— С Новым годом, папочка, — сказала Нина с улыбкой. — Мы первые или Татьяна с Гришей уже пришли?
— Вы как раз вовремя, хотя твоя сестра уже здесь. Может быть, ты меня познакомишь со своим женихом? — спросил князь, вытягиваясь в струнку, чтобы казаться выше.
Нина смущенно улыбнулась.
— Ну конечно, извините меня. Папа, маман, это Кирилл Олегович Озеровский. Дорогой, познакомься с моими родителями — Александр и Марина Шермановы.
— Очень рад нашей встрече, — сказал Кирилл по-русски, с улыбкой протягивая руку.
Князь Шерманов облегченно вздохнул. Кирилл говорил на чистейшем русском языке, словно родился и вырос в России. «Возможно, я поспешил с выводами, — подумал князь. — В конце концов, бабка его была немкой — отсюда этот рост и плечистость».
После рукопожатий и поцелуев молодые вошли в комнату. При виде сестры Татьяна поднялась и подошла к двери. Девушки обнялись и расцеловались. Они не виделись уже несколько месяцев — Нина все это время жила в Нью-Йорке.
— Ты давно приехала? — спросила Татьяна, чуть отстраняясь.
— Сочельник мы провели в Лондоне с родителями Кирилла, а вчера приехали в Париж, чтобы отметить старый Новый год. Свадьба у нас на следующей неделе, а третьего февраля мы отправляемся в Нью-Йорк.
— А почему нельзя побыть здесь подольше? — допытывалась Татьяна, сжимая Нинину руку.
— Вы летите на самолете? — спросил Гриша.
— Нет, мы плывем из Гавра на пароходе «Франция», — подал голос Кирилл. — Кстати, меня зовут Кирилл Озеровский.
— Григорий Шутин. Рад познакомиться, — с легким поклоном отрекомендовался Гриша.
Семья расселась за столом, заставленным тарелками с копченой рыбой, мясными закусками и домашними пирожками. Главным украшением служил серебряный самовар.
— Боюсь, что свадьба будет совсем скромной, — вздохнула княгиня Шерманова, поставив стакан с чаем на маленький круглый столик.
— Не волнуйся, мама. Мы с Ниной не хотели бы ничего другого, даже если бы у нас были горы денег, — сказала Татьяна, погладив мать по руке.
— Ах ты, моя маленькая лгунья, — проворчала Марина Ивановна.
— Надеюсь, я не слишком тороплю события, — начал Кирилл. — Но дело в том, что мои родители прислали из Нью-Йорка подарки для обеих сестер, чтобы они могли надеть их на свадьбу. Это старинные вещи, но для вас они будут олицетворять начало новой жизни.
Улыбнувшись, он вынул из кармана пиджака бархатный мешочек для Нины и красную кожаную коробочку для Татьяны.
Развязав шнурок, Нина вытянула из мешочка длинную нитку жемчуга. Крупные переливающиеся жемчужины поражали своей красотой.
— У меня просто нет слов, — сказала Нина, легко целуя Кирилла в губы.
— Слишком роскошный подарок для такой молодой девушки, — с улыбкой заметила княгиня Шерманова.
— Ничего себе, — произнесла Татьяна с плохо скрываемой завистью.
— Пожалуйста, Татьяна, открой свой футляр. Это фамильная драгоценность, но теперь ты член нашей семьи и можешь по праву носить ее, — улыбнулся Кирилл.
Открыв коробочку, Татьяна чуть не поперхнулась. На атласной подкладке лежала огромная брошь с сапфиром и бриллиантами.
— Какая большая! — воскликнула она. — Нет, я не могу принять такой подарок.
— Ты должна. Мои родители обидятся, если ты от него откажешься. Татьяна, ну пожалуйста.
— Но она слишком дорогая. Нет, я не могу.
— Она дорогая, но сапфир не безупречен — он немного бледноват. Она дорога нам как семейная реликвия. Моя бабушка очень ею дорожила. Ей, вероятно, подарили ее в Гессене, еще до того как она приехала в Россию. Она всегда называла ее «гессенской синей».
Татьяна беспомощно взглянула на своего жениха. Он никогда не сделает ей такого подарка. Григорий смущенно опустил глаза. Татьяна посмотрела на мать, которая, в свою очередь, кинула взгляд на мужа. Тот чуть заметно кивнул.
— Это большая ценность, и я благодарю тебя, — сказала Татьяна, поднявшись и расцеловав Кирилла в обе щеки.
Тот с улыбкой повернулся к Нине, чтобы помочь ей обернуть жемчуг вокруг шеи. Ожерелье легло в четыре ряда.
Какое-то время все молчали. Подарки внесли некоторую напряженность, как бы подчеркнув скромные возможности Шермановых и Шутиных. Послышался звонок. Мужчины как по команде поднялись, а женщины повернулись к двери, чтобы приветствовать пришедших гостей.
