Плеер я сегодня забыла дома, поэтому снова подслушивала чужие разговоры. За моей спиной сидели две девушки, намного старше меня. Наверное, им за двадцать. Не могу представить себя старше двадцати. Какая скучная у них жизнь, наверное. Мне жалко их.
– …Слышала, Зайцев свою недавно бросил?
– Откуда знаешь?
– Я с ним общалась в прошлую пятницу.
– Такая красивая пара. А чего расстались?
– Хм… ты знаешь вообще, что он ей сказал?
– Ну?
– Это очень сложно – позволять себя любить.
– Вот урод.
– И не говори. Девушка не нашлась чем ответить.
– Да я бы тоже не нашла…
Это было как раз то, что и нужно было мне услышать. Двери открылись, я вышла наружу. Перешла дорогу, дошла до метро, перешла на другую сторону проспекта Мира и медленно поплелась мимо церкви в сторону Ракетного бульвара.
…А ну, встала, побежала!.. Нет, сначала размяться… Так-так, вон тот молодой человек, да, он ничего. А ну-ка подними глаза! Быстро улыбнулась, волосы распустила, нет, волосы лучше так оставь. Грудь вперед, живот в себя, как хорошо, что живота-то нет. Глаза… Самое главное глаза! Глаза должны быть счастливыми!.. Люди добрые, одолжите счастья сантиметр, ну очень надо!.. Ну, пожалуйста. Ага, сейчас тот парень отдаст. Эх, нет, побоялся, что его полотенце заберу… Так, фиг с ним, не то… Так-так, а вон тот? Что говоришь? Пошла?.. Куда пошла?! Я тебе сейчас пойду, я тебе сейчас так пойду! А ну два километра всего пробежала, дальше-дальше беги, быстрее! Зачем? Как это зачем? Попу классную хочешь? А ножки? Ножки-то вон какие!..
Ладно, отдохни, хорошо, кошечка, побольше пластики, побольше… Ну что ты, дурочка, все хнычешь? Вон какая, ух! Еще пятьдесят таких найдем, успокойся. Не хочешь? Ну ничего, пригодятся. Так, улыбочку не забываем! Надо же на ком-то тренироваться.
Так, деточка, ноги в руки и вперед! Навстречу страшному, неизвестному, но точно хорошему!
В раздевалке толпилось несколько полуголых девушек. Они медленно сушили волосы, красили ресницы у зеркала и тихо переговаривались о чем-то своем.
– Такая темная… Интересно, каким автозагаром она пользуется?
– Такой естественный.
– Как будто натуральный.
– Спроси, Лик.
– Почему сразу я?
– Ну, тогда ты, Ник, интересно же.
– Да ну вас на фиг. Сама возьми, да спроси.
Я переоделась, вышла из раздевалки, отдала ключ и вызвала лифт. Недорогой спортклуб, куда я хожу с весны, находится на восьмом этаже бизнес-центра в конце Ракетного бульвара. Полукруглая башня в двадцать этажей – невнятного желто-зеленого цвета.
До сих пор не могу привыкнуть к лифтам. Их четыре. Каждый обозначен буквой – А, В, С, D. Чтобы подняться или спуститься на нужный этаж, нужно набрать его номер на цифровой панели, и тогда экран покажет букву – в этот лифт и нужно будет зайти.
Обычно я выбираю этаж и забываю посмотреть, в какой лифт заходить, но не сегодня. Нужный лифт приехал забитым почти под завязку. Я с трудом втиснулась в толпу молоденьких менеджеров с бейджиками из соседних офисов.
– А куда делась Вика? – спросила с оранжевым шнурком на шее.
– Ушла, – пожала плечами другая.
– Куда она ушла?
– Или кушать, или писать.
Лифт опустился на три этажа и снова открыл свои двери. На пятом этаже стоял парень с рюкзаком на одном плече. Он выглядел то ли очень усталым, то ли недовольным. Места в лифте не осталось.
– Не сегодня, – сказала я и громко рассмеялась, не сдержавшись.
Двери закрылись, лифт тронулся.
– Не обижайтесь! – крикнула я как бы вслед, все еще продолжая ржать.
На первом этаже я дошла до турникета и стала искать свой электронный пропуск. Неужели потеряла? Я копалась в сумке больше минуты.
– Проходи, – раздался писк, и на турникете загорелась зеленая стрелочка. Парень с пятого этажа прошел рядом и быстро скрылся за стеклянными дверями бизнес-центра.
Я прошла через турникет, поправила сумку и вышла на улицу. Хотелось заткнуть уши и забыться в родном плейлисте.
Парень тем временем стоял рядом с щитовой, где у железной лестницы был пристегнут его велосипед. Он будто что-то искал в карманах, а велосипед был той же модели, с которого я упала недавно.
Хотя зеленое пятно уже заметно посветлено, и ссадины больше не кровоточили, большим пальцем все еще трудно было шевелить.
Ваня
– Иван, подойди-ка сюда! – крикнула мадре из коридора. Я машинально свернул переписку с Элькой «Вконтакте» и вышел из комнаты.
