- Вы пришли с добрым советом и своевременно, - сказал военачальник по имени Гестией. Он был один из тех, кому Дарий особо поручил охрану моста. - Вы указали нам правильный путь, и за это мы готовы ревностно вам служить. Между тем, пока мы разбираем мост, вам как раз время искать вашего неприятеля [обращение скифов и ответ Гестиея приводит в "Истории" Геродот].
Стража принялась разрушать мост с той стороны, где находились скифы. Видя, что все происходит по их желанию, отряд повернул назад. Предстояло большое сражение. Иданфирс стягивал пехоту и конницу. Каждый воин был на счету, и задерживаться не приходилось.
Дарий знал, что скифы готовят сражение, и обдумывал план. Битва, которую он непременно бы выиграл в начале войны, теперь могла обернуться бесславием. Его войско значительно поредело, оставшиеся в живых были истощены голодом. Поразмыслив, Дарий решил бросить в бой сразу все силы, сохранив в резерве не более трех полков. Зажать скифов в кольцо представлялось единственной возможностью справиться с ними. К ближнему бою скифская конница приспособлена плохо. На это была надежда.
Наступил день. Войско персов вытянулось в линию. Отряды "Бессмертных" замерли на правом и левом флангах. Скифы составили мощный клин. "Золотая пантера" сверкала на острие. Одно зеленое травяное море разделяло противников. Чтобы его одолеть, флотилии не потребуется. Раздастся команда, и в зеленый поток ринутся кони. Волны травы упадут под копыта. Венчики красных и синих цветов разлетятся яркими брызгами.
Свистели сурки, трещали кузнечики. Высоко в синем небе лилась песня жаворонка. Раздастся команда, и мирные звуки умолкнут. Песни и свист захлебнутся в криках, скрежете, звоне... Напряжение достигло предела. Кони готовы были скакать, не дожидаясь команды. Мечи и кинжалы сами рвались из ножен.
Вдруг скифский клин покачнулся. Обращенное к персам отточенное острие утратило форму и разлетелось. Ряды метнулись налево, направо. Всадники ринулись по сторонам.
- Что происходит? - спросил озадаченный Дарий.
Прискакали наблюдатели, доложили, перебивая друг друга:
- Царь царей и великий царь, перед скифским строем выскочил заяц, бросился наутек. Скифы подняли крик, помчались за ним, словно он наш разведчик. Боевое построение клина разрушено.
Дарий выслушал молча и, отпустив наблюдателей жестом руки, повернулся к своим постоянным спутникам.
- Сколь глубоко презирают нас дикие скифы, если охота за зайцем для них важнее, - устало сказал царь царей. - Можно ли бороться, "благодетели" и друзья, с противником, который так бесконечно уверен в своих преимуществах перед нами?
- Настало время подумать о возвращении, - сказал не раздумывая, Гобрий. Очевидно, эта мысль созрела давно.
- Копьеносец прав, - поддержал вазир. - Надо покинуть степь и поспешить с войском к Истру, пока еще не разрушен мост.
- Что ж, друзья, вы решили, и я согласен, - помедлив, сказал Дарий. Мы научились побеждать, но надо уметь и проигрывать, хотя, клянусь Ахурамаздой, эта наука дается мне нелегко, ведь спознался я с ней впервые. Посмотрев на скачущих вдалеке скифов, Дарий добавил: - А раз так, то отступим по всем законам, прибегнув к уму.
Если бы Дарий знал, что клин расстроился из-за дурной приметы, он не увел бы войско. Но мог ли он догадаться, что прошмыгнувший перед построенным клином заяц был воспринят как злое предзнаменование? Только поэтому скифы воздержались от боя.
С наступлением ночи персы разбили лагерь и разожгли костры. Со стороны скифского стана были видны двигавшиеся между огней фигуры. Люди готовили пищу, водили взад и вперед лошадей, привязывали ослов - животных, в Скифии не известных [историю с зайцем и ослами, ревущими в брошенном лагере, приводит в своей книге Геродот]. Этой ночью ослы ревели так громко, что скифские кони беспокойно прядали ушами и вспрыгивали на стреноженных ногах. Наутро скифы узнали, как ловко их провели. Лагерь был пуст; кроме ревущих ослов в нем находилось предательски брошенные царем царей больные и раненые. Протягивая руки они молили о пощаде.
Покинув под рев ослов лагерь, Дарий с войском двинулся к Истру. Настигнуть персов скифам не удалось. Иданфирс рассчитал, что Дарий пойдет по нетронутым землям, где были корм для коней и вода. Так поступил бы он сам. Но Дарий предпочел использовать уже проложенные дороги.
К быстротекущему Истру персы выбрались ночью. Берег был пуст. Середина реки терялась в тумане, и сколько ни вглядывались в черноту, моста нигде не было видно. Воинов охватил страх.
- Мост разрушен, и это конец, - вполголоса проговорил Дарий.
Однако попробуем крикнуть военачальника Гестиея, - сказал Отан. Вспомни, государь, он клялся всеми богами ждать твоего возвращения сколько потребуется, невзирая на узелки.
