– Уж не знаю, что и думать, – заохала баба Гафа. – Я все утро у Дуньки была, она мне рассказывала, как ее зять упился в дымину и спьяну жену именем полюбовницы назвал. Уж там такое творилось, такое творилось!
– Да бог с ним, с зятем, – прервала ее я. – Вы лучше про Чайо расскажите.
– Так я и говорю, – зачастила баба Гафа. – Я от Дуньки шла, по лестнице подымалась, вдруг навстречу мне Чайю прямо как угорелый летит, а сам бледный, лица на нем нет, даже поздороваться забыл. С тех пор я его и не видела, а потом милиция пришла, говорит, убили вашего Чайю.
Баба Гафа снова всхлипнула и уткнулась в клетчатый платок.
Я посмотрела на часы. Было без пятнадцати одиннадцать. Я вспомнила, что в одиннадцать ко мне должен прийти Луис – реальный кандидат на роль убийцы Захара и Чайо. День оказался на редкость насыщенным.
– Мне надо ехать, – сказала я Аделе. – Думаю, сейчас нам не стоит осматривать комнату Росарио.
Мы попрощались с бабой Гафой, Адела довезла меня до своего дома, где я пересела в свою машину и отправилась домой.
Луис ждал меня у калитки. В руках он держал букет роз и огромную коробку конфет с ликером. Он был так обаятелен и красив, что я просто не могла представить его в роли расчетливого хладнокровного убийцы. Впрочем, внешность бывает обманчива. Недавно по телевизору показывали серийного убийцу-людоеда, так у него была такая невинная мордочка – прямо красавчик семинарист, загляденье, да и только!
Колумбиец меня поцеловал, но в моем ответном поцелуе явно недоставало страсти – мысль о том, что он может оказаться убийцей, не давала мне покоя.
– Ты мне не рада? – спросил он.
– Конечно, рада, – ответила я. – Просто я очень устала.
Мы вошли в дом. Я поставила розы в вазу. Луис вызвался приготовить кофе. Я налила себе апельсинового сока.
– Что с тобой происходит? – испытующе посмотрев на меня, спросил Луис. – Ты не похожа не женщину, которая устает от мужчины, проведя с ним всего одну ночь.
– Росарио убили, – сказала я. Колумбиец напрягся.
– Росарио Чавеса Хуареса? – уточнил он.
– А ты его знал? – спросила я.
– Конечно, знал, – пожал плечами Луис. – Его знали все, кто бывал в «Кайпиринье». Как это случилось?
– Адела обнаружила его мертвым в своей постели. Чайо закололи длинным узким ножом, похоже, навахой или стилетом, – объяснила я. – Я как раз от нее.
Луис подошел ко мне и обнял.
– Извини, – сказал он. – Теперь я понимаю, что с тобой. А я-то думал, что дело во мне.
– И в тебе тоже, – сказала я. Неожиданно я решила сыграть ва-банк.
– Что ты имеешь в виду? – спросил колумбиец.
– Ты знаешь Захара Ильина? – задала я встречный вопрос.
– Нет, – удивился он. – А кто это?
– Это человек, которого вчера зарезали в подъезде дома моей подруги, – объяснила я. – У меня есть подозрение, что его убили тем же оружием, которым закололи Чайо.
– Понятно, – кивнул головой колумбиец.
– И это все, что ты можешь сказать?
– А что ты хочешь от меня услышать? Мне жаль, что все это так расстраивает тебя.
– И ты продолжаешь утверждать, что не знаешь этого человека?
Луис укоризненно посмотрел на меня.
– У тебя в очередной раз разыгралось воображение, – сказал он. – Ты снова ведешь себя так, словно подозреваешь меня в этом убийстве. Приди в себя. Это реальная жизнь, а не детектив.
– Тогда почему ты следил за Захаром, когда он встречался с другим латиноамериканцем в ресторане «Харакири»? – завелась я. – Или это тоже плод моей фантазии? Между прочим, тебя опознали.
– Кто опознал? – Лицо колумбийца окаменело.
Я чувствовала, что пора остановиться и, прежде чем продолжить разговор, на всякий случай вооружиться помповым ружьем, но меня уже понесло.
– Есть свидетели, – сказала я. – Кроме того, я знаю, что именно тебя интересует. Речь идет об оружии, точнее, об уникальном автомате, разработанном Захаром Ильиным, весящем чуть больше двух килограммов, с прицельной дальностью 3800 метров, принципиально новой конструкцией подачи патронов, что позволяет загружать в легкий магазин 70 патронов, а в стальной – 90, и с уникальными химическими добавками в заряде, увеличивающими дальность полета и пробойную силу пули. Мне продолжить?
– Кто ты? – коротко спросил Луис. Я пожала плечами.
– По-моему, я уже упоминала, что пишу книги, – заметила я.
– Меня интересует, на кого ты работаешь.
