– Угу, размечтался, – устанавливая пулемет, проворчал Петр. – Строили эти стены лет сто пятьдесят тому назад, из расчета защиты от свинцовых пуль кармультуков чеченских абреков, и никто не думал, что в наше время эту защиту современные гранатометы будут прошивать, как иголка бумагу.
– Что, брателла? Очко джим-джим? – широко оскалился Никифоров.
– Можно подумать, тебе не страшно, – огрызнулся Даркович.
– Ага, так не страшно, что зуб на зуб не попадает. Вот и приходится трещать не хуже той сороки, – буркнул морской пехотинец, отводя в сторону взгляд.
– Что за дискуссии? – в проходе возникла фигура Латышева. Прапорщик медленно двигался вдоль стены, разматывая за собой шнур электроподрыва мины. – Живо за работу, а то я вам устрою курорт по возвращении в родные пенаты. На всю жизнь запомните меня, салаги…
Глава 28
Полковник Долгов места себе не находил, он, как тигр в клетке, метался из угла в угол по стеклянному аквариуму командно-диспетчерской вышки.
Офицеры управления полетами, следящие за индикаторами радаров, время от времени искоса поглядывали на него, но вслух ничего не говорили.
– Товарищ полковник, – на вышку поднялся офицер-связист, – только что получена радиограмма от группы Кутягина. Нашли подходящую поляну для посадки вертолета, ждут эвакуации.
– Спасателей в воздух! – полковник резко повернулся к сидящему на диспетчерском месте командиру вертолетного полка.
– К сожалению, в горах густой туман и низкая облачность, мы не можем послать туда вертолет, – поднялся со своего места вертолетчик.
– У вас что, подполковник, в полку нет рисковых пилотов? – с вызовом спросил Долгов.
– Рисковые есть, – невозмутимо ответил командир полка, глядя прямо в глаза московского эмиссара. – Самоубийц нет. В таком тумане и людей, и машину угробим.
– Черт, твою мать, – выругался военный разведчик, потом повернулся к связисту: – Группе Кутягина передайте, пусть ждут улучшения погоды. И свяжите меня со штабом бригады полковника Серебрякова…
Два Ивана застыл у стереотрубы, как монумент, жадно впитывая глазами всю картину боя.
Его бригада штурмовала горы. Уже горело несколько БМД и бронетранспортеров, от которых к небу тянулись клубы жирно-смолянистого дыма.
Морские пехотинцы, поддерживая друг друга огнем, карабкались в горы. Группа бойцов, расстреляв дзот из четырех гранатометов, уничтожила огневую точку и поднялась в атаку, как вдруг с правого фланга открылась замаскированная амбразура, и длинная очередь скосила их одного за другим…
Офицер, залегший среди камней, пытался координировать огонь артиллерии.
Самоходные орудия методично выпускали снаряд за снарядом, оглашая округу грохотом выстрелов. Двое бойцов тащили раненого, вытаскивая из огня.
– Товарищ полковник, вас, – к Серебрякову обратился связист, протягивая массивную трубку полевого телефона. И тут же из динамика донесся голос полковника Долгова:
– Как дела, Иван Иванович?
– Пока прорваться не можем. Глубоко эшелонированная оборона, минные поля, долговременные огневые точки, снайперы, мать их. Каждый метр поливаем кровью бойцов. Мощности артиллерии не хватает. Нужна авиация, но в такой туман они не летают. Что?.. Хорошо, ждем.
Закончив говорить, комбриг в бессильной злобе швырнул трубку полевого телефона на аппарат.
– Ну что? – вопросительно посмотрел на него начальник штаба, до этого что-то чертивший на карте.
– Группу Каймана они вытащить при такой погоде не могут. Москвич требует пробить оборону. Сказал, что для поддержки к нам направлен дивизион «Смерчей».
– Раньше думать надо было, с чем мы здесь столкнемся, а не пороть горячку. Уря, уря, вот тебе и уря! Теперь только одна надежда на Кутягина. На его опыт и выдержку, – начальник штаба закончил чертить, взяв со стола пачку папирос, достал одну и, смяв мундштук, сунул ее в рот…
Глава 29
Аргунское ущелье еще каких-то десять лет назад входило во все туристические путеводители бывшего СССР. Здесь проходило множество маршрутов, позволяющих туристам как можно подробнее ознакомиться с этим чудесным краем. И до сих пор величавые вершины гор, густо поросшие растительностью, отливали сказочным изумрудным цветом. Издалека могло показаться, что здесь все осталось по-прежнему, ничего не изменилось. Но, пройдя в глубь ущелья по одной из множества троп, сразу же в глаза бросались следы недавних боев, проржавевшая противопехотная мина или неразорвавшаяся авиационная бомба, торчавшая из земли шестиперым стабилизатором. Хотя чаще попадались россыпи отстрелянных гильз и глубокие осколочные отметины на деревьях.
