от того, что он скользнул в меня и растянул меня слишком сильно, от ощущения его руки, сжимающей мою бедренную кость… маленькое чудо само по себе, потому что обычно это занимает у меня целую
вечность. Но если я позволю ему отнести меня в постель, он разрушит меня. Он разрушит меня для любого другого. Он собирается уничтожить меня всеми возможными способами.
— Пожалуйста, — бормочет он.
У меня нет выбора: я хочу сказать «да», поэтому я киваю. Всё, что ты хочешь, ты можешь получить, Лиам.
Когда он вырывается, это некрасиво. Он задыхается от разочарования, и становится ясно, что он ненавидит это. Я тоже ненавижу это, и это я только что испытала оргазм, изменивший всю мою жизнь. Лиам — тот, кто подарил его мне и взял очень мало для себя — что даже не удивительно.
Я бы не влюбилась в недоброжелательного мужчину.
Он снимает с меня лифчик и топик, а я слишком одуревшая от приступов наслаждения, чтобы делать что-либо, кроме как стоять и позволять ему, смотреть, как он смотрит на меня темными, нечитаемыми глазами, несмотря на то, что я полностью обнажена, и мой пупок всё ещё выпирает, и шрам от лакросса на месте, сверкающий белым в тусклом свете комнаты.
— Иди сюда. Мара, ты… блядь. Иди сюда. — Его челюсть напряжена, когда он берет меня на руки и несет в свою комнату. Я здесь впервые, но я знаю это место — потому что я знаю Лиама. Темные цвета. Фотографии полувраждебной природы в рамочках из поездок, о которых он мне рассказывал. Невзрачная мебель. Стопка книг на его прикроватной тумбочке. Очки для чтения, те самые, за которые я его дразнила, разложены посреди его стола. Я хочу исследовать каждый уголок, но времени нет. Матрас подпрыгивает под моей спиной, а затем он занимает всё моё поле зрения.
— Можно тебя поцеловать? — Его рот висит в нескольких дюймах от моего, поэтому я прижимаю руки к его затылку и впиваюсь в него, целуя его.
Медленно, тепло и до боли осторожно. Меньше минуты назад он трахал меня. Он был так глубоко во мне, что я чувствовала, как меня разрывает на две части. Но теперь это нежное скольжение губ и языков, Лиам покусывает меня, держит сначала мой подбородок, потом затылок, и моё сердце поет для него.
Я катастрофически, разрушительно влюблена в тебя.
— Мне нравится целовать тебя, — вздыхаю я ему в рот.
— Мара. — Его губы. Его голос. — Я хочу целовать тебя везде. — Он отодвигается, как будто ему что-то пришло в голову. — Могу я отлизать тебе?
Я чувствую, как пылают мои щеки. Он действительно этого хочет?
— Только на минутку, — добавляет он, а потом… Невероятно, как он ждет моего ответа. Он только что нагнул меня над кухонной раковиной, вошел в меня и заставил меня кончить на его член, но он просит разрешения съесть меня, как будто я делаю ему одолжение.
— Ты уверен?
— Тридцать секунд. Пожалуйста.
— Да. Я имею в виду, если… если ты уверен, что ты… О.
Он очень хорош в этом. Не… Может быть, не очень умело, но он полностью отдается этому, так тщательно, так шумно в своем полном, изумленном наслаждении актом, мной. Мои бедра выгибаются, и ему приходится удерживать меня, нести меня через наслаждение. Это длится больше тридцати секунд. Это длится больше трех минут, может быть, больше десяти — но мои бедра дрожат, моя киска спазмирует, и я начинаю кончать, как океанская волна, и когда я думаю, что удовольствие наконец-то утихает, он вводит в меня два пальца, и мои бедра вздрагивают, потому что это ещё не конец. Весь мой мир кружится. За последние двадцать минут я официально испытала больше оргазмов, чем за последний год.
Пальцы всё ещё во мне, он смотрит вверх, глаза мягкие и искренние, и его зрачки поглощают меня. — Спасибо.
Ох. — Я думаю… — Я прочищаю горло. Мой голос остается колючим. — Может быть, это я должна благодарить тебя.
Он качает головой и приподнимается надо мной, балансируя на одной руке, и мои глаза расширяются. Он гладит себя другой рукой, глядя на мою грудь с изумленным выражением лица. — Это так хорошо, Мара. Ты так хороша. Почему ты хочешь, чтобы это было быстро? — Он наклоняется вперед, чтобы поцеловать меня снова, облизывая внутреннюю часть моего рта, покусывая горло. — Я просто хочу, чтобы это длилось долго, — шелестит он о мою кожу.
Я понятия не имею, что он имеет в виду. Я не хочу, чтобы это было быстро. Я никогда этого не говорила, но он продолжает говорить мне, что…
Кроме того, что я сказала. Черт, я так и сказала. Только не ему. — Ты слышал меня.
Лиам занят. Облизывает один из моих сосков. Нежно покусывает. Снова лижет. Делает фантастическую работу.
— Ты слышал меня, — повторяю я. Я запускаю палец в его волосы, чтобы замедлить его. — По телефону.
Он останавливается, но не поднимает головы. Его дыхание, теплое на моей груди, заставляет меня дрожать. — Помнишь, как я нашел тебя в своей ванной? С тех пор я не перестаю думать о твоих сиськах…
— Лиам, ты слышал, как я рассказывала своим друзьям о… — Он сейчас занят сосанием нижней части моей груди, но по какой-то причине я не могу заставить себя повторить слова. — О том, что я хотела, чтобы ты сделал. Ты слышал меня.
Он смотрит вверх. Он раскраснелся, возбужден и прекрасен как никогда. — Я могу это сделать, Мара. Я могу сделать это для тебя. То, что ты хочешь.
— Я не… — Это ужасно. Я отталкиваю его, но он едва сдвигается с места. — Если это какая-то благотворительность, то мне не нужен трах из жалости. Я вполне способн…
Он берет мою ладонь и проводит ею по своей груди, по животу, пока его член не становится горячим в моей руке. Он массивный, и почти автоматически мои пальцы смыкаются вокруг него. Лиам гримасничает, прикусив нижнюю губу, и я вдруг понимаю, что он прикасался ко мне самыми разными способами, но я ещё не прикасалась к нему, вообще не прикасалась. Это кажется печальным, несправедливым и невыносимо глупым. Нужно что-то исправлять.
— Это выглядит так, будто бы я тебя жалею?
Нет. Нет, определенно нет. Но. — Я не знаю.
По собственной воле моя рука начинает двигаться вверх и вниз по его длине, простыми движениями, от которых он задыхается и закрывает глаза. Его губы раздвигаются, когда я обвожу большим пальцем влажную головку. Рука, на которую он опирается, дрожит. Заметно.