– На себя, – ответила я. – Я делаю именно то, что говорю, – пишу книги, и больше ничего. А вот ты уж точно не только бизнесмен.
Колумбиец тяжело вздохнул и задумался.
Я молчала. Посещавшие меня мысли были не слишком веселыми. Похоже, моя роскошная любовная история закончилась. Кроме того, я явно сваляла дурака. После всего, что я наговорила, Луис мог счесть меня опасной и убрать так же, как он убил Захара и Чайо.
Луис молча сварил себе новую порцию кофе и выпил его.
Я допила апельсиновый сок и аккуратно поставила чашку на стол.
Потом колумбиец еще раз вздохнул и спросил:
– Почему ты решила завести со мной роман?
Я посмотрела на него с удивлением.
– Потому что ты мне понравился, – ответила я. – А ты?
– Ты тоже мне понравилась, – сказал он, как мне показалось, искренне.
Мы немного помолчали.
– Так ты знал Захара Ильина? – снова спросила я.
– Можно, прежде чем ответить, я тебя поцелую? – поинтересовался он.
– Валяй, – сказала я. – По правде говоря, мне гораздо больше нравится целоваться с тобой, чем выяснять отношения.
– Мне тоже, – улыбнулся Луис.
Он обнял меня. Его губы были влажными и горячими. Мне хотелось, чтобы поцелуй длился вечно, но, к сожалению, иногда надо переводить дыхание. Колумбиец еще крепче прижал меня к себе, и я почувствовала, как мне в грудь уперлось что-то твердое.
– Что у тебя в кармане рубашки? – спросила я.
– Водительское удостоверение, – улыбнулся Луис. – А ты думала, пластиковая взрывчатка или детонатор от атомной бомбы?
– Можно я посмотрю? – попросила я.
– Если хочешь, можем поиграть в инспектора ГИБДД и нарушителя правил дорожного движения, – предложил колумбиец, доставая из кармана документ.
Я развернула удостоверение и, сличив фотографию с оригиналом, прочитала: «Луис Хорхе Матаморос Вильяпинеда».
– Матаморос! – с ужасом повторила я. – Твоя фамилия Матаморос? Это означает «Убей мавров»?
– Ну да, – подтвердил Луис. – А почему это тебя вдруг так шокировало? Матаморос – очень распространенная фамилия. В средние века испанские феодалы давали эту фамилию своим вассалам, уничтожившим большое количество мавров. Не хватало еще, чтобы ты теперь убийства мавров на меня повесила. С тебя станется. Кстати, в средние века убийство мавров считалось подвигом, а не преступлением, так что мои предки были вполне достойными людьми.
Я тупо смотрела на колумбийца, не в силах сказать ни слова.
– Да что с тобой! – рассердился он. – Тебе обязательно вести себя, как сумасшедшая? Ты меня пугаешь!
– Прежде чем воскреснуть из мертвых, Росарио Чавес Хуарес дважды произнес слово «матаморос», – загробным голосом произнесла я.
– Воскреснуть из мертвых? – переспросил Луис. – Он что, Лазарь или пациент Кашпировского? Так он жив или мертв, в конце концов?
– Сначала Чайо воскрес и сказал «матаморос», а потом его снова убили, и больше он не воскресал, – объяснила я.
– Ты что, издеваешься надо мной? – сердито спросил Луис. – Или ты действительно психопатка?
– Чего ради мне над тобой издеваться? – возмутилась я. – Мне самой уже эта история порядком надоела. Я даже жалею о том, что сдуру решила писать детективы. Тогда я не накопала бы на тебя столько компромата и, как наивная дурочка, продолжала бы считать тебя обычным бизнесменом.
– А я-то думал, что обычные бизнесмены слишком скучны для тебя, – заметил он. – Обычно женщины твоего склада мечтают встретить как минимум Джеймса Бонда.
– Этого бабника? – фыркнула я. – Он только на экране хорош, а в жизни от него одни неприятности, впрочем, как и от тебя. Я бы не возражала, будь ты более или менее приличным мафиози, обманывающим государство, но убийцы мне не нравятся, особенно когда они убивают невинных людей.
– Я не убийца, – по слогам произнес Луис. – Возможно, я действительно не только бизнесмен, но, клянусь тебе, я не убивал Захара и Росарио. Я действительно был около ресторана «Харакири», но я следил не за Захаром, а за человеком, с которым он встречался. Этот человек тоже колумбиец, как и я. Я знал, что речь идет об оружии, но подробности мне не были известны. И вообще, до того как ты сказала, мне не была известна даже фамилия Захара, а уж до Чавеса мне просто никакого дела не было. Я не знал, что его убили, не представляю, почему его убили, и не имею ни малейшего представления, почему, «воскреснув», он произнес мою фамилию. Мы с ним почти незнакомы. К тому же я не верю в воскрешение из мертвых. Так что давай успокоимся, и ты расскажешь мне, что именно происходит.
