— Ты не против? — кивнула Шемс на початую бутылку элитного коньяка и не дожидаясь реакции, протянула руку, чтобы самой щедро наполнить пузатый бокал. Подняла его, манерно оттопырив мизинчик, и украдкой взглянула на возившего у плиты Тиббота.
— Чертовски отлично выглядишь, Шемс, — сразу отметил тот и прямодушно добавил: — А вот пить по утрам лучше парное молоко или чай.
Шемс поморщилась. Парное молоко, по её мнению, уж точно не относилось к той категории напитков, которыми заведено угощать хорошеньких барышень. Весь замысел и состоял в том, чтобы предстать в совершенно ином свете, чем прежде — несломленной, красивой и повзрослевшей леди в изящном платье. В общем реакция Тиббота была совсем не той, на которую Шемс рассчитывала.
— Ого! А девочка-то быстро созрела, — голос прозвучал за спиной знакомый, вызывающий неприятное чувство тревоги, и услышав в нём ничем не прикрытое презрение, Шемс невольно вздрогнула. Появившаяся в кухне Иона выглядела на удивление свежей и не менее соблазнительной, чем всегда. — Для кого вырядилась?
— А ну-ка цыц. Прикуси язычок, Иона, — голос Тиббот излучал дружелюбие, однако предостерегающий взгляд, брошенный в её сторону, сумел-таки усмирить вздорный нрав темнокожей красавицы. — Вот что за привычка, скажи, опошлять всё хорошее? А могла бы, как приличный человек, вместе с нами порадоваться собственному возвращению.
Ограничившись театральным вздохом и закатыванием глаз, Иона звонко процокала высокими шпильками к кухонным шкафам и уже через минуту с головой погрузилась в свои привычные обязанности — приготовление зелий и отваров.
Шемс же спрятала поглубже неуверенность, возникшую при появлении Ионы, отставила в сторону так и не пригубленный бокал, и по-заговорщически прищурив зелёные глаза, устремила их на Дарреля:
— Спасибо за помощь с табакеркой! Ну типа круто у тебя получилось, да ещё так оперативно, чувствуется работа первоклассного чародея. Ручка вращается, чёртик выскакивает, от трещины и следа не осталось.
— Ну и славно, — Даррелю понадобилось совершить над собой некоторое усилие, чтобы выплыть из собственных мыслей и рассеянно взглянуть на Шемс. — Только я понятия не имею о чём ты говоришь.
— Да про табакерку! Вчера в библиотеке упала и разбилась. Ты ещё отругал меня, а потом пообещал, что всё исправишь.
— Ой, точно! — Даррель хлопнул себя по лбу. — Слушай, я ведь там же её, кажется, и оставил... Извини, Шемс, забыл, но сегодня, даю слово, обязательно с ней поработаю.
— Да не нужно уже ничего делать, — поджатые губы выдали обиду. — Говорю же, она, как новая. Ну раз это не твоя заслуга, тогда я забираю назад своё «спасибо».
Рука Тиббота поставила перед девушкой тарелку, наполненную яичницей с беконом и украшенную сладкими миниатюрными черри.
— Эй, малыш, смотри, что я тебе принёс, — проворковал ей в макушку его тёплый голос. — Ну чего опять надулась, как мышь на крупу?
Значит она мышь, тоскливо подумала Шемс. Ни зайка, ни котёнок, а просто мышь. Для экспериментов Сатис сгодится, а большего и не требуется.
Она слышала его слова по-своему, искажала суть, даже, скорее всего, сама стремилась их пересочинить, а фактически, поставить любую подобную ситуацию с ног на голову. Зачем? Хороший вопрос. Если начать копаться во всяких чувствах и переживаниях, значит придётся признаваться себе, чего она на самом деле хочет… А тем временем, неприятное чувство уязвлённости гадкой змейкой жалило, скользило по краю сознания, не давая покоя. Шемс не хотелось, чтобы жители дома подтрунивали над ней, ей хотелось, чтобы они её уважали. И это, как минимум.
Не желая ни с кем встречаться глазами, она опустила голову пониже и молча проглотила незатейливый, но вкусный завтрак.
То, что под влиянием эмоций люди совершают глупости для Шемс секретом не являлось. Однако, когда внутренний протест созрел, и настойчиво ищет выход, стоит только чуток поддаться, и всё, контроль потерян… Вот и Шемс умом понимала, что лучше бы притормозить, но уже не могла остановиться.
