— Алиса не от меня беременна. Так что заново уже не получится, — торопливо сказал я и завел машину. — Слушай… спасибо, что рассказала мне все это. Мне нужно срочно ехать.
Еще раз извинившись, девушка вышла из тачки а я, со свистом вылетел с парковки и поехал в банк.
Кажется, сегодня я поставлю крест на службе.
Глава 24. Объяснить на пальцах
Как попало, припарковав машину, влетел в банк, бегом взобрался по ступенькам на второй этаж и решительно пошагал к кабинету Зверева.
― Туда нельзя! ― только и успела крикнуть его секретарша, как дверь в его кабинет была распахнута.
Картина маслом: Зверев, вытянув лицо, смотрит на меня во все глаза, а на овальном деревянном столе сидит… Маша.
Удивлена она не меньше. Увидев меня, сразу спрыгнула со стола, одернула юбку, поправила красную блузку.
― Темыч? ― вскинул брови Зверев. ― Вот так сюрприз!
— Александр Андреевич, я предупреждала, но… — залепетала в дверях секретарша.
Зверев выставил ладонь и одобрительно кивнул.
— Все в порядке. Ему можно и без предупреждения.
Как только дверь в кабинет закрылась, я направился к нему.
Зверев встал с кожаного кресла, поправил галстук и растянул на лице приветственную улыбку.
— Ну, наконец-то, приехал! — воскликнул он и раскинул руки в стороны.
Да вот только я не обниматься к нему приехал, а морду начистить.
Что и сделал, стоило только приблизиться.
С размаху двинул по холеной роже, и тот даже не успел опомниться, как я уже схватил его за горло и, усадив на его директорское кресло, прошипел в лицо:
— Ну что, тварь, давай, выкладывай, как разводил меня с женой, как хотел обуть на квартиру.
― Ты чего, Тем? ― округлил он глаза, прижал пальцы к окровавленному носу. — Какой развод? О чем ты, дружище?
Я кивнул на Машу, которая беззвучно пятилась к двери.
― Ты ж эту курицу неспроста тогда к себе притащил, так? Хотел свести меня с ней, а сам занять место рядом с Алисой?
— Что за чушь? — нервно посмеялся Зверев и, вжав подбородок, взглянул на окровавленную белую рубашку.
Я заметил, как Маша потянулась к дверной ручке.
— Стой! — крикнул я и кивнул на стул. — Села! Быстро!
Маша стремительно подбежала к стулу и покорно прижала к нему свою задницу.
Я поднял Зверева за воротник рубашки, рывком усадил на стул напротив нее и усердно вжал ладони в его плечи.
— Значит, колечки и шубки, я тебе дарил, да? — прищурился я, глядя на побелевшую Машу.
— Не понимаю, о чем ты? — промурлыкала она, невинно хлопая глазками.
— А я о том спектакле, который ты устроила в раздевалке, зная, что там сидит моя жена!
Она потупила взгляд, исподлобья посмотрела на Зверева. Его лица я не видел, но точно заметил, как он помотал головой.
С трудом подавив порыв перевернуть стол, отошел от него и, меряя шагами кабинет, загибал пальцы, раскладывая по полочкам все, что знал со слов Юли.
И про звонки моей бывшей жене, и про фальшивую беременность.
Маша сидела красная, как блузка, глаза в стол. Зверев молча слушал, иногда приподнимал бровь, качал головой — явно поражаясь моей осведомленности. Утирал рукавом пиджака распухший нос, а как только я закончил, выдал:
— Алиса от тебя так и так бы ушла, как видишь. — Он откинулся на спинку стула и поднял на меня взгляд. — Я до-о-лго не вмешивался в вашу семью. Наблюдал, как Алиска ждет тебя из командировок со своими пирожками, как носится в клинику моей сестры, сдавая анализы. Детей хотела родить от тебя, — усмехнулся он. — А ты появляешься дома на неделю и снова уматываешь на три месяца.
— А это не твое собачье дело! — закипел я, сжав руки в кулаки.
— Ты правда считаешь, что она была счастлива с тобой? — прикрикнул он и кивнул Маше на дверь. — Оставь нас!
Маша выскочила из кабинета как из горящего здания. Зверев, отодвинув стул, встал передо мной и, глядя прямо в глаза, заявил:
— Белкина давно мне нравилась. У нее душа есть, понимаешь, душа-а-а! — протянул он, стуча по грудной клетке.
