Он тряхнул мешком за спиной и добавил, переходя на доверительный шепот.
– Вот, хозяин велел отнести старьевщику поношенную одежду, может быть, выручу за все это хоть что-нибудь.
Начальник караула не разделил его уверенности, но услышав про Ганнибала, посоветовал:
– Проваливай своей дорогой. А если увидишь в этом районе подозрительных незнакомцев, сразу сообщи мне. За них обещана хорошая награда, и если тебе повезет, ты быстрее выручишь несколько монет, чем за все барахло, что таскаешь у себя за спиной.
– Если увижу, сразу сообщу, – ответил Федор, изобразив сильное желание сотрудничать с властями, – лишние монеты мне не помешают. А что случилось? Сегодня утром был какой-то шум в порту, мы даже видели дым от пожара.
– Ничего особенного, – поскромничал начальник караула, рассматривая что-то за спиной Чайки, словно перед ним никого не было, – просто несколько шпионов Ганнибала пробралось в город. Но, мы их скоро поймаем и казним.
– Желаю вам поскорее разыскать их, – поддержал разговор Федор, – а то мой хозяин не сможет спокойно спать, зная, что по городу разгуливают эти шпионы.
При этом он даже слегка поклонился. А когда разогнулся, то солдаты уже шагали дальше своей дорогой. Подождав, пока отряд скрылся за углом, Федор продолжил путь, изрядно повеселевшим.
«Значит, за наши головы уже объявили награду, – ухмылялся он, пробираясь закоулками, – неплохое начало. Интересно, может они уже знают и мое имя? Впрочем, слава подождет. Сначала надо провернуть хотя бы одно дело. Не могу дождаться ночи, чтобы узнать, кто из моих солдат пробрался в город».
Вновь пройдя мимо борделя, улица напротив которого была на этот раз абсолютно пуста, – судя по усилившимся стонам, все гуляки, которых он видел в прошлый раз, вернулись в свои пастели и вновь предались утехам, – вскоре Чайка оказался у заветного амбара.
Осмотревшись по сторонам, на всякий случай он несколько раз прошелся туда-сюда, и, лишь затем, приблизился к дверям.
– Летис, это я, – сообщил Федор, ковыряясь с замком, который мирно висел на своем месте никем не тронутый.
– Вижу, – ответили из амбара, – что-то ты задержался. Мы уж хотели идти тебя разыскивать.
Приоткрыв дверь, Федор проскользнул внутрь и втянул за собой мешок.
– Ну, как тут? – поинтересовался Чайка, – никто не приходил?
– Тихо, – ответил за хмурого Летиса один из бойцов, стоявших на карауле, после того как запер дверь засовом изнутри, – за все это время только пара каких-то гуляк прошлась мимо с диким хохотом. Да еще двое каких-то сумасшедших полуголых крестьян, парень с девкой, прямо за углом нашего амбара улеглись на траву и стали…
– Представляю, как вам было тяжело за этим наблюдать, – усмехнулся Федор, кидая мешок на ближайшую телегу, – впрочем, ничего странного. Тут в двух шагах публичный дом. Ребята просто не дотерпели.
Чайка пристальнее посмотрел на хмурого друга, примостившегося на краю телеги, и уточнил.
– А ты чего не спишь?
– Уснешь тут, – пробубнил тот в ответ, неопределенно махнув рукой.
– Это зря, – пожурил его Чайка, – сегодня наше время, – ночь. И она у нас будет бурной. Так что, нужно выспаться всем. Я, например, валюсь с ног.
– Чего это ты приволок? – поинтересовался Летис, подходя к мешку.
– Это ваша новая одежда, – ответил Чайка, направляясь к стогу сена, – нас уже повсюду разыскивают. Даже награду назначили, так что, переодевайтесь. В этом нас не сразу опознают.
– Награду, говоришь, – переспросил Летис, вытягивая огромную тунику странного цвета, и принюхиваясь к исходившему от нее запаху, – ты хочешь, чтобы я это надел? О, боги, она еще и воняет.
– А что делать, – заявил Федор, погладив себя руками по груди, – как видишь, я уже переоделся.
Летис вздохнул, и, пробурчав «Я буду похож на вонючего землекопа», нехотя скинул старую одежду. Его примеру последовали оставшиеся бойцы.
– Что ты там говорил о награде? – спросил Летис, рассматривая себя с омерзением и медленно приближаясь к стогу сена, где Федор уже готовил себе лежанку, собираясь отойти ко сну.
– Не переживай, – подбодрил его друг, – лучше походить на живого землекопа, чем на мертвого героя. А насчет награды, ты не ослышался. По дороге сюда я побеседовал с начальником одного из караулов, повстречавшихся мне, и он сообщил, что за нашу голову уже назначена награда. Нас повсюду ищут, друг мой.
– Ты разговаривал с начальником караула? – Летис тут же забыл про свою тунику и даже повеселел, – ну, ты даешь, Федор! А вдруг он тебя узнал бы? Молодец! Я всегда говорил, что ты самый отчаянный командир. Это надо же додуматься!
