Ефраим казался таким серьезным.
– К-как ты узнала? – прошептал он.
– Это как бы очевидно. – Она чувствовала себя так плохо. Но ему не нужно скрывать, кто он, что кровосос, конечно, нужно, но не это.
– Что ты имеешь в виду – очевидно? – спросил он сдержанно.
Все, о чем он мог думать, это о своих братьях с их женственными чертами и манерами. В нем не было ничего женственного, да и братья не были геями.
– Ну, ты скрытный.
– Потому что я страж, – выпалил он, не подумав.
– Что значит "страж"?
– Не меняй тему. Ты рассказываешь о том, как узнала, – поспешно сказал он.
– Ну, ты проводишь время только в компании с другими мужчинами. Не приводишь никого сюда. Не хочешь жить под одной крышей с женщиной. Ты охотно попробовал кровь Девида, но мысль о моей вызывает в тебе отвращение. Вот, и кажется, что это довольно очевидно, – сказала она, пожимая плечами.
Он закрыл лицо руками.
– О, боже… Я не могу поверить, что ты узнала. – Его голос был наполнен эмоциями.
Медисон подошла к нему и обняла. Она в безопасности. Он не любит женщин и не укусит ее.
Это было единственной причиной, почему она чувствовала себя достаточно комфортно, чтобы прикоснуться к нему сейчас.
Очень плохо, что он гей. Так приятно находиться рядом с ним. Она заставила себя сосредоточиться.
– Это нормально. Ты не должен проходить через это в одиночку. Всё не так уж плохо. Сейчас много геев среди полицейских. Пока ты никого не укусишь, все будет хорошо.
Он тихо засмеялся.
– Я полагаю, ты права. – Он убрал руки от лица и обнял Медисон за талию. – Ты действительно не возражаешь? – Спросил он, уткнувшись носом в ее шею.
Его дыхание было теплым и дразнящим. Страха не было. Она в безопасности. Он гей, или кто черт возьми, и она была вне меню по многим причинам.
– Нет я не против. Все нормально, Ефраим. – Она провела рукой по его спине, пытаясь успокоить. Затем встала на цыпочки и поцеловала в щеку. – Это нормально.
Он нежно поцеловал ее шею. По спине Медисон пробежали мурашки. Как стыдно, подумала она и замерла, когда Ефраим продолжил нежно целовать ее шею.
– Скажи мне кое-что, – произнёс он между поцелуями.
– Что? – ее голос дрогнул. Она попыталась вырваться, но Ефраим крепко прижимал ее к себе.
– Ты обнаружила, что я гей. – Она почувствовала облегчение. На минуту подумав, что ошиблась. – По большей части основываясь на том, что я отказался от твоей крови, правильно?
– Да, – медленно произнесла она.
Он кивнул и нежно поцеловал ее в шею с другой стороны.
– Что, если я скажу, что отказался пробовать твою кровь не потому, что я гей, а потому, что именно твоя кровь – моя самая большая слабость? Что если я скажу, что за последние сто девяносто лет я ни разу не сталкивался с кем-то, чья кровь сводила бы меня с ума, лишь уловив запах крови в воздухе, я становлюсь кровожадным. Что я должен держаться подальше от тебя, потому что хочу твоей крови больше всего на свете, и что я всеми силами сдерживаюсь, чтобы не войти в твою комнату ночью и не выпить ее? Что бы ты сказала тогда?
– Ты не гей? – В голове возникли и другие вопросы, но она сосредоточилась на этом, потому что, если он не был геем тогда… тогда… кажется он спросил о чем-то.
Ефраим усмехнулся, взял ее за руку и прижал к боксерам, затем провел по очень большому и очень твердому, возбужденному члену. И глубоко застонал, вызывая волну возбуждения по всему ее телу. Медисон сглотнула, когда отдернула руку, и он позволил ей это, потому что он развернул её и прижался к попке.
Он провел языком от шеи до мочки уха. Взял ее в рот и нежно пососал.
– Нет, малышка, я не гей.
Медисон как-то удалось повернуться к нему лицом. Ефраим поднял голову и посмотрел на нее голодным взглядом. Она не была уверена, какой именно голод обуревал его, но ее пугали оба варианта. Его глаза снова стали красными.
– Отпусти меня, Ефраим, – сказала она дрожащим голосом.
Он покачал головой.
– Нет.
– Ефраим, последний раз говорю, отпусти меня, – предупредила Медисон.
Он проигнорировал ее и наклонился, чтобы поцеловать в шею снова. Это были не невинные легкие поцелуи. Он прижался горячими губами и крепко целовал ее шею.
Медисон чувствовала, как кончики клыков задевают кожу. Ефраим медленно поглаживал ее попку.
Медисон тихо застонала, и Ефраим ближе прижался к ней бедрами.
Просто укус. Немного попробовать на вкус. Это все, что он хотел. Она была такой податливой в его руках.
Вкус ее кожи был, за неимением лучшего слова, волшебным. Дразнящим и соблазнительным.
Губами он нашел ее пульс. Он всосал кожу на этом месте, а затем начал вонзаться кончиками клыков. Просто попробую, сказал он себе, а потом остановлюсь.
– Не говори, что я тебя не предупреждала. – Она была увлечена его поцелуем и прикосновениями, пока не почувствовала, два острых клыка на шее.
Человек или нет, но он был мужчиной. Она ухватилась за его бедра, для устойчивости и вскрикнув врезала коленом ему между ног.
Ефраим взревел от боли и отпустил ее. Медисон оттолкнула его и побежала к двери боясь оглянуться.
Она хлопнула дверью и заперла ее, а затем нырнула под кровать, молясь, что монстров не существует.
Глава 8
– Дерьмо, – пробормотал Ефраим, когда тошнота отступила. Он сплюнул остатки рвотной массы и расслабился, все еще прикрывая пульсирующие яйца.
– Черт, – простонал он, это более эффективный способ, чем засунуть два пальца в рот. Не то чтобы он планировал повторять это. Он медленно поднялся, придерживая рукой свои яйца.
Ефраим не знал, что хуже: вкус человеческой еды, когда она опускается или поднимается?
Он схватил бутылку Медисон с жидкостью для полоскания рта и быстро выпил. Ему нужно избавиться от привкуса. По этой причине Ефраим избегал есть человеческую пищу. Когда-нибудь это должно было случиться.
С последней каплей он отрыгнул и поморщился. Кончик его пениса пронзила боль.
Ефраим съежился от понимания, что в следующий раз он помочится жидкостью для полоскания рта.
Все еще сдерживаясь, он, спотыкаясь, вошел в комнату и достал свой табельный пистолет. Ефраим проверил обойму и, спотыкаясь, вернулся в ванную с ним.
Воспользовавшись прикладом пистолета, он постучал в дверь Медисон. Нет ответа. Не удивительно, после того что он недавно вытворил. Ефраим все еще не мог поверить, как был близок к тому, чтобы поиметь ее.
Слава богу, она ударила его и вырвалась, застав врасплох. Он не реагировал на боль после пребывания в темнице.
