Долгий, мучительный стон вырвался сквозь стиснутые зубы. Dios, что он натворил! Даже простое воспоминание о ней вызвало острый прилив желания. А ведь именно оно всему виной. Вожделение одержало верх над здравым смыслом, затмило ему разум, он не мог думать ни о чем, кроме тела Меган. А когда отведал ее сладости, она подействовала на него словно дурман-трава. И он лишил ее невинности, не подумав о последствиях, не сумев совладать с собой.
И вот теперь, после слов Меган, он вынужден посмотреть на себя и свои действия со стороны и с неохотой признать, что более чем увлекся своей пленницей. Теперь ему будет трудно отдать ее Кирку и устраниться. Увы, его сердце уже отдано ей вопреки всякому здравому смыслу. И как теперь вернуть ее кузену, когда все внутри умоляет оставить ее у себя, отвезти куда-нибудь на край света, где они смогут жить вдвоем подальше от мирской суеты. Но какой бы заманчивой ни была эта мысль, сейчас она уже неосуществима. После всех унижений, которые он заставил ее перенести, вряд ли она станет любить его, сейчас или когда-нибудь в будущем. Да и любые размышления тут бесполезны, поскольку, как он сказал ей, долг чести для него вернуть девушку в обмен на ферму. Хм… а ее семья… И вот уже его начала мучить совесть из-за ее родителей, которые страдают от неизвестности, не зная, жива она или мертва, а то и жестоко изувечена.
С неохотой придя к решению отпустить ее, Блейк все равно сознавал, что не сможет хладнокровно отдать ее Кирку, особенно если она понесла от него ребенка. Ведь подлый и алчный кузен был последним человеком на земле, который захотел бы растить его ребенка. И Блейк скорее бросит вызов небесам и земле, чем позволит такое.
Так что же получилось из всех его замечательных планов? Блейк в отчаянии потряс головой.
— Получилась Меган, идиот, — пробормотал он себе под нос. — Ты беспечно решил захватить незнакомую женщину и кончил тем, что сам запутался в паутине этой большеглазой прелестной феи. Ты нашел пять фунтов динамита, упакованного в самую соблазнительную оболочку. А он взорвался в твоих руках.
Блейк заскрежетал зубами от досады. Меган — словно хорошее виски, проглатывается гладко, одним духом, а потом, когда твоя оборона слабеет, ударяет тебя будто тонна кирпичей, Ведь он даже не заметил, как попал в ловушку.
Самое разумное, что можно теперь сделать, — это больше не прикасаться к Меган, как бы сильно он ее ни хотел. И если фортуна не отвернулась от него окончательно, то, надо надеяться, Меган в конце концов не беременна. Сейчас остается только держать от нее подальше свои похотливые руки, и все закончится неплохо. А если он сумеет противиться искушению, то, возможно, ее чары и ослабеют. Чем больше он станет ее избегать, тем скорее охладеет к ней. Правда, он сомневался в себе, но это единственный выход, на том и надо стоять.
Если Блейк был полон сомнений и досады, то Меган переживала еще сильнее. Она просто сходила с ума, оставшись одна в хижине наедине со своими мыслями и проблемами. Сколько она пробыла здесь — три дня? А кажется — целую жизнь, столько случилось событий, превративших ее безопасный и здравый мир в бедлам. Прожив половину недели рядом со своим необычным похитителем, она уже не знала, кто она такая и что из себя представляет. Прежде вся ее жизнь, настоящая и будущая, казалась ясной и счастливой, а теперь куда повернуть, кому верить, что всего дороже сердцу? Все смешалось, превратилось в сумятицу чувств и мыслей. Она запуталась в клубке противоречий, и чем больше старается из него выпутаться, тем больше застревает. Сердце, тело, рассудок — все тянут ее в разные стороны.
«Думай, Меган, думай! « — велела она себе. Легко сказать! Если верить Блейку, Кирк мошенник и негодяй. Если верить Кирку, тогда Блейк окажется лжецом и преступником. Одного, правда, отрицать нельзя: он ее похитил. И, пожалуй, неважно, какая причина стоит за его действиями, — или важно? Если верно то, что он рассказал, тогда не поступила бы и она точно так же на его месте?
«Нет! Нет, это неправильно как ни крути, — сердито рассудила она. — Он не имел права так поступать со мной».
Сцепив крепко, до боли, пальцы, она расхаживала по тесной хижине. Брови хмуро сошлись над розовыми глазами. Неужели она так сильно ошиблась в Кирке? Но если подумать, она почти ничего не знает о парне, за которого согласилась выйти замуж. А все, что знает, исходит из одного источника от самого Кирка. Мог он ей солгать? Теперь она вспомнила, что временами Кирк становился замкнутым и холодным, что он уходил от ответа на кое-какие вопросы, заданные ему отцом. Неужели она так прельстилась его внешностью, что не сумела разглядеть каков он на самом деле?
А что же Блейк? Приходится признать, что обращался он с ней вовсе на так уж и плохо. Как ни стыдно сознаваться, но он не тащил ее силком в постель. Нет, он покорил ее, околдовал, поработил ее тело за удивительно короткий срок, но не пытался овладеть ею насильно. Нет, он никоим образом не причинил ей физического вреда. Он приводил ее в ярость, злил, но одновременно и завораживал. Он разбил ей сердце.
Она его пленница, однако имеет больше свободы, чем ожидала получить, когда он ее похитил. Другой на его месте держал бы ее связанной с кляпом во рту. Участь ее могла бы оказаться намного плачевнее, ее могли бы бить или морить голодом, а Блейк кормил ее и предоставлял свободу в пределах хижины.
И все-таки он использовал ее в собственных целях. Он увез ее, оторвал от семьи, и все ради своей мести Кирку; и будет продолжать держать ее у себя, пока не вернет назад ранчо, если оно и в самом деле должно принадлежать ему, начнем с этого. Может ли оказаться правдой эта немыслимая история? С другой стороны, разве такое можно придумать? И почему так хочется верить Блейку? Ужасно хочется верить. Меган терла пальцами пульсирующие виски.
— Господи, как все запутанно!
Еще более запутанными были ее чувства к этому человеку. Прежде всего нельзя не признать — этот дьявол красив, что не мешает ему оставаться дьяволом. Сладкими речами он заставил ее расстаться с невинностью. К собственной досаде, Меган слишком отчетливо вспоминала свою сладостную капитуляцию в его объятиях. Более того, он вторгся в ее сердце словно мародер-завоеватель, и она уже никогда не сможет стать прежней. Он вызвал ее дремлющее тело к жизни с поразительной легкостью, научил желаниям, показал такие чертоги экстаза, которых, как она интуитивно чувствовала, ей никогда не достичь с Кирком.
«Почему? — молча рыдала она. — Почему он не мог оставить меня в блаженном неведении? «
Если бы он ограничился пленением ее тела, Меган еще смогла бы как-то себя утешить, но она ужасно боялась, что он успел украсть и ее сердце. Как и почему это случилось, если она считала, что любит Кирка, уму непостижимо. И все же Блейк сделал это, когда со своей обычной насмешкой шептал ей о желании, любви и страсти. А она увидела в нем ранимость, открывшую ее сердце. Просто в голове не укладывается, как можно ненавидеть человека и одновременно любить.
