Планы пересмотра сложившегося геополитического равновесия на Востоке Европы развивались в Германии ещё до официального создания Пангерманского союза и независимо от него. В 1888 году немецкий философ Эдуард Гартман выступил в журнале «Гегенварт» со статьёй «Россия и Европа», в которой проводилась мысль о том, что огромная Россия опасна для Германии. Следовательно, Россию необходимо разделить на несколько государств. В первую очередь, нужно создать своего рода барьер между «Московитской» Россией и Германией. Главными составными частями этого барьера должны стать т. н. «Балтийское» и «Киевское» королевства.
Ваза, сделанная из стрелянной австрийской гильзы. На боку вырезана дарственная надпись: «Алексею Максимовичу Каледину на память отъ генерала Еверта бивакь подъ Луцкомъ 1916 г. 25-го августа».
Бронза
«Балтийское королевство», по плану Гартмана, должны были составить «остзейские», то есть прибалтийские, губернии России, и земли бывшего Великого княжества Литовского, то есть нынешняя Белоруссия. «Киевское королевство» образовывалось на территории нынешней Украины, но со значительным расширением к востоку – вплоть до нижнего течения Волги. Согласно этому геополитическому замыслу, первое из новых государств должно состоять под протекторатом Германии, второе – Австро-Венгрии. При этом Финляндию следовало передать Швеции, Бессарабию – Румынии. Данный план стал геополитическим обоснованием украинского сепаратизма, над разжиганием которого усиленно работали в то время в Вене.
Намеченные Гартманом в 1888 году границы государств, которые предполагалось вычленить из тела России, практически совпадают с границами намеченных в 1942 году планом «Ост» «рейхскомиссариатов» Остланд и Украина. В сентябре 1914 года рейхсканцлер Бетман-Гольвег провозгласил одной из целей начавшейся войны для Германии «по возможности оттеснить Россию от германской границы и подорвать ее господство над нерусскими вассальными народами». То есть почти неприкрыто указывалось, что Германия стремится к установлению своего влияния на землях Прибалтики, Белоруссии, Украины и Кавказа.
В это же время руководство Пангерманского союза подготовило памятную записку кайзеровскому правительству. В ней указывалось, в частности, что «русского врага» необходимо ослабить путём сокращения численности его населения и предотвращения в дальнейшем самой возможности её роста, «чтобы он никогда в будущем не был бы в состоянии аналогичным образом угрожать нам». Этого следовало достигнуть изгнанием русского населения из областей, лежащих к западу от линии Петербург – среднее течение Днепра. «Пангерманский союз» определил численность русских, подлежащих депортации со своих земель, приблизительно в семь миллионов человек. Освободившаяся таким образом территория должна быть заселена немецкими крестьянами.
Нужно различать, конечно, планы Германии в Первую и во Вторую мировые войны. В Первой это были, действительно, именно планы, не дошедшие до стадии реализации. Не дошедшие, однако, лишь благодаря тому, что Германия не имела в то время возможностей для их воплощения в жизнь. Намеченные к освоению территории нужно было ещё захватить, и мирным договором обеспечить себе безраздельное обладание ими. Даже оккупация этих земель кайзеровскими войсками в 1918 году не давала ещё такой возможности, ибо на Западе продолжалась отчаянная борьба, в конечном итоге неудачная для Германии. Но основы будущей «ост-политики» Третьего рейха намечались и выкристаллизовывались именно в это время. Реализации этих установок в годы Первой мировой войны помешало сначала героическое сопротивление русских войск, потом окончательное поражение Германии. Об этом не следует забывать.
Особое значение все германские агрессоры придавали отделению Украины от России. Ещё Отто фон Бисмарк говорил: «Могущество России может быть подорвано только отделением от неё Украины… необходимо не только оторвать, но и противопоставить Украину России, стравить две части единого народа и наблюдать, как брат будет убивать брата. Для этого нужно только найти и взрастить предателей среди национальной элиты и с их помощью изменить самосознание одной части великого народа до такой степени, что он будет ненавидеть всё русское, ненавидеть свой род, не осознавая этого. Всё остальное – дело времени».
Князь Отто фон Бисмарк, призванный в 1862 году королём Вильгельмом I на пост министра-президента Пруссии, спустя 9 лет получил практически неограниченную власть на посту имперского канцлера. Но задолго до этого, с 1859 по 1862 гг., фон Бисмарк был послом Германии в России, поэтому русских он знал неплохо и, будучи талантливым человеком, понимал, в чём сила русских и в чём их слабость. Бисмарк понимал также, что оружием русских не победить, а потому при планировании стратегии Германии канцлер много сил уделял идеологической войне. Фактически именно он, Отто фон Бисмарк, стоял за идеей создания Украины и признавал, что термин «Украина» ему весьма импонирует. На картах Бисмарка Украина простиралась от Саратова и Волгограда на северо-востоке до Махачкалы на юге. Программа украинизации была запушена Австро-Венгрией в конце XIX века, и в основе этого лежала переидентификация малороссов и Галицких русинов в так называемых «украинцев».