- Гестией! - понеслось над черной рекой.
- Здесь! - вынырнул зычный голос из повисшего над водой тумана. Ждите до рассвета! На рассвете мост наведем.
Утром все стало ясно. Стража разрушила переправу только с одной стороны. Мост висел над водой, как перебитая пополам радуга. Его сломанный край приходился как раз на середину реки. Там уже суетились люди, восстанавливая разрушенную половину. Вот и вышло, что Иданфирс напрасно посылал свой отряд к быстрому Истру - не попала стрела в намеченную им цель.
- Прости, повелитель стран, что вынудили тебя полночи бодрствовать на диком берегу, - с такими словами, первым пройдя по восстановленному мосту, Гестией бросился к Дарию. - Скифы потребовали, чтобы мы уничтожили переправу. Пришлось порушить мост с их стороны, иначе бы варвары в остроконечных шапках сами бы мост уничтожили, и уж тогда весь полностью.
- Спасибо за верную службу, - сказал Дарий и обнял Гестиея за плечи. - Я твой должник, проси, что хочешь, отказа не будет. Но и у меня к тебе просьба есть. Сделай милость, не упоминай про скифов в остроконечных шапках. Одержал я над ними победу достославную на все времена. Счет на камнях не понадобился: из пехоты почти никто не спасся, из конницы уцелели немногие. Воины! - обернулся Дарий к остаткам своей разбитой армии, выстроенной на берегу. - Запомним скифов в остроконечных шапках?
- Запомним, великий царь!
Дарий невесело рассмеялся и подал знак начать переправу.
22. ТАЙНА ЖЕЛЕЗА И СТАЛИ
Из сомкнутой пасти железных щипцов тянулись четыре серебряных проволоки. Их противоположные концы были крепко зажаты клещами с витыми ручками. Медленно поворачиваясь, клещи свивали проволоку в причудливый жгут.
- По краю пойдет, - сказал Старик.
Он сидел на высоком камне, горбом выпиравшем в траве. Узловатые пальцы крепко держали щипцы. Арзак своими клещами мог свободно вертеть и гнуть проволоку, не боясь, что она сорвется. Украсить край новой серебряной чаши Старик доверил ему.
Чаша стояла тут же, на плите наковальни. Она напоминала готовый раскрыться цветок или утонувшее в листьях яблоко с отсеченной верхушкой. Во всей степи один Старик мог сделать такую чашу. По низу вился узор из круглящихся желобков - листьев, верх украсит серебряный жгут, свитый Арзаком. Но главное будет на круглых стенках. Их ровный блеск послужит нарядным полем для фигур сыновей Таргитая, испытавших однажды по воле отца свою ловкость и силу. Старшему не повезло - тетивой выбил зуб. Средний исхитрился древком пропороть ногу. И только младшему брату, Скифу, тугой и крепкий отцовский лук пришелся как раз по руке.
Живи вековечно память о гордом Скифе! Серебро донесет подвиг героя до самых отдаленных потомков.
- В Ольвии Таргитая называют Гераклом, тот тоже, как Таргитай, побеждал чудовищ, и эллины думают, что Скиф его сын.
Старик потянул жгут. Криво свернувшийся виток расправился и встал в ряд с остальными. Арзак, сказавший о Геракле и Таргитае, прикусил с досады губу. Сколько раз он давал себе слово молчать во время работы. Старик ведь молчит.
Кузню Старик, как всегда, разместил в полете стрелы от кочевья. Он обзавелся новой кибиткой, соорудил новые наковальни и горн. Готовил еду, приносил топливо и раздувал в горне огонь раб и персов. Все было другое. Только лошадь осталась прежней, и после того, как Арзак вернулся, две чалые лошади похожие друг на друга, словно Белоног был отражением Белоножки, снова паслись рядом. Не хватало их прежнего дружка Лохмата.
Трудно было думать о тех, кого не хватало...
- Я закопал ее на краю Ольшанки, - такими словами Старик встретил Арзака, когда Арзак отыскал кочевье, с которым продвигался Старик. Старик и раньше менял места пребывания, то с одними походит, то к другим перейдет.
"Оборотень", - говорили о нем люди и пугали им малых детей, но, завидя кибитку и горн вблизи своего кочевья, кричали радостно: "Старик приехал! Смотрите - Старик!"
Приезд Старика означал, что помятые щиты будут выпрямлены, прохудившиеся котлы залатаны. Появятся новые гривны с конями, летящими неутомимо, как солнце, будут бляшки с пантерой, свернувшейся кольцом, как на луне. Без Старика степь не степь и скифы не скифы. Каждый знал, что заговоренные Стариком разящие без промаха наконечники помогли прогнать персов. Ходили даже слухи, что Золотую пантеру бог войны - Меч передал Иданфирсу через Старика. Степь была полна рассказами о своем мастере. Все знали, где он находится. От кочевья к кочевью люди указывали Арзаку дорогу.
