Оглядевшись, я нашёл Демейрара.
Мой брат был ловким и вёртким, пусть и не таким сильным и опытным. Волосы его растрепались и липли ко лбу, дыхание сбилось, но он, заражённый горячкой битвы, уже ввязался в новую схватку.
Враг был намного крупнее Дема, и с каждым шагом брат приближался всё ближе к краю пропасти. В груди что-то ёкнуло, и я бросился к нему, прорубая себе путь.
Медленно, слишком медленно!
Но мальчишка оказался недурён. Когда я уже решил, что жить ему осталось считанные мгновения, он отправил врага к праотцам. С ликованием на лице дёрнул меч из груди противника… покачнулся… замер в какой-то совершенно нелепой позе, а потом…
Камни под ногами посыпались вниз, словно кромка была глиняной и хлипкой. Дико распахнув глаза и не успев ничего сделать, Дем начал падать.
Не помню, как оказался у края ущелья так быстро. Тело среагировало само, и вот я уже крепко обхватил запястье висящего над пропастью брата. Пальцами другой руки он отчаянно цеплялся за камни, пытался подняться и найти опору ногами.
Наши взгляды пересеклись.
В его – не было обычного самодовольства и чувства превосходства, гордыни и снобизма. Он смотрел на меня не как на того, кого следует презирать и ненавидеть, а как на того, от кого зависит его жизнь.
– Ренн… – слабо шевельнулись губы. Лицо его налилось кровью, капли пота блестели на лбу. – Ренн!.. – повторил отчаянней, вкладывая в просьбу оставшиеся силы.
Тело его было тяжёлым и тянуло вниз, в Ущелье Забытых. Влажные ладони скользили. И вдруг быстрая, как молния, мысль – а если отпустить? Разжать руку и сказать потом, что не удержал? Если вообще кто-то в пылу схватки успел нас заметить.
Демейрар просто перестанет существовать, а у отца не останется выбора, кроме как признать перед всем миром своего незаконного сына. Сделать наследником и преемником, ведь больше детей у Брейгара Инглинга нет.
Всего одно простое движение… А с совестью рассчитаюсь потом.
Я, до хруста сжав зубы, упёрся свободной рукой в землю и потянул. Когда голова брата вынырнула из-за кромки, он судорожно зашарил по камням, ища дополнительную опору. Когда я вытащил Дема целиком, тот ещё несколько мгновений глотал воздух широко открытым ртом и дрожал всем телом.
Но передышка была короткой, и нас опять затянула схватка.
Я жалел лишь о том, что не могу оказаться в нескольких местах сразу. Не могу помочь всем и защитить своих людей. На моих глазах Дайну раскроили череп, и, когда я поймал взгляд убившего его Топора, в нём плескалось злое ликование.
Словно он насмехался надо мной и моей яростью. Половина лица была скрыта маской, запястья его были испещрены татуировками, а волосы падали на плечи липкими от чужой крови сосульками. На груди болтался массивный амулет с чёрным камнем.
Топор сделал приглашающий жест ладонью, и я бросился к нему.
Шаг… второй… третий… И путь преградил бородатый детина. Проклиная и его, и себя, я принял навязанную битву, упуская из вида цель.
Всё происходило быстро, но для меня время замедлилось. Превратилось в болотную трясину.
– Бегут! – раздался истошный крик, и я понял, что враги дрогнули и устремились прочь, как вспугнутые тараканы.
– Преследовать! Никого не упустить! – крикнул, срывая горло. – Взять пленных для допроса!
Я бросился за скрывшимся в зарослях топором. Корни и ветки замедляли бег, камни сыпались под ногами. На миг показалось – упустил, но вдалеке мелькнул силуэт, и я прибавил шаг. Горы, всегда благоволящие мне, сегодня изменили и нарочно путали дорогу.
Вложив в ножны бесполезный пока клинок, я перепрыгнул разлом, вскарабкался по каменной стене, цепляясь за колючие заросли, и продолжил путь.
Ему не уйти! Ни одна разбойничья тварь не скроется.
В груди клокотал гнев, пульс взрывал виски. Буду преследовать до ночи, если понадобится, но поймаю и шкуру спущу.
Я гнался за ним долго. Промочил ноги в ручье, исцарапал лицо о ветви терновника, и, когда тучи разошлись, и солнце засияло издевательским радостным светом, а воздух пронзили птичьи трели, я остановился.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И понял, что упустил.
