— Мне просто хотелось узнать, к чему ей уходить. Конечно, она свободна… Кто с этим спорит?.. Но чем ей здесь плохо?
— А почему ей должно быть хорошо? — закричал Мали. — Проклятый городишко, жизни здесь никакой нет. Она привыкла к хорошей жизни. Она приехала сюда работать, а теперь уезжает, потому что здесь ей нечего делать.
Джаган проглотил слова, которые просились ему на язык: «Но ведь она метет и убирает весь дом. А дом немаленький, и дела ей хватает на весь день. Чего же ей еще желать?»
— Она приехала сюда из-за нашего проекта, — объявил Мали. — Чтобы работать со мной. Ты же видел ее имя в проспекте?
Джаган уже постиг искусство оставлять вопросы без ответа.
Мали встал и сказал:
— Раз ей здесь нечего делать, она уедет — вот и все. Нужно немедленно купить ей билет на самолет.
— Но жена должна оставаться с мужем, что бы там ни случилось.
— Это в твое время так было, — сказал Мали и ушел.
Эту ночь Джаган не спал. Его тревожила запутанность положения. Грейс так и не появлялась. А ему ее присутствие в доме было приятно, оно заполняло давнишнюю пустоту. Куда Мали ее спрятал? Делает вид, что даже не знает, куда она ушла. Разве так муж должен следить за своей женой?
10
Он стал подстерегать Грейс. По гудению пылесоса на той половине Джаган понял, что она вернулась. Придет ли она, как бывало, в его часть дома, займется ли уборкой и здесь? Нет. Вот уже десять дней, как она к нему не заходит. Видно, она его избегает. От одной этой мысли у него испортилось настроение. Что он такого сделал? Неужели она была так внимательна только потому, что надеялась, что он вложит свои деньги в эту роман-машину? Теперь, когда он высказался, разделяющая их преграда стала непроницаемой, и не было никакой возможности подойти к Грейс и спросить, что случилось. Или все-таки пойти на их половину и поговорить с ней? Что толку? Разве он мог в присутствии Мали попросить ее, чтоб она подтвердила его слова? В лучшем случае она с ним просто поздоровается — и только. Он оделся, чтобы идти в лавку, но потом передумал и сел на край своего ложа, смутно надеясь, что либо Грейс выйдет на веранду, либо Мали отправится по своим бесконечным делам, и тогда он сможет поговорить с Грейс. Но надежды его не оправдались. Мали все печатал у себя в комнате. Немного спустя шарканье веника прекратилось, и он услышал, что они ссорятся. Потом и эти звуки смолкли, и он остался один. В доме царила мертвая тишина. Надежды не было. Он потихоньку вышел из дому и отправился в лавку, где жизнь, как всегда, шла своим чередом. Лишь шум покупателей нарушал спокойное течение дня. В последнее время Джагану не удавалось сосредоточиться на чтении «Бхагавадгиты» до тех пор, пока толпа не расходилась. Они вели себя так, будто сласти полагались им по праву, не задумываясь о том, есть в лавке что-нибудь или нет. Джаган начинал уже сомневаться, правильно ли он поступил, снизив цены. Может, следует возвратиться к прежним?
Братец где-то пропадал. Вернувшись после нескольких дней отсутствия, он объяснил:
— Мне пришлось поехать с родными судьи в горы Тирупати. Они возили двух своих внучат в храм для обряда первого бритья. Все было великолепно. Сняли три дома, весь храм был в их распоряжении. Влиятельный человек этот судья… Конечно, я им говорил, что я не могу уехать надолго, но меня никто и слушать не стал. Они меня просто похитили.
— Вы всем нужны, — сказал Джаган. — Мне вы со вчерашнего дня тоже очень нужны.
— Я к вашим услугам.
— Понижение цен отразилось на качестве наших сластей?
— Что вы! Это немыслимо.
— Саит из «Дворца блаженства» был здесь…
— Знаю, знаю, — сказал братец. — Они там только о вас и говорят.
— Что же они говорят?
Джаган вдруг заинтересовался реакцией рынка.
— Говорят, будто вы согласились восстановить в ближайшее время старые цены.
— Не знаю… По-моему, я ничего такого не обещал, — сказал Джаган.
Братец ответил:
— Так они по крайней мере думают. Пусть подождут и посмотрят, как делаются дела. Им это только пойдет на пользу. Я не удивлюсь, если узнаю, что у вас в толпе есть их люди. Покупают у нас по дешевке, а потом продают у себя по своим ценам.
Такое Джагану в голову не приходило.
Он загрустил, и братец поторопился прибавить:
— Я пошутил, не огорчайтесь…
Джаган спросил:
— Вы давно видели Мали?
