– Я сделал все, что было в моих силах, – мягко высвобождаясь, ответил тот. – Но с такой раной…
– Он… умер? – внутри у меня все оборвалось.
– Пока нет.
– Но…
– Все в руках Господа нашего, – коротко бросил лекарь и торопливо выскользнул из землянки.
Я же бросился к раненому.
Мой напарник лежал на спине на грубом деревянном настиле. Грудь Панкратова стягивали не первой свежести бинты, глаза были закрыты, дыхание – едва различимым. На мою попытку его позвать – почему-то сделанную вполголоса – Виктор никак не отреагировал.
Совершенно не зная, что предпринять, я дернулся было к выходу, тут же передумав, вернулся к раненому, снова его окликнул – столь же безрезультатно. Наклонился, прислушался – сам не зная к чему – затем, стиснув обжигающе горячее запястье, зачем-то попробовал нащупать пульс, но не преуспел и в этом.
Тихо выругавшись, достал из потайного кармана своего доломана пузырек гранаты – и в этот момент рука Панкратова резко поднялась, и пышущие жаром пальцы огненными тисками стиснулись на склянке поверх моих.
– Совсем обалдел? – не разлепляя век, выдохнул мой напарник. – В нашем времени здесь над нами метра два земли!
– Так я это… С таймером! – не помня себя от радости, выговорил я.
– С таймером он… Что там Чичагов?
– Все нормально. Выполняет приказ!
– Славно…
– Что были должны, мы сделали, – возбужденно продолжил я. – Теперь нужно уходить, пока ты…
– …копыта не отбросил, – закончил за меня напарник, выдавив на лицо жалкое подобие улыбки. – Сам понимаю. Но еще не сейчас. Уходить – не сейчас.
– Почему? – не понял я.
– Ближайшая резервная точка на другом конце крепости. Пока вся армия торчит внутри – незаметно туда не пройти. То есть ты-то, понятно, пройдешь, а меня остановят – из самых лучших побуждений.
– Ну, скажешь, что хочешь перед смертью в последний раз посмотреть на Березину, – пожал я плечами.
– Нет. Риск слишком велик. Лучше обождем. Если все пойдет, как задумано, скоро девять десятых войска крепость оставит – вот тогда и рванем когти. Не дрейфь, пару часов я протяну – ручаюсь. Заодно убедимся, что не случится какого сбоя… Так что гранату ты пока не активируй. Даже с таймером. Просто держи наготове.
– Хорошо, как скажешь, – сдался я.
Рассчитал Виктор верно: через два часа основная часть армии укрепления покинула. Тихо, без барабанного боя и грома труб, разбившись на небольшие отряды – поди угадай, куда какой направляется. То есть мы-то с напарником это знали, а вот шпионам французов, сыщись такие в лагере Чичагова, головы пришлось бы поломать.
Высунув нос из землянки и разведав обстановку – все шло по плану – я вернулся за Панкратовым.
– Идти-то сможешь? – уточнил запоздало.
– А что, есть выбор? – хмыкнул Виктор, хватаясь за мою руку и тяжело на нее опираясь.
Первая его попытка встать закончилась неудачей – едва приподнявшись, мой напарник сорвался и не упал со своих нар лишь потому, что я успел подхватить его на полпути. Отдохнув с четверть минуты, Виктор рывок повторил, но принять более-менее вертикальное положение Панкратову удалось лишь после того, как я подсел под него всем телом, по сути, взвалив на себя. Тем не менее, результатом раненый остался вполне доволен:
– Вот так! – прокряхтел он. – Теперь – двинули!
Ну, мы и двинули.
Не стану подробно описывать наш путь через опустевшую крепость, замечу лишь, что занял тот у нас добрых полчаса. Может, вышло бы и быстрее – даже с нашей незавидной скоростью – но дважды нам пришлось терпеливо пережидать, пока с дороги уберутся направлявшиеся по своим делам солдаты, а однажды – возвращаться и менять маршрут: прежним незадолго до нас катили пушку, да у лафета колесо отвалилось, и теперь взмыленный артиллерийский расчет устраивал вокруг своего охромевшего детища какие-то ритуальные танцы.
