! Но в тот момент, когда чуть не упала с лошади — еле успел перетащить к себе — сердце сжалось не от понимания, что вместе с ней погибну сам. Черт с ним, раз судьбой предначертано, ничего не попишешь. Но осознание, что в опасности именно она, отдельно взятая мелкая заноза, скрутило внутренности так, что выдохнуть не мог. Открытие оставило неприятный след. Но врать самому себе было не в моих правилах. Я умудрился привязаться к ней, причем, походу, сильнее, чем следует.
Ее все равно не изменить. И ее отношение ко мне тоже. Разберусь с Сораем и отпущу на все четыре стороны.
Я прилег на покрывало, укрылся вторым и уставился в звездное небо, наполовину скрытое листвой. Ева топталась рядом и не спешила присоединиться. Что, боится, что начну лапать?
— Долго там стоять будешь?
— Эм… не знаю, — раздалось нерешительное.
Замерзла ведь, дурочка. Хотя становиться рыцарем из сказки и уступать ей место, ночуя на голой земле, я не собирался.
— Иди сюда. Жрать тебя не буду, сытый.
Гордо фыркнув, чем вызвала улыбку, которую, к счастью, не разглядеть в темноте, она медленно подошла к импровизированному лежбищу.
— А может…
— Что?
Не скрою, дразнил ее, сам не понимая, для чего. Опять ведь вопить и ругаться начнет.
— Ну…
— Что «ну»?
— Ничего! — психанула она и осторожно, чтобы ненароком не прикоснуться, улеглась на покрывало, кое-как натянув сверху еще одно.
Разумеется, спиной ко мне. И тут же демонстративно захрапела.
— Издеваешься? — вспылил уже я.
— Что такое? — невинный голосок раздражал до дрожи в руках.
— Рот закрой и спи!
— Вообще-то ты сам со мной разговариваешь!
— Я молчу. Спи.
— Больно надо с таким общаться, — пробурчала ведьма и, рванув, закуталась в верхнее покрывало, как в кокон, оставив меня без оного.
Ну что за вредина, а?!
— Если я умру от переохлаждения, ты отсюда сама не выйдешь, — равнодушно сообщил я, силясь с желанием перевернуть эту заразу на спину и доказать, как сильно она меня достала. Несколько раз подряд.
— Мне так не повезет, — протянула Ева с сомнением.
— Ладно, проверим, — притворно вздохнул и закинул руку за голову.
Повисшую тишину нарушал стрекот насекомых и журчание ручья. Прошло довольно много времени, и я уже решил, что она уснула, когда неугомонная девица снова зашевелилась, ворча при этом:
— Как же сильно ты меня бесишь! Вот просто невозможно! Невыносимо! До одури!
Все эти эпитеты я бы легко направил по отношению к ней, только заменил бы «бесишь» на что-то более приземленное… физическое…
Млять, неужели рядом с ней я отучился думать верхним умом?!
— На, держи, — край покрывала упал на грудь. — Забирай хоть все! Угрожает еще тут мне!
— Угрожаю, что замерзну?
— Отвяжись уже!
— Ты же со мной разговариваешь.
— У тебя глюки. Это не я. Отвали!
Вот и поговорили. Порой казалось, что она специально провоцирует, а порой — что такой характер и есть ее суть. Что у всех одаренных беды с башкой, понял давно, но до какой степени может дойти их придурковатость? Надеюсь, никогда не проверю. Хотя задница чувствует обратное.
