– Я не расслышала ваши имена. Здесь было так шумно. Очень рада познакомиться с вами.
– Добрый день, – ответила Катринка с дружеской скромной улыбкой, пожав ее руку.
Катринка была единственным ребенком в семье и постоянно окружена вниманием, но сама она никогда не стремилась быть в центре внимания и всегда держалась так естественно, что это обезоруживало. Она излучала добро, любила людей, и, естественно, многие любили ее.
– Расскажи нам о соревнованиях, – нетерпеливо попросила девушка с большим носом.
– А как твои успехи, Жужка? – спросил ее Томаш, вальяжно улыбаясь и явно желая произвести на нее впечатление.
– Она стартовала за мной, – быстро попыталась ответить на его вопрос Катринка, чтобы переключить его внимание на себя. – И победила бы, если бы я сделала хоть одно неверное движение.
– Только Катринка никогда не делает неверных движений, – засмеялась Жужка без тени зависти.
Потом разговор пошел о теннисе и других видах спорта и, конечно же, о последних фильмах. Только о политике не говорили. Прошлые годы сделали эту тему почти запретной, и немногие были готовы нарушить это табу.
Несмотря на поздний час, кафе было по-прежнему заполнено народом. Табачный дым стал плотнее, а разговоры еще шумнее. Сквозь всеобщий гам пробивались отрывки песен: популярные произведения «Битлз» на чешском языке вперемежку с вальсами и польками.
– Пойдемте танцевать, – предложила Катринка.
– Я устала, – ответила Жужка.
– Но ведь еще рано. – Она была возбуждена после соревнований, ее внутренняя энергия требовала выхода. Это потом Катринка свалится от усталости и, возможно, проспит весь следующий день, но сейчас ей хотелось танцевать.
– У меня раскалывается голова, – пожаловался Томаш.
– Не пей так много, – ответила Катринка.
В конце концов, ей удалось уговорить Томаша и Жужку и еще несколько человек присоединиться к ней. Когда кафе закрылось, они надели свои плотные шерстяные жакеты и вышли в холодную ночь. На небе была яркая луна, освещавшая широкий бульвар, который тянулся вдоль Влтавы. На том берегу был Малый город, который много веков назад возник за старой городской стеной. А на холме над ним, будто сказочный замок, возвышались башни и башенки Градчан.
Томаш, Жужка и Ян забрались в маленький голубой «фиат» Катринки, а их спутники – в «шкоду», которая стояла неподалеку. У Катринки теперь было достаточно денег, чтобы позволить себе такую роскошь, как маленькая машина и дорогой газ для ее заправки. Катринка получала спортивную стипендию, что-то давала распродажа ее старой спортивной формы и вещей, а еще она немного заработала в мюнхенском отеле. Сбывались предсказания Оты Черни и оправдывались надежды Иржки Коваша.
– Катринка, в тебе слишком много энергии, – добродушно заметил Томаш, прижимаясь на заднем сиденье к Жужке.
– Глупости, – ответила Катринка. – Это тебе так кажется, потому что ты слишком ленив. Она улыбнулась Яну, который сидел на переднем сиденье рядом с ней. Он был слишком хрупким, чтобы заниматься спортом, и всегда восхищался такими спортивными людьми, как Томаш и Катринка. Когда же спортсменки были красивыми женщинами, то его преклонению не было предела. Он восторженно смотрел на Катринку, пытаясь что-нибудь сказать, но так и не мог и только кивал ей со слабой извиняющейся улыбкой.
– Ленивый! – притворно обидевшись, воскликнула Жужка. Катринка завела мотор и включила передачу.
– Знали бы вы, сколько мне приходится работать, чтобы не отстать от нее. Я падаю от изнеможения, а она, кажется, никогда не устает.
Ее всегда изумляло, сколько было энергии у стройной Катринки.
– Я тоже устаю, – не согласилась с ней Катринка. – Иногда просто падаю, – она снова улыбнулась Яну.
– Да, конечно, – поддержал ее Томаш, – но, к несчастью, не раньше, чем умотаешь всех остальных.
Катринка переехала через мост 1 мая – один из мостов на Влтаве – в Малый город и по лабиринту узких, вымощенных булыжником улиц добралась к Мальтийской площади, на которой находился старинный винный погреб «Москва» в готическом стиле. В погребке вдоль стен стояли старые дубовые бочки. Посетители танцевали под музыку чешской группы, которая пыталась подражать «Роллинг Стоунз». Громкая музыка заряжала всех той же неистовой энергией, которую всегда любила Катринка.
– Я могу отвезти вас в общежитие, – предложила Катринка своим спутникам, когда все вышли на живописную площадь после того, как «Москва» закрылась. Невдалеке в ночном небе светился купол собора, за ним – копия Эйфелевой башни высотой в двести футов, поднимающаяся темным силуэтом из Петршинских садов, которые были для Праги тем же, чем Булонский лес для Парижа.
– Нет, нет, – отозвался Томаш. – Я хочу проветрить голову. – Он поцеловал девушек в щеку. – Это лишь маленькая прогулка. До встречи, – добавил он, не обращаясь ни к кому в отдельности.
– Спокойной ночи, – простился Ян, официально пожав всем руки, и последовал за Томашем вниз по улице.
Катринка и Жужка сели в «фиат» и направились в общежитие в горах за «Замком». Жужка спросила подругу о Томаше:
– Ты давно его знаешь?
Она и Томаш весь вечер держались друг с другом столь официально, что было трудно почувствовать зарождение романа.
– Вечность, – ответила Катринка. – С десяти лет.
– Так долго? – удивилась Жужка, прикидывая свои возможности. – Вы влюблены друг в друга?
– Я и Томаш? Да нет.
– Он очень привлекательный, – сдержанно заметила Жужка, как будто Катринка спрашивала ее мнение.
– Томаш? – переспросила Катринка. – Да, конечно. – Она не думала о нем с этой точки зрения.
– Ты никогда не замечала его чувств к тебе?
– Замечала, конечно. Он же мой друг все-таки. Я люблю его.
– Да?
– Не в этом смысле.
– Ну и хорошо, – удовлетворенно сказала Жужка. – Итак, вы не любовники.
В тогдашней Чехословакии существовала, конечно, сексуальная свобода, но люди, как правило, не обсуждали эту проблему. Но только не Жужка. Именно за прямоту и честность Катринка и любила ее.
– Нет, – успокоила ее Катринка.
– А у тебя когда-нибудь был любовник? – Жужка пристально глядела прямо перед собой, притворяясь, что ее внимание поглощено красотой петляющих узеньких улочек Праги и маленьких домиков эклектичной архитектуры, едва различимых при свете луны. Хотя Жужка и гордилась своей прямотой, она боялась, что на этот раз зашла слишком далеко и могла обидеть Катринку, которую очень любила. Но любопытство было сильнее. Вопрос о любовниках и вообще секс занимал ее все больше. В последнее время она мало думала о чем-нибудь другом.
