Но перед глазами стояло не вечно улыбающееся, несмотря на невзгоды, и чуть плутоватое лицо Арсена. Женское, со вздернутым носом и часто влажными от слез глазами, обрамленное непослушными, слишком быстро растущими кудряшками. Той, кто поселился в его только что найденном — или заново обретенном — сердце.
Ники больше нет. От этой сформулировавшейся в мозгу мысли дышать становится тяжелее, и почему-то хочется бежать туда, где видел ее последний раз. И пусть вместо красивого блестящего небоскреба там одни руины — сообщили те же новостники. Но вдруг в компании Гринера были еще более крутые ученые, возможно, гениальнее, чем его брат, и в самых глубоких подвалах здания, чудом нетронутых взрывами и обрушением, хранится настоящая машина времени. Он бы воспользовался ею, не задумываясь. Хотя здравый смысл, будь он неладен, и рассудок, все же пробились сквозь тучи скорби, напомнив, что без жертвы не бывает победы. Но просто знать это и смириться — вещи разные.
— Я не представляю, что дальше делать, — тихо признался Руслан, закрыл лицо руками. — Ты бы придумал, правда? Хорош валяться, вставай и помогай мне! Ты ж все начал, брат, давай закончим вместе, раз уж так вышло!
Напускная бравада не спасет от чувства потери, текущего и грядущего. Но не говорить же это вслух?
За дверью, обычной, не исчезающей как в крупных городах, послышались крики. Что там еще? Опять буянят новопроснувшиеся? Мужчина выругался и вышел в коридор.
Брань неслась из общей комнаты. Как и ожидал, это современники Ники. Кажется, опять начали вопить о каких-то телешоу и требовать главного. Гораздо более тихие лаборанты пытались их успокоить, но тщетно.
— Базар закончили, — рявкнул Руслан так, что стоящий ближе всего паренек подпрыгнул на месте и испуганно уставился на появившегося в проеме бородатого лысого мужика. — Рты закрыли, слушаем докторов, делаем то, что они говорят. У кого есть вопросы, — девушка с длинными, почти до колен, белоснежными волосами робко подняла руку, — задаст их потом, когда я разрешу! Кто против — отправится в отдельную комнату думать о своем поведении! Всем ясно?!
Да, возможно, нужно было обращаться с ними помягче, все же ситуация, в которую они попали, ни разу не проще его собственной, но самообладания не хватило. Проснулись только пятеро, а не семь, двое, к несчастью, были настолько истощены возобновившимися опытами, что скончались. Но даже этот факт не должен был омрачить вкус победы… вроде бы. Ника, правда, наверняка бы расстроилась и, скорее всего, начала винить себя в их смерти. Он когда-то тоже во всем винил ее. Идиот.
Находящиеся здесь лаборанты с постными лицами только согласно закивали. Все же непробиваемые персонажи. Даже когда он признался им, что получил приказ ликвидировать их, они только повздыхали, будто готовясь к худшему. Только Антон, самый младший, попытался сопротивляться. Но предложение избежать гибели и начать войну против бывшего работодателя восприняли с энтузиазмом.
— Ты как вообще? — сзади подошел Эрик, положил руку на плечо.
Дружеский жест, ничего вроде бы не значащий, на самом деле говорил о многом. Приятель прекрасно понимал, что испытывал Руслан, но не знал, как помочь. Валить на него свои душевные терзания? Он и так сделал сверх меры.
— Пойдет.
— Мразеныш пришел в себя. Каков план?
— Что говорит?
— Будто ты его не знаешь. Орет, что мы все — покойники.
— Удивил.
— В расход?
— Нет, подождем.
— Чего?
Эрик смотрел понимающе, пожалуй, даже не стоит отвечать, но…
— Неделя. И начнем действовать.
— А что случится за это время?
Руслан сбросил его руку и пошел обратно к брату. Случиться может все, что угодно, конец света, новая Великая Пандемия, НЛО, наконец, решит наладить связь с человечеством. Но речь, само собой, о другом. Он ее найдет. Даже если это будет лишь тело. И только тогда поверит, что на самом деле они проиграли.
