— Тебе стоит получше просмотреть эти срезы. Такое увидишь нечасто.
Макнил нисколько не сомневался в том, что старик поставил правильный диагноз. Многолетний опыт сделал свое дело. Макнил уважал суждения Пирсона в патологической анатомии. «Но когда ты уйдешь, — подумал он, глядя на старика, — нам остро потребуется набор образцов».
Они исследовали еще два случая, которые оказались простыми и не вызвали никаких затруднений.
Пирсон вставил в микроскоп первый срез следующего случая. Он взглянул в окуляры, выпрямился и загремел на весь кабинет, обращаясь к Макнилу:
— Баннистера сюда!
— Я еще здесь, — безмятежно отозвался старший лаборант.
Пирсон развернулся к нему на стуле.
— Посмотри на это безобразие! — громко и грубо заорал он. — Сколько можно учить тебя правильно делать срезы? Что случилось с лаборантами в гистологии? Они что, глухие или просто непроходимо глупы?
Макнилу приходилось и раньше слышать такие вспышки ярости.
— В чем проблема? — спросил Баннистер.
— Я скажу тебе, в чем проблема. — Пирсон вытащил стекло из-под объектива и толкнул его по столу. — Как я могу поставить верный диагноз при таком паршивом срезе?
Старший лаборант взял со стола стекло и посмотрел его на свет.
— Срез слишком толстый, да?
— Конечно, он очень толстый. — Пирсон взял с подставки еще одно стекло. — Посмотри на этот срез. Если его положить на хлеб, то получится изрядный бутерброд.
Баннистер примиряюще улыбнулся:
— Я проверю микротом. Он уже давно барахлит. — Старший лаборант протянул руку к подставке со стеклами: — Это можно убрать?
— Нет, мне придется работать с ними. — Буря миновала, теперь старик просто ворчал. — Тебе надо лучше следить за гистологией.
Теперь уже Баннистер проявил строптивость. Идя к двери, он пробурчал:
— Я бы следил, но у меня много и других дел…
— Ладно, ладно. Эту песню я слышу уже не в первый раз! — крикнул ему вслед Пирсон.
Не успел Баннистер взяться за ручку двери, как раздался тихий стук и на пороге появился Чарльз Дорнбергер.
— Можно войти? — спросил он.
— Конечно. — Пирсон улыбнулся: — Может быть, тебе даже удастся что-нибудь узнать, Чарли.
Гинеколог вежливо кивнул Макнилу, потом непринужденно обратился к Пирсону:
— Мы договорились, что я приду к тебе сегодня. Ты забыл?
— Да, забыл. — Пирсон отодвинул в сторону подставку со стеклами и спросил резидента: — Сколько нам еще осталось?
— Восемь случаев.
— Мы закончим позднее.
Макнил собрал уже заполненные истории болезни.
Дорнбергер достал трубку и принялся не спеша ее набивать. Оглядев большую, тускло освещенную комнату, он вздрогнул.
— У тебя здесь очень сыро, Джо. Каждый раз, когда я сюда прихожу, опасаюсь простудиться.
Пирсон глухо рассмеялся:
— Мы каждый день распыляем здесь вирусы гриппа чтобы отпугивать незваных гостей. Выкладывай, зачем пришел?
Дорнбергер не стал терять время на предисловия.
— Я пришел к тебе как парламентер, который должен тактично с тобой поговорить. — Он вставил в рот мундштук трубки и убрал кисет в карман.
Пирсон поднял голову:
— Что случилось? Опять какие-то проблемы?
Их взгляды встретились.
— Трудно сказать, — тихо ответил Дорнбергер и сделал паузу. — Похоже, что скоро ты получишь помощника — второго патологоанатома.
Дорнбергер ожидал вспышки, но Пирсон был странно спокоен.
— Независимо от того, хочу я этого или нет, так? — задумчиво спросил он.
— Да, Джо. — Дорнбергер не стал юлить — в этом не было никакого смысла. Он обдумывал свое поведение в течение всех дней, прошедших после совещания в администрации.
— Думаю, что за этим стоит О’Доннелл. — Пирсон произнес это с горечью, но спокойно. Как всегда, старый патологоанатом был непредсказуем.
— Отчасти да, но не только он, — сказал Дорнбергер.
Реакция Пирсона снова удивила гинеколога.
— Как ты думаешь, что мне делать? — спросил он. Это был вопрос, заданный близкому другу.
Дорнбергер положил неприкуренную трубку в пепельницу, стоявшую на столе Пирсона. Он был рад, что Пирсон так воспринял дурную новость. Значит, он, Дорнбергер, сможет помочь ему принять новое положение дел, приспособиться к нему. Вслух он сказал:
— Думаю, выбор невелик, Джо. Ты отстаешь с представлениями заключений в хирургию, разве не так? И с другими вещами ты тоже опаздываешь.