Полоски светодиодов в малом коридоре никуда не исчезли и по-прежнему создавали приятный приглушённый свет, рассеивая потёмки, что за долгие годы стали для поклоняющихся спутниками жизни. Но даже тут проявилось влияние тёмного колдовства. Вряд ли обыкновенная тень от подвесной конструкции, скорее всё-таки магия Сатис погрузила круг в пелену мрака, и видно только, как свечи по контуру дружно устремляют вверх тонкие и чуткие золотистые огонёчки, зачаровывая взор, истекая каплями воска.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Шемс заранее продумала и выждала нужный момент.
Помня прошлый опыт, она сначала сунула руку в густую тень, осторожно соприкасаясь с этой стихией, словно приветствуя, давая время познать себя и принять. Затем вступила в круг. И сразу начались чудеса. Внезапный треск свечей нарушил покой священного пространства, огоньки затрепетали и окрасились радужными цветами, а Шемс с удовлетворением ощутила поднимающуюся изнутри силу. Кожа замерцала, будто звёздное небо, сквозь поры проступила невесомая пыльца и неподвластная силе притяжения взмыла, чтобы в неторопливой кутерьме роиться вокруг Шемс в пределах колдовского круга. Тьма не расступалась полностью, но становилось всё более прозрачной — это мерцание звёздной пыли делало её похожей на кусочек космических просторов.
На один миг появилось настойчивое желание сбежать, когда за углом послышались приближающиеся шаги. Шемс вдохнула поглубже, расправила плечи и намеренно позволила магии проявить себя во всей красе. Безмятежная улыбка заиграла на её губах, а глаза, по ведьмовски горящие тёмно-зелёным пламенем, устремились с пристальным интересом на появившегося в коридоре Лльюэллина.
Шемс представила, какой она, должно быть, виделась ему сейчас. Тонкий женский силуэт с копной кудрявых волос, фосфоресцирующий сияние холодного серебра и тёплого золота.
Он замер на бесконечно долгие секунды, всматриваясь в её лицо. Наверное, даже узнал не сразу. Затем, белым призраком скользнул вперёд, но как-то осторожно, будто колебался или не был до конца уверен, какое принять решение. И вновь замер перед очерченной на полу линией. Напряжённый взгляд прощупывал маячащее перед ним видение, неотрывно следил за её лицом. Осмысливал. А Шемс испытывала странное спокойствие. Выступив из мрака, она плавно приблизилась к нему, губы тронула мимолётная улыбка. Их разделял теперь лишь обозначенный свечами контур.
Продолжая свою коварную игру, Шемс провела тыльной стороной ладошки по мужской щеке и заметила, как дрогнули его ресницы, как приоткрылись губы. Сияющие огоньки, интимно помигивали, тихо, как снег, порхая уже за пределами круга, постепенно осыпаясь на его волосы и плечи. Что-то заставило дыхание участиться, а сердце забиться сильнее, но неизведанные желания не пугали, а напротив окутывали негой и блаженством. Так странно, так близко друг от друга, что Шемс чувствовала его дыхание и запах кожи. Сладкое ощущение собственного могущества и власти над мужчиной кружило голову, улыбка её стала более призывной, в глазах зажглось предвкушение. Не давая времени прийти в себя, она вдруг подалась к нему всем телом и поцеловала.
Его губы оказались горячими и мягкими, и по коже Шемс пробежали колкие мурашки. Она затаила дыхание, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Ответный поцелуй Лльюэллина ещё сильнее взбудоражил кровь — яркий и свободный, как сон, а ещё нежный и осторожный, будто его руки и губы касались не живой девушки, а хрупкой фарфоровой статуэтки, которую страшно сломать.
Их окутывала магия, та, что служила Шемс, неизведанная, неуправляемая. Но Шемс и не нуждалась сейчас в её исследовании. Важно, что с помощью своих необычных способностей, многократно увеличенных магией круга, ей удалось ослабить бдительность Лльюэллина до такой степени, что он не увидел, как блеснул в темноте нож и через мгновение острое лезвие глубоко вошло в тело мужчины.
Он отпрянул и с удивлением взглянул на Шемс, затем опустил глаза, и неверяще уставился на её тонкую руку, крепко сжимающую тёмную рукоять. Она резко вытащила нож и обтёрла кровь о короткий подол сарафана. Затем, покидая круг, взглянула с холодной надменностью на падающего на колени Лльюэллина.
