– Ах, не могу я ждать! – сеньор Рамон торопливо глотал последний кусок. – Вам легко говорить, господин Го, у вас генетически заложенная способность к терпению. А я человек действия!
– Бестолкового! – достаточно громко прокомментировала ситуацию Тана. Со звездочетом Эстремадурой она пребывала в состоянии перманентной словесной войны. Наверное, близкий ей по возрасту молодой человек то ли безмерно раздражал, то ли всерьез нравился корабельному навигатору-протектору. Доктор Мадянов не исключал ни ту ни другую возможность.
– От вас много толку! Сколько раз просил посчитать одну-единственную ерундовую штуковину, и куда, спрашивается, вы меня посылали?
– Ну да! На трехмерном метеоритном отклонителе! Харя, в смысле лицо, квадратным станет от такой наглости! Чего захотел! Кроме меня и Командора, к нему разным-прочим посторонним даже пальцем прикасаться запрещено, а не то считать твои дурацкие траектории. Сказано же, не будет кометы! Вот и уймись!
– Очень грубо, – заметил ей обиженный совсем Эстремадура. – Впрочем, я обойдусь своими силами. А сейчас я очень рад, сеньорита, что покидаю ваше злобное общество, – астрофизик демонстративно отвернулся. – Так как же, Хансен, могу я сослаться на вас?
– Ссылайтесь на кого хотите. Вы мне надоели куда больше, чем в свое время Огородный Билл, – и это признание Командора дорогого стоило. Доктор уже знал, что Огородный Билл, самый злостный и неуловимый контрабандист периода второй нарковойны, немало попортил крови пирату Хансену.
С уходом Эстремадуры ужин в оставшейся части прошел почти мирно, если не считать некоторых косых взглядов: комиссара Цугундера – в сторону красотки Таны, а всех остальных неосведомленных в утреннем происшествии – на все еще заметный фингал под комиссарским глазом. Уже собирались пожелать друг другу спокойных сновидений, Командор успел встать из-за стола, как бы тем самым отдавая команду «Вольно! Разойдись!», но тут вдруг в столовую бешеным лошадиным галопом примчался Эстремадура. Доктор Мадянов подумал на миг, не употребил ли пан интендант по отношению к «сынку» умышленное рукоприкладство?
– Командор! Хансен! Там! Там! ЧП! Нечто непредвиденное, очень! – возбужденно выкрикивал, будто вспугнутая с куста ворона, заполошный сеньор Рамон. – Пан Збигнев в рубке ведет наблюдение! А я – к вам! Немедленно!
Арсений понял, что дело действительно возникло чрезвычайное. Иначе зачем Эстремадуре впадать в беспамятство и скакать в галопе через половину корабля, если достаточно набрать нужный системный код оповещения непосредственно в самой рубке. Значит, соображать было некогда, или, что еще хуже, его мозг в состоянии шока смог принять только простейшее атавистическое решение дикаря – бежать в деревню, дабы донести весть о лазутчиках из соседнего селения.
– Сейчас иду! Монтана, Антоний, за мной! – Командор, не задавая лишних вопросов, направился к выходу из столовой. – А вас, доктор Мадянов, и вас, магистр Го, я попросил бы присмотреть за гражданским населением. Чтобы сидели здесь и не шастали без нужды по кораблю. Временно! До следующего моего распоряжения.
В столовой, таким образом, остались пятеро. Смущенных и встревоженных людей. Сидели тихо, даже Цугундер не лез с бесполезными вопросами. Один Арсений вел размеренный и спокойный монолог ни о чем, рассказывая о секретах приготовления настоящей гурьевской каши и прочей гастрономической успокоительной ерунды. Он чувствовал, Эстремадура чем дальше, тем больше утрачивает адекватность поведения, хотя пока и не проявляет это очевидным образом. Астрофизик наверняка видел или слышал в рубке нечто. Нечто такое, что произвело на него сильное впечатление, и отнюдь не положительного свойства. Однако очень скоро позвали самого доктора. В этот раз через устройство личного вызова, закрепленное у каждого на правом кармане-клапане форменной куртки. Арсению с оперативной скоростью надлежало проследовать в рубку.