Глава 23. Правда
Глаза слезились от яркого света, пыталась поднять ладони, чтобы закрыться, но не вышло — руки оказались привязаны. Последние события пронеслись в голове, и спустя пару мгновений я уже пыталась оглядеться, раз уж не вышло принять сидячее положения. Нет, этого не может быть! Вокруг снова белоснежные больничные стены, ошибиться нереально. Нас поймали и вернули?! Но я же своими глазами видела, как падает башня!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Успокойтесь, успокойтесь, пожалуйста, все в порядке, — засуетилась рядом незнакомка в медицинском костюме, сжимая и слегка поглаживая мои плечи. — Вы в клинике на Фрунзе, все хорошо, вам вкололи обезболивающее, оно уже должно подействовать.
Значит, я не в «Ариадне», а простой больнице. Немногим легче, мое местоположение вычислят в два счета. Но пока, судя по всему, этого не произошло. Значит, есть некая фора.
Голос отказался слушаться, я закашлялась, но все же выговорила:
— Где Арсен?
— В соседней палате. Не переживай за него. Тебе стоит успокоиться, милая, сейчас вправим кость, и все будет хорошо.
Я проследила за ее взглядом. Левая рука была покрыта ровным слоем уже запекшейся крови, но видимых ран не наблюдалось. Наверняка просто успели затянуться. Выпирающая кожа ниже локтевого сгиба свидетельствовала о сложном переломе. Что ж, не первый в моей богатой биографии.
— Странный перелом, — между тем произнесла извиняющимся тоном женщина.
— У меня хороший обмен веществ, — что я несу?
— Дело не в этом. Он должен быть открытым, рентген показал, что без разрывов покровов не обошлось. И кровь, опять же.
— Я…
— О, прости, к чему это я. Не думай об этом! — она обошла кровать и нажала несколько кнопок. — Сейчас ты уснешь, а проснешься уже здоровой!
Увы, это невозможно, уснуть я не могу. Первое время ученые садисты чем только не пытались меня усыпить, ничего не вышло. И обезболивающее мой уникальный организм не воспринимает от слова совсем. Я шевельнула здоровой рукой, привязанной к кушетке, и вздохнула. Понятия не имею, как объяснить это заботливой докторше.
— Что такое? — пробормотала та про себя, и уже громче: — Мне сообщили, что не смогли считать данные с твоего чипа. Вероятно, он был поврежден.
Да, его сунули повторно сразу же, как только я оказалась в компании. Высокомерие Игоря не мешало его мнительности и любви к перестраховкам. В некоторых случаях.
— А сколько тебе лет, дорогая? — продолжила ничего не значащий допрос женщина.
— Двадцать пять, — первая цифра, которая пришла на ум. Не говорить же настоящий возраст. В самом деле!
— Отлично, совсем взрослая, — вопреки заявлению, она разговаривала словно с ребенком. — И где же ты родилась?
— В Петербурге.
— О, северная столица! Обожаю эт…
Внезапно она замолчала, уставившись на экран. Посмотрела на меня. Светло-голубые глаза под прозрачными медицинскими очками становились все шире.
— Я… я не понимаю, — прошептала, наконец, сделав два шага назад, будто испугалась пациентки на кровати.
Не зная, что говорить, я пожала плечами:
— Я же говорила: у меня отличный обмен веществ. Если можно, вправьте кость, и я пойду.
— Куда? — почему-то шепотом спросила доктор.
— Мне нужно… это сложно объяснить. Просто сделайте, как я прошу. Лекарства не нужны.
Боже, надеюсь, у нее железные нервы, и она все еще помнит о пресловутой клятве Гиппократа, которая предписывает помогать больным в любых ситуациях. Иначе меня ждет истерика или, того хуже, например, она может просто сдать меня полиции. А те, в свою очередь, переправят прямиком хозяевам компании. В этом я не сомневаюсь. Кстати, если Гринер погиб, кто будет вместо него? Сто процентов, уже очередь выстроилась, и я могу стать для них чем-то вроде наградного приза.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ты… я… В смысле, как… — врач все еще не могла прийти в себя.
— Пожалуйста, успокойтесь и послушайте, — кажется, мы поменялись местами. — Дышите глубже. Все хорошо, я обычный человек, просто…просто с некоторыми особенностями. Слышали про детей индиго? — едва заметный кивок, — вот, я типа их, только чуть другая… Пожалуйста, — может, стоит воззвать к профессионализму? — боль я испытываю самую обычную, сейчас она довольно сильная. Вы не могли бы вправить мне кость? Обещаю, она срастется быстро.
