— Выспалась? — хрипловатый ото сна голос Ирвана прорвался через мое блаженство.
— Кажется да, — не открывая глаз, ответила я.
— Есть планы на сегодня?
— У меня только один план на ближайшую жизнь — ты.
Легкий довольный смех защекотал мне кожу на спине.
— Это определенно лучшее, что я мог услышать, но я имел в виду не столь далеко идущие планы.
— Тогда даже не знаю, — по-прежнему не открывая глаз, созналась я. — Вислар так неожиданно прекратил свои визиты, что я даже не подумала о том, чем буду заниматься, когда закончатся боевые действия в нашей гостиной.
— Зная свою мать, могу сказать только то, что это определенно еще не конец истории.
— Даже не сомневаюсь.
— У меня сегодня совершенно свободный день, можем провести его только вдвоём.
— Покажи мне Эфир, — проснулся мой энтузиазм.
Сонливость как рукой сняло и я, подскочив на кровати, практически нависла над Ирваном. Вот только готовые сорваться с моих губ вопросы застряли на выходе. Взгляд Ирвана был прикован к моей показавшейся из-под одеяла обнаженной груди. Такое голодное выражение на его лице я видела в свой адрес часто и как обычно не смогла его игнорировать.
— Мы говорили об Эфире, — напомнила я, вмиг севшим голосом.
— Что-то такое припоминаю, — согласился Ирван, но глаза не поднял.
— Это хорошо, что ты еще об этом помнишь, потому как я хочу развить эту тему, — попыталась я натянуть одеяло так, чтобы прикрыться.
Мою руку перехватили, в результате чего я лишь наклонилась ближе и грудь, качнувшись, остановилась практически у самого лица Ирвана. Он не стал отвлекаться на беседы, и слегка приподняв голову, лизнул бледно-розовую вершинку. Я вмиг забыла, о чем мы говорили и, поддавшись притяжению его гипнотического взгляда, отдалась ощущениям.
Вечность спустя, а может, прошли только мгновения, я лежала на груди своего мужчины, пока он лениво играл с кончиками моих волос, проводя ими по моим плечам.
— Если ты чувствуешь себя достаточно хорошо, я мог бы сегодня показать на что похоже — находиться в Эфире.
— Ты еще Вислара вызови в этом убедиться, — хохотнула я.
— Думаю, он еще не скоро наберется моральных сил, чтобы нанести визит вежливости.
— Думаю, после такой насыщенной недели, он их не наберется никогда.
Перекатившись на подушку, я взглянула в его глаза.
— Да я хочу попробовать.
— Не попробовать, а побывать. То, что это в твоих силах сомнений нет никаких. Когда войдешь в Эфир, ты сама увидишь, насколько сильно ты восприимчива.
— Прям увижу?
— Именно увидишь. Даже не стану сейчас объяснять, ты сама все поймешь.
— У тебя столько уверенности в голосе, что мои сомнения как-то меркнут на их фоне.
— Я бы не стал так говорить, если бы не знал наверняка.
— Тогда не вижу смысла откладывать, — подскочила я с кровати и направилась в ванную, демонстрируя ему свою голую попку. За моей спиной раздались торопливые шаги. Прибавив шагу, я захлопнула дверь прямо у его носа.
— Если я тебя впущу, то мы еще не скоро выберемся из ванной, — крикнула я ему из-за двери.
— Может это и не такая уж и плохая идея, — проворчал он в ответ.
Не став спорить я включила воду. Даже то, что мне идея тоже кажется заманчивой, это не отменяет того, что живя в этом мире мне нужны знания, освоение которых и без того было отложено. Тянуть нет больше не повода ни необходимости.
— Только учти, я запомнил, на чем мы остановились и тебе забыть не дам, — услышала я слова Ирвана сквозь шум льющейся воды.
Я прекрасно знала, что Ирван в состоянии открыть эту дверь и без моего участия, но то, что он это не сделает, я знала также твердо. И его желание присоединиться ко мне под душем, не пересилит его уважения к моему решению. Он четко осознавал, когда и где пролегают границы моего личного пространства и даже то, что он единственный кому я дала право его преодолевать, не делало его бесцеремонным. Идеальный мужчина.
Комната для погружения была на удивления спартанской. Ровные зеленые стены без украшений. Мягкие кресла, установленные по кругу, в центре круглый стол с выпирающими панелями.
— И это все? — не сдержала я удивление.
— А что ты ожидала увидеть?