* * *
Вечер удался на славу. В тесной квартирке собрался весь цвет русской аристократии и парижских предместий. Комнаты заполнили друзья Нины и Татьяны, современная молодежь, внешний вид которой никак не вписывался в старомодную обстановку вечера.
Гости принесли закуски, и шампанское полилось рекой. Некоторые старики прихватили с собой балалайки, и в квартире зазвучала музыка. Несколько молодых пар стали танцевать, остальные решили закончить вечер в модном танцевальном клубе на площади Этуаль.
Нина оглядела комнату. Чудесный вечер. Она рассеянно провела рукой по жемчужинам на шее. Слишком много шампанского было выпито сегодня. Ее бросило в жар. Прикоснувшись к руке Кирилла, она жестом показала, что хочет выйти, и, проскользнув между гостями, скрылась в комнате матери, прикрыв за собой дверь.
— Как хорошо, что ты пришла, — послышался голос Татьяны, стоявшей перед большим зеркалом с черепаховым гребнем в руках.
— Какая забавная собралась публика.
— Ненавижу этих стариков. Мы живем в Париже, и революция давно в прошлом. Все это похоже на сельский праздник в Смоленской губернии в 1890 году. Балалайки! Вот уж поистине gauche[16], — фыркнула Татьяна. Отвернувшись к зеркалу, она стала подкрашивать глаза.
— А по-моему, это так трогательно, — улыбнулась Нина.
— Твой жених просто молодец. Надо же, подарил мне такую брошь.
— Красивая, правда? Мне даже немного завидно, — с улыбкой сказала Нина, приводя в порядок свой шиньон.
— Вероятно, больше мне таких драгоценностей не преподнесут. Гриша вряд ли когда-нибудь разбогатеет.
— Я уверена, что у него все отлично сложится. Когда он закончит учебу и станет юристом, то сделает блестящую карьеру. Надо только немного подождать.
— Возможно, — небрежно бросила Татьяна, глядя на себя в зеркало и поправляя брошь, сверкавшую на ее бледно-голубом платье, как озеро среди льдов.
— Думаю, свадьба у нас будет чудесная, — сказала Нина, закончив поправлять прическу и переходя к реставрации отклеившихся накладных ресниц.
— Да уж, чудесная — бесконечная служба в битком набитой церкви среди того, что осталось от царской армии. Мне кажется, мы заслуживаем большего.
— Татьяна! — воскликнула Нина, поворачиваясь к сестре. — Как ты можешь так говорить! Это же наш семейный праздник. Я так рада, что мы снова вместе и выходим замуж в один день в том месте, где выросли. Ты меня просто удивляешь.
— Конечно, тебе хорошо так говорить, ты ведь у нас будущая миссис миллионерша с Пятой авеню, а я остаюсь здесь, с этими восковыми куклами.
Вздохнув, Нина, убрала косметику в сумочку. Между ними всегда существовало соперничество, но порой, особенно после бокала вина, Татьяна становилась по-настоящему агрессивной. В таких случаях Нина предпочитала не связываться с сестрой.
— Очень жаль, что ты так считаешь, — сказала она, натягивая перчатки. — Зачем тогда ты выходишь за Гришу, если тебе так противны эти люди?
— Просто я беременна, — заявила Татьяна, поправляя брошь на плече и любуясь своим отражением в зеркале. — Мне приходится выходить замуж.
Обернувшись, Нина изумленно посмотрела на сестру.
— Не будь ханжой, Нина. Гриша — отец ребенка.
— Не сомневаюсь… — в замешательстве произнесла Нина.
— Брошь просто великолепна. Она правда старинная? Ты ведь разбираешься в этих вещах.
— Около 1870 года. Центральный камень не меньше двадцати пяти карат. Бриллианты тоже прекрасного качества, — машинально произнесла Нина, невольно входя в роль эксперта по ювелирным изделиям.
— А сколько, по-твоему, она может стоить? — небрежно спросила Татьяна, взглянув на Нинино отражение в зеркале.
Нина в ужасе посмотрела на сестру:
— Ты что, собираешься ее продать?
— Но ведь у нас нет денег, а когда родится ребенок…
— Таня, это же подарок от семьи моего мужа! Они ею очень дорожат…
— Но я не собираюсь продавать ее сейчас. Может быть, после свадьбы…
— Не хочу даже слушать весь этот вздор. Татьяна, ты не должна ее продавать. Это просто убьет Кирилла.
— К траурному платью княгини Озеровской очень пойдут эти жемчуга, — с издевкой произнесла Татьяна.
С трудом сдержавшись, Нина пошла к двери.
— Увидимся на свадьбе. Надеюсь, ты изменишь свои намерения. Если все же решишь продавать, я у тебя ее куплю. Не хочу, чтобы об этом узнал мой муж.