Кстати, ни у «умеренного» русофоба Тараса Шевченко, ни у «махровой» Леси Украинки нет таких терминов, как «украинец», «украинская нация», а есть славяне, малороссы, русины. Но планы фон Бисмарка стали реализовываться и, согласно переписи населения 1908 года, украинцами назвались уже до 1 % жителей юго-запада России. В Германии «научно доказывалось», что русские – не славяне и даже не арийцы (хотя племена, из которых вышли германцы и славяне, так и называют – славяно-германскими племенами), а представители некоего монголо-финского племени. В 1898 г. в Германии была запущена идея создания «самостийной украинской нации» в рамках автономии на территории Австро-Венгрии. В подконтрольной Вене печати вместо понятий «Русь», «руський» стали тиражироваться термины «Украина», «украинский» и т. д. В мемуарах генерала Гофмана в 1926 году можно прочитать: «Создание Украины не есть результат самодеятельности русского народа, а есть результат деятельности моей разведки».
* * *
В мае 1915 года российская армия начинает отступление из Польши и лишь недавно занятой Галиции. Львов и Галич, а еще раньше и крепость Перемышль, которую шесть месяцев держали в осаде, прежде чем она капитулировала, пришлось оставить под напором германо-австрийского наступления. Дождливая Галиция, где русские добыли первую громкую победу в войне, растворялась в туманных окулярах офицерских биноклей. А солдаты, по воспоминаниям полковника Брыгина, частенько затягивали «ностальгическую» песню:
Брала русская бригадаГалицийские поля.И достались мне в наградуДва солдатских костыля.
Вскоре противник попытался еще раз накатиться на ослабленный отступлением, лишенный пополнений Юго-Западный фронт. Главный удар пришелся по правому флангу 8-й армии, нависла угроза охвата всей армии. Новый вызов судьбы Брусилов парировал неожиданным, как тогда считалось, решением: отвести корпуса, которые и так бы не сдержали вражеского натиска, а двумя дивизиями атаковать в сторону Луцка, откуда неприятель снял четыре бригады. Эти бригады пустились догонять отходящие русские полки. И сразу 4-я австрийская армия получила достойный ответ. Вот цитата из дневника фельдмаршала Конрада фон Хетцендорфа: «Брусилов вновь проявил хитрость. Мы думали, что его армии уже не существует, но русские с диким воем ворвались в Луцк… Венгерские гусары побросали обозы… Впереди у русских какой-то генерал на автомобиле». Этим генералом был начальник 4-й дивизии А.И. Деникин. За взятие Луцка в ходе боёв 17 (30) сентября – 23 сентября (6 октября) 1915 года Деникин был произведён в генерал-лейтенанты. Позже командование, выравнивая фронт, приказало оставить Луцк. Вообще многие, потом известные по гражданской войне, генералы, служили под началом Брусилова.
В его армии 48-й дивизией командовал Л.Г. Корнилов, сменивший в семнадцатом году Алексея Алексеевича на посту Верховного главнокомандующего. Судьба их свела ещё в начале войны. А уже в ноябре 1914 года начальник дивизии чуть не угодил под суд. 8-я армия пробилась в Карпаты, откуда 2-я сводная казачья дивизия совершает набег в Венгерскую долину. В рейд казачков отправили налегке, без артиллерии. Приказ один: наделать шума и быстро вернуться, так как подлинный смысл операции – замаскировать намерения главкома Иванова. Показать, что его войска пойдут на Будапешт, хотя на самом деле их планировалось повернуть в другую сторону – к Кракову. Но Корнилов, увлекаемый жаждой отличиться, не выполнил указания командира 24-го корпуса «стоять на позиции» и «скатился с гор» вслед за казаками. Те «произвели на всю долину панику» и повернули назад, как им и полагалось, при появлении свежих венгерских сил. А 48-я дивизия втянулась в мелкие стычки и через неделю попала в окружение. Лавру Георгиевичу, как пишет Брусилов, «пришлось бросить батарею горных орудий… часть обоза, несколько сотен пленных и… вернуться тропинками». Командарм объявил выговор корпусному командиру А.А. Цурикову, не удержавшему корниловской дивизии в горах, а самого Корнилова хотел отдать под суд. Но взмолился Цуриков, просил не наказывать «человека за храбрость». Лавр Георгиевич отделался выговором. Похожая ситуация случилась в апреле 1915 года – 48-я дивизия, перешедшая в состав 3-й армии, опять оказалась в окружении. Последовал приказ отступить, так как 2-й германский корпус прорвался в тыл русскому 24-у. Корнилова подвела самонадеянность, отходить он не захотел. В результате – плен.