– Доктор Го, будьте любезны. Продолжите здесь за меня. Уверен, у вас найдется множество любопытных рецептов, – обратился Мадянов с просьбой к китайскому магистру.
– Охотно расскажу о традициях сычуаньской кухни, – слегка поклонился ему безотказный доктор Го Цянь. – Вы можете быть спокойны, я сумею проследить ситуацию.
Арсений тоже поклонился в ответ, как умел, и спешно покинул столовую. На первый уровень, к центральной штурманской рубке «Пересмешника», он домчался в считанные минуты, из усердия не воспользовался подъемником, так ему показалось быстрее. Хотя вряд ли в прибытии Э-психолога была столь уж спешная нужда.
В самом деле, он не пилот и не навигатор, он даже не техник-интендант. Так какая же жизненно важная необходимость в выигрыше им, доктором Мадяновым, нескольких лишних секунд? Только запыхался зря. Зато, с другой стороны, может, Командор отметит его старания. Память о штрафных очках все еще оставалась свежа.
В рубке было темно. Гораздо темнее, чем в прошлый, единственный раз, когда доктору позволили находиться в ней с экскурсионно-ознакомительными целями. Минут пять, не больше. Ныне же внутри холодного, насыщенного озоном помещения царил почти полный мрак, одиноким светлым пятном по центру комнаты мерцало в воздухе панорамное изображение. Чего? Арсений не успел сообразить. Его накрыл резкий, в высокой тональности, окрик Таны:
– Поздравляю вас, доктор Мадянов! У нас пираты! Теперь настоящие!
– Нужна ваша помощь! Подойдите! – сбоку из темноты приказал ему Командор. – Сядьте здесь и смотрите. Я поясню, что непонятно. А вам придется оценить ситуацию и угрозу. Причем быстро.
Если убили командира, возьми автомат другого!
Седьмая солдатская мудростьПанорама пылала огнем. То есть не панорама, конечно, а то, что осталось на месте многострадальной «Латоны». Сам астероид, естественно, уцелел, хотя атака серьезно повредила его орбиту. Как сказала Тана – спутник теперь рано или поздно затянет в зону колец. А жаль, рудник, пусть и небольшой, однако, исправно поставлял редчайший ниобий в достаточных для земных нужд количествах. Но все это были пустяки, невольные мысли, мелькавшие в затуманенной голове Арсения. Надо же, настоящий пиратский рейд! Совсем не то, чем в свое время занимался Хансен с согласия Содружества и под негласное одобрение общественности всей обитаемой системы. Да и «пиратом» их прославленного Командора называли лишь в переносном смысле, чтобы со значением подчеркнуть его командирскую лихость и военную удачу. Сейчас все обстояло по-другому. Как понял Арсений из быстрой скороговорки Хансена, вероятная реконструкция произошедшего была такова: на спутнике бандиты сначала раздолбали термическим ударом станцию связи и сразу после – административный центр рудника. Потом, разграбив склад с запасом безумно дорогого и столь же редкого актиноида, пираты, отойдя на безопасное расстояние, выпустили мощную плазменную ракету, так, на всякий случай, чтобы уж никто и ничто не смогли уцелеть. И теперь злоумышленники, наверное, собирались драпать во все четыре гравитационных, форсированных двигателя. Как раз в момент последней атаки «Латону» поймал в панорамный обзор пан Пулавский. Пиратский шлюп («Скоростная, штурмовая модель класса ХХ-1, где только сумели захватить?»– восклицал то и дело Антоний) засекли не сразу, лишь когда «Пересмешник» по дуге развернулся естественным образом к погибающей станции немного вправо. А уж когда засекли, так немедленно послали за доктором Мадяновым.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