— Вчера вечером, в доме судьи. Он дружит с его сыном. Мали отвел меня в сторону. Он по-прежнему любит меня, как родного дядю… Уж он-то не меняется…
Джаган вздохнул.
— Почему он не поговорит со мной по-хорошему? Двух фраз не скажет, чтоб не нагрубить…
Братец наслаждался своим превосходством.
— Не расстраивайтесь, — сказал он покровительственно. — Вы человек мудрый и не должны огорчаться из-за всего этого.
— Что он вам сказал?
— Он вызвал меня в сад, когда его друг пошел в ванную, и сообщил мне, что Грейс скоро уедет в Америку. Вы об этом слышали?
— Да-да, но я не понял почему.
Братец сказал:
— Она едет по делам. Так он мне сказал. Что-то в связи с его роман-машиной. Подумать только, до чего смелые эти девушки! Едет за тысячи миль, чтобы уладить дела, а мы даже не понимаем, чем они там занимаются.
Джаган не стал его поправлять — он предпочел молчать о том, что знал.
— Да, конечно, об этом я слышал, но мне хотелось узнать, что там еще происходит.
— У его фирмы блестящие перспективы, — сказал братец. — Саит из «Дворца блаженства» и еще кое-кто обещали купить его акции.
Джаган искренне удивился.
— Как это он с ними договорился?
— Он времени не теряет — так и мелькает по всему городу. Куда ни пойдешь, всюду он.
— Мне необходима ваша помощь, — сказал Джаган. — Не смейтесь надо мной. Мне нужно поговорить с Грейс и кое-что выяснить.
Он объяснил братцу ситуацию, не раскрывая ему всего.
Братец понимал, что от него многое скрывают, но не обиделся.
— Я видел, что Грейс иногда бывает в доме доктора Курувиллы, — сказал он. — Там у нее есть подруга, которую она знала еще в Америке. Я могу поговорить с ней и сказать, что вы хотите ее видеть.
— А разве Мали с ней не ходит?
— Иногда она приходит одна посидеть с докторскими дочками, а Мали в это время идет куда-нибудь вместе со своими друзьями.
Следующие два дня прошли в ожидании — братец придумывал, как бы отвлечь Мали и дать Джагану возможность поговорить с Грейс. На третий он, как всегда, пришел в лавку, чтобы отведать сластей. Вытерев рот полотенцем, он сказал:
— Если вы готовы уйти сейчас из лавки, вы застанете Грейс дома. Мали ждет меня в доме судьи. Я обещал пойти с ним посмотреть участок земли на Горной улице.
— Для чего ему этот участок?
— Чтобы строить фабрику.
— Ерунда! Подумаешь тоже — финансист! Если у него есть деньги на землю, зачем он их у меня просит?
— В городе все считают его настоящим дельцом. Уж очень хорошо он говорит!
— Да, со всеми, кроме меня, — сказал Джаган с горечью.
Братец произнес:
— Это мы обсудим потом. Вы идете домой? Сейчас момент самый подходящий. Мали уезжает за город и не вернется до самого вечера. Я побуду здесь до вашего возвращения. Мали посмотрит участок с кем-нибудь другим. Желающие найдутся.
Джаган отправился домой, вымылся, вошел в молельню и встал перед богами.
— Помогите мне. Просветите меня, — молился он. — Я не знаю, как мне поступить.
Секунду он постоял, погруженный в размышления, а затем, собравшись с духом, постучал в среднюю дверь. Странно было находиться в доме в это время дня. Яркое солнце бросало солнечные блики на стены, все казалось непривычным и чужим.
«Дом словно стал другим», — подумал он.
Это утвердило его в недавнем чувстве, что он уже не тот, каким был прежде. На ум ему пришел совет бородатого: «Поначалу не торопитесь, но, приняв решение, действуйте быстро и решительно». Это было примерно то же, чему он научился у Ганди, но с годами этот урок забылся. Он вспомнил, как двадцать с лишним лет назад он, будучи волонтером Гражданского неповиновения, бросился к дому главного налогового чиновника и влез на крышу, чтобы сорвать британский флаг и повесить вместо него индийский. Во дворе было полно полицейских в шлемах, но он действовал так стремительно, что они растерялись — и опомнились, только когда он был уже на крыше. Пока они лезли за ним следом, он вцепился, словно крокодил, в британский флаг, сорвал его и обеими руками обнял флагшток в надежде повесить на него индийский флаг. Полицейские избили его, проломили ему голову — и только тогда он выпустил наконец флагшток из рук. Опомнился он спустя пятнадцать дней в больнице, а потом, всеми забытый, долго валялся в тюрьме. «Бывают моменты, когда волонтер должен действовать не раздумывая», — учили его вожди.
