Я посмотрел на часы. Было полдесятого. Время шло — результатов не было.
— Сколько еще вертолет может выдержать? — спросил я.
Уильямс был спокоен и не производил впечатления измученного. Мне казалось, что его даже забавляет этот полет.
— Мне приходилось преодолевать на нем по сто пятьдесят морских миль в худшую, чем сейчас, погоду, — ответил он, явно очень довольный собой. — Думаю, что лучше спросить, сколько еще выдержите вы.
— Я? Ну, с меня достаточно уже сейчас. Но какое это имеет значение, если я все равно должен продолжать поиски. Давайте вернемся к месту старта и облетим все побережье Торбэя. Прежде всего южное. Потом направимся на север вдоль западного побережья, потом на восток — до поселка, а затем вдоль пролива.
— Здесь вы отдаете приказы.
Уильямс направил вертолет на северо-запад, заложив при этом такой вираж, что буквально уничтожил мой желудок.
— В ящике позади вас вы найдете сандвичи и кофе, — предложил лейтенант.
Я предпочел оставить еду там, где она находилась.
Мы потратили сорок минут на преодоление сорока километров, чтобы добраться до восточного мыса острова. Мы буквально преодолевали каждый метр, борясь с бушующим ветром. Видимость была почти нулевой, так что Уильямс был вынужден ориентироваться только по своим приборам. В таких условиях он должен был уже десять раз потерять цель, но — о чудо! — песчаный залив появился перед нами сквозь завесу дождя и туч именно там, где мы его и ждали. Я начинал доверять Уильямсу, человеку, который хорошо знал, куда летит и что делает. Зато я перестал доверять себе, поскольку начинал сомневаться в том, что знаю, куда лечу и что собираюсь делать. На мгновение передо мной возник образ дядюшки Артура, но я быстренько направил свои мысли в другую сторону.
— Взгляните! — раздался голос пилота где-то в середине южного побережья Торбэя. — Вот вроде бы прекрасное место для того, кто хочет что-то спрятать.
Он был прав. Белый четырехэтажный каменный дом в грегорианском стиле стоял на поляне в ста метрах от берега, возвышаясь над уровнем моря метров на тридцать. Можно найти десятки таких домов в самых неожиданных местах, разбросанных по пустынным островам Гебридского архипелага. Для меня навсегда останется тайной, кто и с какой целью их построил. Однако мое внимание привлек не столько сам дом, сколько большой ангар, который находился на берегу бассейна, соединенного с морем каналом. Уильямс уверенно посадил машину под защитой деревьев, растущих позади дома.
Я вытащил из-под рубашки пластиковый пакет и вынул из него два пистолета. Люгер я положил в карман, а маленький немецкий «лилипут» спрятал в рукаве. Уильямс делал вид, что ничего не видит, и тихо посвистывал.
В доме уже давно никто не жил. Крыша местами обвялилась, соленый морской воздух разрушающе подействовал на краску. Сквозь разбитые стекла окон я видел пустые комнаты и свисающие со стен рваные, заплесневелые обои. Полы были покрыты грудами мусора. Поверхность неглубокого оврага, ведущего вниз к миниатюрной гавани, была покрыта мокрым мхом. Глубокие следы, оставляемые моими сапогами, свидетельствовали о том, что никто другой уже давно не проходил здесь — других следов не было. Ангар был большим, по крайней мере двадцать на шесть метров. Но это было все, что можно было сказать о нем. Огромные ворота на тройных петлях, а также два больших замка были съедены ржавчиной. Я почувствовал тяжесть люгера в своем кармане и пожалел сам себя.
В следующие двадцать минут мы нашли еще два таких дома с ангарами. Их проверка в принципе не имела смысла, и все-таки я тщательно обследовал оба. Последние обитатели этих жилищ, видимо, умерли еще до моего появления на свет. А когда-то здесь жили большими семьями хорошо обеспеченные люди со своими амбициями, верой в самих себя и свое будущее. Иначе они не строили бы таких огромных усадеб для своих больших семей. Теперь же от них ничего не осталось, кроме этих рассыпающихся памятников, единственных свидетелей обманутой в своем оптимизме судьбы. Я видел такие же дома — совершенно другие и все-таки такие же — на плантациях Южной Каролины и Джорджии, дома в колониальном стиле, с большими белыми портиками, пожираемые разросшимися зелеными дубами и оплетенные серым испанским мхом. Это тоже была очень грустная картина. Призрак мира, который сгинул.
На западном побережье Торбэя мы тоже ничего не нашли. Обогнув на некотором расстоянии городок Торбэй и остров Гарве, мы взяли курс на восток, вдоль южного побережья пролива, подгоняемые сзади сильным штормовым ветром. По дороге мы встретили две маленькие деревушки, обе с разваливающимися причалами, и ничего больше.
Вернувшись опять к пашей песчаной бухте, мы направились на север, долетели до пролива и повернули на запад. Два раза нам пришлось останавливаться, сначала, чтобы обследовать озерко метров сорока в поперечнике, укрытое среди деревьев, а потом — чтобы осмотреть комплекс промышленных строений. Уильямс сообщил мне, что еще несколько лет назад здесь вырабатывали специальный сорт песка для лучших марок зубной пасты. Там мы задержались на пять минут, за это время Уильямс позавтракал в гордом одиночестве. Я, правда, в какой-то мере уже привык к тряске в вертолете, но аппетит у меня все равно не появился.
Был уже полдень, а это означало, что я истратил половину отпущенного мне времени без какого бы то ни было результата. Я начинал подумывать, что меня вообще ждет полное фиаско. Дядюшка Артур наверняка будет в восторге. Я посмотрел на карту.
— Теперь придется действовать просто наудачу, — сказал я. — Мы должны рискнуть. Можем, например, лететь вдоль пролива до мыса Долман напротив острова Гарве, а потом — вдоль озера Хинард, — это озеро имело приблизительно десять километров в длину и один в ширину, было вытянуто в восточном направлении, а на нем было полно островков. — Или вернемся к мысу Долман и облетим южный берег полуострова до мыса Каррар. Дальше двинемся на восток, на южное побережье Лох Хаурона.
— К Лох Хаурону? — повторил Уильямс. — Мистер Калверт, это наверняка последнее место, где я стал бы делать посадку на всем западном побережье Шотландии. Вы найдете там только обломки и скелеты. Там полно рифов, водоворотов и опасных подводных течений. Этого добра там больше, чем во всей остальной Шотландии. Даже местные рыбаки не осмеливаются туда приблизиться. Вот взгляните, тут пролив между островами Дюб Сджэйр и Бэллар, у самого входа в Лох Хаурон. Самое опасное место. Когда местные рыбаки говорят о нем, их пальцы сжимаются на стаканах виски. Они называют это место «Глотка мертвеца».