На мгновение Дорнбергеру показалось, что он зашел слишком далеко, задев Пирсона за больное место. Он видел, как тот напрягся, и ожидал, что Джо взорвется. Но взрыва не произошло. Громче, чем обычно, но вполне рассудительно Пирсон ответил:
— Конечно, некоторые вещи нуждаются в улучшении. В этом я могу тебе признаться. И я не успеваю все сделать вовремя — мне не хватает времени.
Он принял это, подумал Дорнбергер, он понимает действительное положение вещей. И уже без внутреннего напряжения произнес:
— Но у тебя появится время — с приходом второго патологоанатома.
Сказав это, Дорнбергер достал из внутреннего кармана сложенный вчетверо лист, который дал ему администратор.
— Что это? — спросил Пирсон.
— Это резюме патологоанатома, которого нашел Гарри Томазелли. Он хотел бы работать в нашей клинике. Но пока еще ничего не решено.
Пирсон взял резюме.
— Да, они не теряли время даром.
— Наш администратор — человек дела, — бодро произнес Дорнбергер.
Пирсон пробежал глазами текст.
— «Доктор Дэвид Коулмен», — прочитал он, сделал паузу, а потом с нескрываемой горечью и растерянностью добавил: — Тридцати одного года…
Было двадцать минут первого, и в столовой клиники началось самое горячее время — выстроилась длинная очередь.
Миссис Строган, как и обычно в это время, внимательно следила за тем, чтобы ее подчиненные успевали приносить новые порции на раздачу и очередь не останавливалась. Сегодня на обед было мясо по-ирландски, баранья поджарка и жареный палтус. Главная диетсестра заметила, что баранина расходится плохо. Она решила попробовать ее, чтобы понять, в чем причина. Может быть, мясо не очень сочное и уходящие говорят об этом новым посетителям? В этот момент миссис Строган взглянула на стопку тарелок на раздаче, заметила пятно на верхней из них и сразу же убрала тарелку. Опять эта проблема с посудомоечной машиной! Надо обязательно поставить вопрос о замене машины.
Со стороны столов, предназначенных для врачей, доносился смех. В центре веселой компании был доктор Ральф Белл, рентгенолог.
Гил Бартлет подошел к столу с подносом, поставил его и протянул Беллу руку.
— Мои поздравления, Динь-Дон, я все слышал, — сказал он.
— Слышал что? — поинтересовался Льюис Тойнби, терапевт, подошедший вслед за Бартлетом. Но, посмотрев на сияющего Белла, воскликнул: — Не может быть! Опять?
— А почему бы и нет? — рассмеялся рентгенолог. — Теперь нас, Беллов, восемь.
— Восемь? Когда же это произошло?
— Сегодня утром. Еще один мальчишка в мою футбольную команду.
В разговор вмешался Билл Руфус:
— Не суди его строго, Льюис. Он делает что может. В конце концов, он женат всего восемь лет.
Льюис Тойнби протянул руку Беллу:
— Только не жми слишком сильно, чтобы не лишиться такой плодовитости.
— Это мне не грозит, — добродушно сказал Белл. Все это он слышал уже не один раз.
— Как себя чувствует твоя жена? — спросила Люси Грейнджер.
— Отлично, спасибо, — ответил Белл.
— Интересно, каково это — быть сексуальным маньяком? — с наигранной задумчивостью спросил сидевший за соседним столом главный терапевт Харви Чендлер.
— Я не сексуальный маньяк. В нашем доме половой акт происходит один раз в год. Просто я очень метко стреляю.
Люси Грейнджер посмеялась вместе со всеми, а затем сказала:
— Ральф, сегодня я направила к тебе больную. Это одна из наших медсестер-практиканток, Вивьен Лоубартон.
Смех затих.
— Что ты у нее ищешь? — спросил Белл.
— Я хочу, чтобы ты сделал ей несколько снимков левого колена, — ответила Люси и добавила: — Там прощупывается новообразование, которое мне очень не нравится.
Вернувшись в свой кабинет, Дорнбергер позвонил О’Доннеллу.
— Я показал Джо резюме парня, с которым вы переписываетесь, — сообщил он главному хирургу в конце разговора.
— Как он к этому отнесся? — спросил О’Доннелл.
— Конечно, Джо не в восторге, — ответил Дорнбергер, — но думаю, что если вы пригласите этого Коулмена на собеседование, то он не будет сильно возражать. Однако советую держать Джо в курсе ваших действий.
— В этом можете не сомневаться, — сказал О’Доннелл. — Спасибо, Чарли, большое вам спасибо.
Дорнбергер положил трубку и набрал номер миссис Джон Александер, которая звонила ему утром и оставила сообщение. Он заглянул в карточку и вспомнил, что это жена нового лаборанта-технолога из отделения патологической анатомии, которую направил к нему Джо Пирсон. Из разговора выяснилось, что миссис Александер только вчера приехала в Берлингтон. Они договорились о ее визите в приемную Дорнбергера, которая находилась в центре города, на следующей неделе.