Но все на этом свете рано или поздно заканчивается, подошла к финишу и наша с Виктором одиссея. Вот он, последний поворот, а сразу за ним – площадка, заранее облюбованная моим напарником для эвакуации…
Оказалось, однако, что удобное место приглянулось не только нам. В самом центре заветного пятачка гордо стоял барабан (уж не тот ли самый, что служил недавно табуретом его высокопревосходительству адмиралу?). Полдюжины праздных казаков сгрудились вокруг него, затеяв игру в кости, еще трое или четверо – похоже, болельщиков – расположились поодаль.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Вот тут-то Панкратов и выдал ту свою сентенцию про «не везет».
– Бардак… – зло прошептал я. – Вот так и упустили Наполеона… Выйду, разгоню к чертям?
– Там с ними хорунжий и сотник – считай, офицеры, – покачал головой Виктор. – Они тебя пошлют – и формально будут правы: ты им ни разу не указ.
– Что же делать?
– Не знаю… – он помолчал. – Хотя нет, есть идея! – просиял вдруг мой напарник – насколько это вообще было возможно в его состоянии. – Поступим так…
* **
– Французы! – размахивая обнаженной саблей, укушенным в задницу демоном ворвался я в импровизированное полевое казино. – Французы в крепости!
– Как?! Где?! – побросав кости, повскакали со своих мест казаки.
– Со стороны реки взобрались на вал! Быстрее, братцы, там наших бьют!
Волшебные слова, про «наших», сработали безотказно – от барабана казаков словно ветром сдуло. Прокричав им вслед еще что-то ободряющее, я торопливо сунул саблю в ножны и бросился в противоположную сторону – за Виктором.
– Ваше благородие!..
Мы с Панкратовым были же почти на месте, когда меня нагнал этот знакомый голос. Я обернулся: у соседней землянки, удивленно таращась, переминался с ноги на ногу казачонок Федька.
– Ваше благородие, верно, ошиблись вы, – пряча глаза, пробормотал он. – Я только что с вала – нет там никаких хранцузов и не было!
– Точно говорю: были! И есть! – заскрежетав от досады зубами, бросил я – увы, без должной твердости в голосе.
– Не было! – упрямо повторил Федька.
– Сейчас разберемся, – взял внезапно инициативу в свои руки висевший на мне до того безмолвным мешком Панкратов. – Подойди сюда, казак.
Не посмев ослушаться офицера, парнишка неуверенно приблизился.
– Гляжу, ты настоящий воин. Молодец! Пистолет-то заряженный носишь? – спросил его Виктор, указав левой рукой – правая опиралась на мою шею – на изогнутую рукоять за поясом у Федьки.
– Так как же иначе-то? – в искреннем недоумении развел руками казачонок.
– А пуля не выкатится?
– Обижаете, ваше высокоблагородие! – протянул парнишка.
– Дай-ка сюда, проверю, – велел мой напарник.
Сбитый с толку таким оборотом, парнишка покорно протянул ему свой пистолет.
Пальцы Федьки еще касались ствола, когда Виктор ловко взвел курок и выстрелил казачонку в грудь.
Парнишка упал. Похоже, растратив на этот маневр с пистолетом последние силы, начал оседать и Панкратов – успев, впрочем, отчетливо прошептать:
– Игорь, гранату!
В полной прострации сделав последний шаг, отделявший нас от зоны безопасной эвакуации, я разбил пузырек об эфес своей сабли.
[1] …Лицом к лицу
Лица не увидать.
Большое видится на расстоянье.
Когда кипит морская гладь –
Корабль в плачевном состоянье…
Сергей Есенин «Письмо к женщине»
[2] Столица Русской Америки, ныне город Ситка
Глава 14
г.Борисов, июль 20** года
Текущий поток времени
– Уф-ф-ф!.. – шумно выдохнул Виктор, приподнимаясь со дна заботливо подготовленного для нас «археологами» раскопа и принимаясь аккуратно разматывать свои окровавленные бинты. – Как же здорово вернуться домой!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Зачем?! – только и сумел выговорить я, механически перебирая пальцами серебристые пуговицы ментика – теплой летней ночью в по-зимнему наглухо застегнутом мундире меня сразу же прошиб пот. Впрочем, одна ли здешняя жара была тому виной?