Мы с сестрой с детства называем ее мадре. Во втором классе учили испанский язык. Недолго, каких-то три месяца всего. А слово запомнилось, привязалось, прижилось в семье, хотя поначалу и звучало грубовато.
Мадре работает учителем русского и литературы, так что мы с Олькой с первого класса были под присмотром. Так и сейчас, ничего не изменилось.
А еще мы с детства знали – если мадре требует «подойти сюда», значит, будет отчитывать. Выберет самый строгий учительский тон и потребует подробных и четких объяснений – что, где, когда, зачем и почему.
Мы уже взрослые, нам почти по семнадцать, а таких моментов боимся до сих пор. Мадре умеет вправить мозги.
– Иван, немедленно подойди сюда! – повторила мадре уже более требовательно.
Мадре стояла в ванной у стиральной машины и перебирала корзину с грязными вещами. Было заметно, как она хмурится под очками.
– Ну что я опять натворил?! – вздохнул я.
– Объясни мне пожалуйста, – начала она. – Что это такое?
Она наклонилась и подняла с пола черные кружевные трусы.
– Трусы, – невозмутимо ответил я.
– Я знаю. Иван, я долго на все это смотрела, долго терпела… ты парень взрослый и неглупый. Думала, поиграешь и одумаешься.
– О чем ты?
– Толь, подойти сюда! – позвала на помощь отца. – Мне нужна твоя помощь. Ваня не понимает простых вещей.
– Каких? – недовольно переспросил папа.
– Чтобы ноги ее больше не было в нашем доме! – четко произнесла мадре, зашвыривая в стиральную машину светлую футболку. – Это нехорошая девочка, Вань. Я не хочу, чтобы ты с ней общался.
– Чем тебе так не угодила эта девочка? – не понимал папа.
– Знаю я этих столичных штучек! У них в этом возрасте с десяток парней сразу, выпивка, дискотеки, наркотики… Бесстыжая!
– Все они сейчас такие! Ну, видел я вчера ее. Нормальная, веселая девочка. Ну, влюбился парень – и что? Все влюбляются. Еще ничего не знаешь, а уже заранее на всех обозлилась, накручиваешь себя… Нельзя так.
– А как не накручивать?! У Вани и Оли выпускной класс, экзамены и поступление!
– Ну и поступят. Все поступают, и они поступят. Запасись валерьянкой и жди. Бывает и хуже, но реже.
– Да к ней полрайона табунами ходит. Я сама видела! Куда уж хуже! – Мадре включила стиральную машину и прошагала на кухню. Там открыла новую пачку сигарет и закурила. Я никогда не видел, чтобы она курила. При мне это был первый раз.
– Самая лучшая школа района, а этот влюбленный идиот придет домой, рот не закрывает! Эля то, Эля другое, что-то сказала, что-то спела! Знаю я, чем эти песни кончаются. Пришло время, мальчик, серьезно поговорить с тобой.
– Да что я такое сделал-то? – не выдержал я.
Из своей комнаты вышел сонный Женек. Месяц назад ему исполнилось четыре. Непонятливо оглядел всех:
– Чего вы ругаетесь? – Тер левый глаз кулаком.
– Не слушай нас, Женечка, иди к себе, – ответила мадре.
– Уши закрой и иди под одеяло, – поддержал я.
Женек не стал спорить. Зевнул, приложил к ушам ладони и пошел к себе.
– Вы только не ссорьтесь, – сказал он, открывая дверь комнаты.
– Мы не ссоримся, малыш, – ответила мадре. – Я просто воспитываю твоего брата.
– Да что я сделал-то? – снова спросил я, стараясь не срываться на крик.
– А то не знаешь!
– Эля моя девушка, мы любим друг друга, у нас все серьезно, – сказал я.
– Какая такая любовь!.. – махнула рукой мадре. – Если еще хоть раз увижу тебя рядом с этой дрянью, я не знаю, что сделаю. Вы уже последний стыд потеряли! Над вами вся школа смеется! Надо мной смеются! Тебе меня не жалко?! Только начала работать, а уже такое… Если уж ей на меня плевать, то тебе-то, надеюсь, нет?
– Нет… – вздыхал я.
– Знаю я эти школьные любови! – почти кричала она. – И я знаю, чем это всегда заканчивается! Ранний брак, развод, алименты! Ты этого хочешь, Иван? Ты не знаешь… Но я это знаю! И я не хочу для тебя такого будущего, слышал?! Я понимаю, но и ты меня пойми… – Мадре задумалась и добавила чуть тише: – Секс не главное.
– Ма, отстань, ты сама не понимаешь, что говоришь… – казалось, я еле сдерживался, чтобы не рассмеяться.
– Тебе учиться надо, а здесь эта… Может быть, она и красивая, и интересная, но таких Элек у тебя еще знаешь сколько будет?! И даже лучше. А если ты будешь продолжать так меня позорить, то я боюсь, что придется перевести тебя в другую школу.
Ты хоть приглядись к ней получше! Да что она себе позволяет?! Она прыгает тебе на шею на глазах у всей школы! Ты думаешь, я ничего не знаю, да? Ошибаешься! Я всегда все о тебе знала и знаю, запомни это! И не стыдно вам? Конечно, я понимаю…