– Ладно, не хвали, – отмахнулся Федор, шурша сеном и переворачиваясь на бок, – просто захотелось немного встряхнуться. А сейчас приказываю всем спать. Дежурим по одному. Я последний.
– Ты не повесил снаружи замок, – напомнил Летис, – вдруг, кто увидит?
– Мы нашли неплохое место, – отмахнулся Федор, – за столько времени здесь прошло всего пар человек. Будем надеяться, нам повезет, и боги не оставят нас. А потом, скоро стемнеет, и тогда нам вообще ничего не грозит, до тех пор, пока мы сами не двинемся в город.
Так и случилось. Остаток дня прошел спокойно, никто не потревожил прятавшихся в амбаре диверсантов из армии Ганнибала. За это время Федор и его люди успели отлично выспаться. Чайка, отсчитывавший время по внутренним часам, принял последнюю смену караула у Летиса. Дождавшись, пока на небе зажгутся звезды, и ночь вступит в свои права, он разбудил остальных.
– Пора.
Осторожно сняв засов он, еще бережнее отворил дверь, и осмотрелся. Ночь была лунной, но узкие улицы тонули во мраке и казались безлюдными. Лишь издалека по-прежнему доносился женский смех. «У жриц любви не бывает перерывов, – усмехнулся Федор, выходя наружу, – а нам пора за дело».
Кода все четверо оказались на улице, Чайка поправил кинжалы под туникой, немного размял ноги и руки, потянул плечи, и сказал, еще раз взглянув на звезды:
– Ну, вот и наше время пришло, Карфаген.
Глава десятая
«Моя семья»
Спал он в ту ночь отлично, утонув в ласках Зараны. Верная наложница, узнав о неожиданном возвращении своего любимого господина, приняла его так жарко, что Ларин и думать забыл о своих сомнениях. Он вдруг осознал, что здесь его всегда будут любить и ждать, где бы его ни носило, и что бы он не натворил. Такой уклад его вполне, казалось, устраивал. Правда, совесть от этого еще больше покусывала, хотя по местным законам он и не должен был относиться к Заране, как к жене. Но, проклятое сознание, полученное Лехой еще в прошлой жизни, до конца уклад скифов принимать отказывалось. Упрямый он был парень.
Впрочем, это были его личные проблемы и терзания, которые никого больше не волновали. Иллур, едва узнал о рождении сына у своего адмирала от рабыни, тут же подтвердил ему, что парень будет считаться свободным и в будущем станет настоящим воином, а не рабом. Живи да радуйся, папаша. Но, все эти приключения с амазонками вдали от родного Крыма, в последнее время Леху только расстраивали. Так что теперь, узнав о предательстве сарматов и оказавшись в родном стойбище, которое стало ему после рождения сына настоящим домом, Ларин вдруг успокоился. Словно что-то встало на место, или вышла игла из сердца, мешавшая спокойно жить.
После этой ночи с Зараной, которая не переставала его любить и ждать все эти годы, буйный командир кочевников и скифов-мореходов вдруг осознал, за что он сейчас воюет. Если до этой ночи, он бился в сражениях за своего царя и кровного брата, а когда случалось, то и за друга Федора, то теперь, в этой войне, все было иначе. Сарматы были у самых границ, буквально в нескольких днях пути. Угрожали его дому. Они могли ворваться сюда, убить Зарану и его малолетнего сына. А этого Леха допустить не мог. Никак.
«Хватит с меня любовных приключений, – решил Леха, мирно дремавший сейчас не открывая глаз на полу своей командирской юрты, развалившись с Зараной на шкурах, – пора и семьей пожить, сколько отпущено, хоть и трудно это кочевникам».
За пологом юрты уже должен был наступить рассвет, но здесь царил теплый полумрак. Угли жаровни, мирно тлели в углу, подсвечивая юрту слабым желтоватым сиянием. Леха осторожно приоткрыл глаза и посмотрел сначала на спавшую, уткнувшись ему в плечо, Зарану. А потом и на сына, которого оставили ночевать тут же, чтобы смог наглядеться на отца, да привык к нему немного. Видел-то его всего раз. Ларину со дня на день опять в поход нужно было собираться, а потом что будет, – одним богам известно.
«Пойду, пройдусь, – решил Леха, осторожно отползая в сторону, чтобы не задеть расставленные повсюду чаши и кувшины, оставшиеся после небольшого вчерашнего пиршества, – проветрюсь, да подумаю о жизни. С утра легче думается».
С некоторых пор у Лехи, который сам себе удивлялся, появилась и укоренилась привычка думать. Он корил себя за это и пытался жить как раньше, лихо и быстро. Но, то ли от того, что теперь ему приходилось командовать массой людей и техники, то ли по какой другой причине, но эту вредную привычку, что так сильно мешала ему жить, искоренить пока не удалось.