— Честно говоря, что думала, что это должно быть что-то вроде наших капсул для восстановления. Ведь вы часто отсутствуете неделями, а значит, тело должно что-то поддерживать. Не знаю, может погружение в питательную жидкость или хотя бы внутривенное питание.
— С точки зрения вашей биологии да, но только потому, что Вы не осознаете влияния энергетических потоков. На самом деле при погружении в Эфир сознание не единственное что покидает тело, но и вся внутренняя энергия уходит с нами, ведь именно это и есть жизнь.
— То есть, телу не нужно поддерживать функциональность потому как на это время оно мертво? — давясь словами, спросила я.
— Не совсем так. Оно не нуждается в питании, так как останавливает свои жизненные процессы до нуля, хотя по факту остается вполне живым.
— Физический анабиоз?
— Да, но абсолютно сознательно контролируемый.
— Звучит это жутко.
— С непривычки, но скоро ты станешь воспринимать это как сама собой разумеющееся.
— Не знаю как скоро. Техник во мне говорит, что прибор без основных запчастей подлежит только утилизации.
— В нашем случае это не поломка, а лишь временное обесточивание. Если ты вставишь вилку в розетку, прибор снова заработает.
— Человеческий организм не машина.
— Машина, если знаешь, как ею управлять.
— Тогда научи меня, — вдохнула я.
— Ты так напряглась, как будто готовишься нырнуть в холодную воду. Не стоит, тебе понравиться.
Мои плечи слегка расслабились, если он говорит, что волноваться нет причин, значит, так оно и есть. Я не раз убеждалась, что ему можно верить безоговорочно.
Устроившись в одном из кресел, позволила Ирвану провести какие-то манипуляции с панелью передо мной, которая при включении выпустила плотный световой луч в центр моего лба. От неожиданности я дернулась.
— Все в порядке, это точка концентрации.
— Никогда не была пугливой, но все это заставляет меня нервничать.
— Просто попытайся расслабиться, и я тебя поведу.
После этих слов он занял ближайшее кресло и, продолжая давать инструкции, протянул руку, пожимая мои пальцы.
— Так тебе будет легче сконцентрироваться. Постарайся не о чем не думать и…
— Как не думать? Я когда слышу эту фразу, у меня как будто специально мысли начинают роиться как туча пчел.
Ирван мягко рассмеялся.
— Закрой глаза, дыши глубже и скажи, что чувствуешь.
Откинув голову на спинку, я постаралась отключиться от действительности и стала прислушиваться к себе.
— Мне очень удобно и комфортно в этом кресле.
— Особенно что-нибудь отвлекает?
— Я очень остро чувствую твою руку. Тепло мягкое и приятное поднимается верх и дарит покой.
— Сконцентрируйся на этом тепле.
— Если я продолжу об этом думать, то мы вместо Эфира отправимся в свою комнату, — хохотнула я.
Может мне это только показалось, но рука, держащая мои пальцы, существенно нагрелась.
— Ты стал теплее.
Еле слышный стон, обласкал мой слух и порадовал мое эго.
— Что еще из ощущений?
— Легкая щекотка по всему телу, — озвучила я изменения, произошедшие за то время, пока я дразнила Ирвана. — А еще чувствую себя необычайно бодро, хотя совсем не давно расслабленность преобладала.
— Зацепись за это ощущение.
— Мне даже концентрироваться на нем не надо, оно сейчас самое сильное.
— Тогда можешь открыть глаза и позволь лучу ослепить тебя. Это не будет больно, просто всматривайся в него так же пристально, как он всматривается в тебя.
Медленно приподнимая веки, и сползла чуть ниже по креслу, так чтобы свет ударил в глаза. Действительно рези от яркого света не было, только немного нервировало, то, что кроме луча ничего не видно. И только теплая рука, по-прежнему крепко держащая меня, не позволила поддаться наползающей паники.
А потом появилось странное чувство, что свет не бьет мне в глаза, а наоборот исходит от меня. Я слегка подалась вперед, но побоявшись сбиться, остановилась.
— Не останавливайся, иди за ним, — раздался шепот откуда-то издалека. — Не волнуйся я иду с тобой.
И я пошла.
Световая дорожка прервалась внезапно. Сложилось ощущение, что луч просто растаял, уперевшись в невидимую преграду, которая меня пропустила дальше. Я обнаружила себя сидящей в том же кресле, вот только обстановка вокруг разительно изменилась. Каждый немногочисленный предмет в комнате имел размытые очертания, которые испускали рябь. Как потревоженная гладь воды. Особо сильно фон расходился от меня и Ирвана, который тоже был здесь в соседнем кресле.