Опустив голову, усмехнулся чему-то своему, сунул руки в карманы брюк.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Вспомнить только, как она поддерживала, когда меня Полька бросила. Да хоть посреди ночи к ней заявись — впустит, выслушает, даст совет. — Он резко вздернул подбородок, с вызовом уставившись на меня. — А может, я бы тоже не отказался от такой жены. Домашней, уютной, добр…
— А как же твои слова «жить с одной женщиной — скука смертная?» — припомнил я.
— А что ты хотел? — развел он руками. — Чтобы я тебе прямым текстом сказал, что хочу такую, как Белкина? — Он устало вздохнул, провел рукой щеке. — Понимаешь, она же не была с тобой счастлива. Все время одна, в четырех стенах. Вот ты сам как считаешь, разве Алиса не заслуживала нормальной семьи? Заслуживала. И, видимо, сама это в один момент поняла. Не зря же пока ты был в командировках, спелась с этим Кириллом, — посмеялся он. — И знаешь, я бы за нее поборолся, если б она не ждала от него ребенка. Ну, а ты… Короче, если ты долбаный вояка в душе, так и воевал бы себе на здоровье, зачем ее-то держал ряд…
И в этот момент его нос отхватил еще один удар.
Зверев, уронив стул, попятился к стене, пока не уперся в нее лопатками.
— Охрана! — крикнул он на весь кабинет и, глубоко дыша, зазаикался.
— Ты кулаки-то свои п-придержи. В мирное время попал, ку-ку! — пощелкал он пальцами.
— Это ты — ходячий пиджак, будешь мне говорить, что я долбаный вояка? — процедил сквозь зубы я, надвигаясь на него со сжатыми кулаками. — Да такие, как ты, только из википедии знают слово контузия, и даже не представляют, что такое выковыривать осколки из тела. — Приблизившись вплотную, обвел брезгливым взглядом его модный пиджак. — Для тебя слово магазин — это помещение, в котором продаются брендовые шмотки. Для меня — часть оружия из которой подаются патроны при стрельбе. Чувствуешь разницу?
Я только успел схватить его за полы пиджака, как Зверев завопил:
— Охрана!
И в этот момент в кабинет влетели два охранника. Скрутить меня им не удалось: одному съездил по роже, когда тот схватил за руку, второму, кажется, сломал ребра, когда попытался обхватить меня сзади.
Сам не знаю, как Звереву в этой потасовке удалось трусливо вынырнуть из кабинета, но когда я выходил, видел его уже в конце коридора.
— Я тебя по судам затаскаю! Здесь везде камеры! Все зафиксировано! — выкрикивал он.
Меня разрывало на части всю дорогу до дома.
Да, черт возьми, я воин в душе. И Алиса, выходя за меня, знала об этом. И почему-то на тот момент она была согласна и с моими командировками и с тем, что в один момент может стать вдовой, и что если у нас будут дети, то они редко будут видеть отца — мы все это обсуждали.
Она. Все. Знала!
И говорила, что готова к этому.
Да вот только спустя год начались разговоры о том, чтобы я сменил работу. Устала она от такой жизни. Устала, видите ли!
А еще спустя год — начала мутить с этим ресторатором! А началось все с тортиков, которые она пекла в его ресторан!
И два года — Два. Чертовых. Года. Пока я был в горячих точках, она кувыркалась с ним то в Королеве, то на нашей хате.
Идеальная Алиса? Хорошая верная жена? Уютная? Домашняя?
Так и я так думал.
Да вот просчитался! Не пироженки она пекла ночами, а жила на два фронта! И дальше бы жила, если б не залетела от него.
Я любил ее. Один раз за четыре года допустил ошибку, за которую себя не оправдываю. По пьяни это было или не по пьяни, черт с ним — было! И готов был землю жрать, только бы простила.
Поборолся бы Зверев за нее…
Я бы тоже поборолся.
Но один разговор поставил все на свои места.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Не за что там было бороться.
Сама побоялась сознаться, так хоть этот черт открыл на все глаза.
Войдя в подъезд, лоб в лоб столкнулся с братом.
— Ты чего трубку не берешь? — возмутился Макс. — Мы едем к Звереву отмечать повышение или как?