Война упорно не желала расставаться с этим райским уголком. Сепаратисты по-прежнему рассматривали Аргунское ущелье как дорогу в соседнюю Грузию. Правда, пограничники все чаще их в этом разубеждали.
Отряд Муссы Шеравина вышел к ущелью на рассвете, когда низина была заполнена густым молочно-белым туманом.
Некоторое время передовой дозор вслушивался в это непроницаемое марево. Но ущелье хранило гробовое молчание, что в конце концов убедило боевиков в безопасности.
У входа в ущелье отряд разделился на несколько небольших групп. Эльбрус со своими людьми остался на месте, прикрывая тыл, три команды ушли в глубь Аргуна, чтобы встать заслонами в местах возможного появления пограничных патрулей.
С ядром отряда отправился сам Хаджибей. Обустройство партизанских тайников, как и пиратских кладов, всегда сопряжено с глубокой секретностью, и на подобные мероприятия берут только самых надежных, тех, кто даже под страшными пытками не выдаст тайны. Если золото флибустьеров обеспечивало богатство и славу, то тайник с боеприпасами в безнадежном положении партизанской войны мог подарить жизнь и свободу.
Боевики прошли по едва заметной, петляющей среди скал тропе к подножию высокой безымянной горы. Мусса Шеравин шел впереди отряда, ориентируясь по каким-то своим, одному ему известным приметам. Наконец полевой командир замер на месте и, указав на отвесный склон, буйно поросший зарослями дикого винограда, коротко произнес:
– Здесь.
Вперед вышло шестеро молодых и наиболее крепких боевиков, они уже знали, что им предстоит делать. Поэтому, не мешкая, стали освобождать склон предельно аккуратно, чтобы не повредить лозы дикого винограда и тем самым не оставить следов для пограничников.
Вскоре им открылся зев небольшой пещеры, плотно заложенный кусками горной породы. Выдергивая камень за камнем, вайнахи начали быстро расчищать вход. Через минуту-другую по обе стороны выросли две кучи плоских камней, и боевикам открылся черный провал в глубь горы.
– Пошли, – скомандовал Мусса, включив висевший на груди американский военный фонарик. Стоявшие впереди вайнахи посторонились, пропуская командира. Хаджибей остановился перед зевом пещеры, потом опустился на одно колено и быстро стал шарить руками по земле. Через несколько секунд он обнаружил то, что искал, – небольшую металлическую бляшку, сливающуюся с землей. Это был взрыватель противопехотной мины.
Мусса лезвием ножа очистил грунт вокруг взрывателя, потом достал из подсумка стальную шпильку, которой заблокировал ударный механизм. Один из молодых боевиков нетерпеливо сорвался с места, но Хаджибей успел ухватить его плечо и отдернуть, потом, выставив вперед указательный палец, назидательно, как маленькому ребенку, помахал перед носом.
Бледно-желтый свет электрического фонаря скупо осветил бугристые стены пещеры. Мусса Шеравин шагнул внутрь, внимательным взглядом окинул стены и потолок, откуда белыми нитями свисали пробившиеся сквозь горную породу корни дикого винограда. Медленно повел головой влево. Только опытный глаз мог разглядеть занавес из мешковины, прикрывающий проход в боковую нишу. Здесь следовало быть предельно осторожным. За развешанной тряпкой была установлена осколочная мина в паре с мощным фугасом, который при взрыве должен был уничтожить сложенные боеприпасы.
Прежде чем сорвать мешковину, Хаджибей отстегнул тонкую проволоку растяжки. Фугас разминировать было куда сложнее, он имел три взрывателя и механизм неизвлечения. Обезвредить такую мину мог только тот, кто ее устанавливал. К счастью, это был сам Шеравин…
Сорвав занавеску, Мусса негромко свистнул, и сразу же в пещере стало тесно от множества боевиков. То, что они увидели, заставило учащенно забиться сердца. Все пространство ниши было заставлено деревянными ящиками стандартного ядовито-зеленого цвета. Вдоль стены были установлены контейнера с противотанковыми ракетами «Фагот». Рядом с ними аккуратно, как дрова в поленнице, выложены одноразовые гранатометы и реактивные огнеметы. Дальше шли коробки с пулеметными лентами, возле которых, тускло поблескивая смазкой, лежало полтора десятка автоматов.