Глава 16.
Воздух стал вязким, как кисель – не вдохнуть. Коленки задрожали, да и вся я превратилась в испуганного зайца. Только те быстро бегают, а я не могла даже пошевелиться. Ужас сковал по рукам и ногам, воображение начало рисовать кошмарные сцены – как меня убивают. В голове помутилось от ужаса, и, если бы голос не отказал, я бы закричала.
Человек, густо заросший тёмной щетиной, с брызгами крови на одежде, в упор глядел на меня.
Это один из Красных Топоров!
В том, что это именно он, я почти не сомневалась. С детьми равнин у нас договор, согласно которому они могут ходить лишь определёнными тропами, а для караванщиков, водящих через горы обозы, были специальные пути, по которым их сопровождали искатели. Конечно, добрые люди не забредали в это глухое место. И, конечно, не бегали с топорами наголо и в одежде, перепачканной кровью.
Удивление на грубом лице быстро сменилось каким-то тёмным, злым выражением. Брови сдвинулись на переносице, и я с ужасом увидела, как он удобней перехватил топорище.
– Надо уходить скорее, ты что…
Из-за его плеча вынырнул второй и, увидев меня, едва не споткнулся. Он был приземистей и хромал на левую ногу, но я себе не лгала – этот тоже опасен.
– А ну, стой! – первый ринулся в мою сторону, когда я, наконец, сбросила оцепенение, и заметалась по пятачку перед тропой.
Мне надо коснуться скалы! Надо создать врата и скрыться! Но это время, время, которого у меня нет.
– Стой, говорю! – рыкнул мужчина, в несколько прыжков сокращая расстояние между нами.
Не раздумывая, я подхватила с земли камень и приказала ему раскалиться – уж на это магии у меня хватит! Надо защищаться и, если мне сегодня суждено умереть, я продам свою жизнь подороже.
В следующее мгновение разбойник схватил меня поперёк талии и притиснул спиной к груди. Я видела его толстые окровавленные пальцы так близко, что могла различить каждый волосок. Пятерня оставила бурый след на ткани платья.
– Далеко собралась, крошка? – прошипел он в ухо, обдавая влажным дыханием.
А сзади уже подступал второй.
И тогда я дёрнулась, вложив в рывок все силы. Извернулась змеёй, и впечатала камень прямо в нависшее надо мной лицо. Разбойник дёрнулся, взвыл дико и ослабил хватку. В нос тут же ударила вонь от палёного мяса, и я, не теряя времени, бросилась к скале.
Хоть бы успеть! Хоть бы…
И поняла, что не успею. Потому что хромой уже нагонял меня – он оказался на удивление прытким. Я чувствовала его шаги кожей. Сейчас схватит, повалит на землю и…
В его руках топор. Он сразу убьёт меня или для начала помучает?
И, когда я ощутила дыхание смерти за спиной и то, как сталь почти вонзилась между лопаток… Всё резко оборвалось.
Задушенный вскрик, звук падающего тела – я рывком обернулась. Сердце билось где-то в горле, перед глазами поплыло, и я едва не рухнула сама. Кровь заливала серые камни, алела веером на траве. Хромой корчился, держась руками за шею.
Дурнота накатила внезапно, и меня бы наверняка вывернуло, съешь я сегодня хоть крошку. Никогда прежде я не видела, как страшно и жутко может умирать человек.
– Рамона! – до боли знакомый голос окликнул меня перед тем, как поляну огласил скрежет стали.
Я подобралась и отскочила в сторону, иначе меня бы просто-напросто смели. Разбойник бросился на него, как дикий зверь.
В лестрийских книгах, втайне добытых мамой, битву сравнивали с танцем. Но это был не танец, это была свалка с хрипами и криками, дикая пляска железа и смерти. Одежды пропитались кровью и потом, и Красный Топор, подстёгиваемый страхом гибели, уже ничего не страшился.
Он был поистине огромным. Шире Реннейра и выше на полголовы, но Ренн двигался быстрее, чётче, с грацией прирождённого воина. И… Матерь Гор! Да он же ранен!
Холодная игла страха прошила меня насквозь.
– Беги! – Ренн успел повернуться ко мне на один короткий миг, а после его снова поглотила схватка.
