Круглоглазая пришептывала, косясь в проход, по которому вышагивал толстый потный дядька с хозяйственной тележкой:
– Алла, я решила твердо – все закрою сегодня и, помолясь, в обитель. Все дела сдам – и прости-прощай.
– Правильно, Танюш! – закивала чернявая. – Что там творится? Ты проверяешь телефон?
– А как же! И у Славы, и у матери Евгении – все выключено. Я вчера до полвосьмого тут куковала – вдруг объявятся? А больше ничьих координат у меня и нет. Но, – женщина перекрестилась, – чует мое сердце, что-то там не то. Я вот вчера у старца Викентия читала, – женщины заговорщически придвинулись, – монастыри в последние времена придут в упадок. Ну, в моральный, сама понимаешь, – чернявая Алла решительно закивала. – А потом – ни воды, ни еды, ничего не будет. Всю воду отравят ЭТИ! – Татьяна показала пальцем куда-то вбок.
– А-а! Да что ты! – Алла в ужасе прижала руки к вздымающейся груди.
– Ты вчера видела, когда с выставки шли, – лучи по всему небу. Вспышки! – Татьяна попыталась изобразить растопыренными пальцами вспышки.
– Так это на ВВЦ прожектора.
– Сама ты прожектора! У меня в Сокольниках тоже прожектора? Дура ты, наивная! – женщина, откинувшись на спинку стула, развязала платок.
– Ты еще скажи, что ледяной дождь этой зимой был явлением природы, вон как по «ящику» нехристи мозги нам пудрят! В книжке, что я тебе давала, как про приход антихриста говорится, помнишь? Обработка мозгов и психики! Как это, – женщина пощелкала пальцами, натужно сморщилась, вспоминая «книжное» слово. – Вечно забываю слова. Как это говорится… Во! Тотальная! Поняла меня? Тотальная обработка мозгов с применением спутников, компьютеров и микрочипов, которые уже!.. – Татьяна грозно подняла палец, – уже в нашей поликлинике вживляют пенсионерам. Поняла? – тетка сверлила взглядом испуганную Аллу.
– Так что, как благословляет Викентий, – только Дивеево. Там тебе ни ИНН-ов, ни прививок, ни продуктов импортных, ни телевизоров с мордами жидомасонов – всей этой нечисти западной! Только там земля не будет тронута и можно уцелеть. И войска туда антихристовы не дойдут! Поняла меня? – Просветительница больно ткнула пальцем в коленку ученицы, отчего та вздрогнула и отодвинулась от проповедницы.
– И Владик блаженный, помнишь, я говорила тебе, то же самое в пророчествах – спасутся в ОДНОМ месте православные. Ну, чего ты вылупилась? Не помнишь Владика блаженного, мальчишечку с Урала? – получив в ответ решительный кивок, продвинутая Татьяна продолжила: – Ну вот то-то. Поняла? И ты должна, Алла, должна искать способ спасаться! Слава Богу, мне дочка сейчас ищет покупателя на квартиру, и только меня здесь и видели, сатанисты-глобалисты проклятые!
Татьяна решительно встала со стула, обратилась к мужику с тележкой, вздумавшему подойти к их ларьку.
– Что вам, братец? – спросила она строго и устало.
– Да вот ангелок какой у вас смешной. Смотрю, может, внучке купить? – дядька вертел в руках фарфоровую фигурку с крылышками и с цветочным венчиком на голове. Разномастные ангелочки лежали на столах-витринах вместе с колокольчиками, яичками и другими мелкими сувенирами.
– Да что вы ерунду эту китайскую рассматриваете? – Татьяна вырвала из рук заботливого деда ангелочка. – Вы ей икону, образ святой, чтоб освящал и нечисть вокруг нее отгонял. Как ее имя?
– Катенька.
– Ой, да есть у меня образ Екатерины великомученицы, старинный! Ох, какой образ-то есть, загляденье. – Татьяна пыталась дотянуться до иконы на самом верху. Кряхтела-кряхтела, закашлялась и потом долго отперхивалась, пригнувшись. Утирая слезы кулаком, с раздражением попросила Аллу помочь, в конце-то концов. Тетки стали вместе натужно тянуться к иконе.
– Да не надо мне ваших икон за бешеные деньги! – положил конец их мучениям мужик. – У нас дома образ Екатерины висит. Хватит с нас. А сейчас я ангелочка хочу.
– Ну, берите – обиделась Татьяна. – И сорокоуст о здравии закажите. Это уж обязательно.
– Да я этих сорокоустов уж поназаказывал.
– То вы все у жуликов! А мы от монастыря. Вот съездите в нашу обитель и сами посмотрите, какая святость и красота там.
– Ой, мать, что-то у меня уже от твоего гомону башка трыщщит. Дай ангелка за сто рублей, и спаси Господи.
– Вот! Видала таких? – Татьяна презрительно махнула вслед мужику. – Разве они думают о спасении? Они ж небось и книг просветительных не читали: так слепые и помрут-погибнут.
Женщины помолчали, изучая молодую семейную парочку, закупающую напротив маслины у Граника.
Алла спросила в раздумье:
– А что ж ты думаешь с Ариной и ее иконами делать?
– Да, вот это вопрос, – Татьяна покивала головой. – Скажу, так, мол, и так: лавочка закрывается. Хватит, нахапали под прикрытием монастыря. Грех один на душу. Хватит. – Тут ее лицо расплылось в невообразимо елейной улыбке. – О-ой! Ариночка, с праздником, – и тетка полезла с поцелуями к высокой стройной блондинке, стремительно подошедшей к их ларьку.
Алла мгновенно вымелась из-за прилавка, пискнув, что «платки ее совсем без присмотра остались».
– С праздником, Танюша! – веселым хрипловатым голосом откликнулась красотка. – Как ты тут? Что нового?
– Ох, Ариночка, плохи дела, – Татьяна сокрушенно повесила голову. – Что-то в монастыре творится непонятное. Мне даже не звонят и уже который день не приезжают. Вот ждала вчера мать Евгению – она очень, о-очень строго говорила со мной, что, мол, лавочку прикрывает и полный отчет ей. Во как! А сама-то и не приехала…
– Ну и что ж ты надумала, бедолага? Как без работы?
– Да какая, Ариш, работа! Спасаться надо. Бежать! Ты ж знаешь, я продажей квартиры занимаюсь, и – прямиком в Дивеево.
– Ну, на деньги от квартиры ты деревню там купишь, – рассмеялась Арина.
– Ой, не знаю-не знаю. В общем, забирай, что не продано, и все. Да! Вчера икона Сергия Радонежского ушла, маленькая, помнишь? Вот три тысячи. Ну, процентик я вычла свой, тут поменьше, – засмущалась Татьяна, протягивая Арине конвертик.
– Хорошо-хорошо. Давай я все сниму – помоги мне уложиться, – бодро приступила к делу белокурая Арина. С ее ростом старинные иконы были сняты в момент. Она ловко упаковала доски в бумагу и ткань и уложила в большие хозяйственные сумки из пластика.
– А что-то я твоих иноков не вижу? – поинтересовалась Татьяна, когда женщины собрались уже распрощаться.
– Провинились мои попики, – ухмыльнулась Арина, сверкнув на Татьяну черным глазом.
– Проворовались?! – ужаснулась Татьяна, у которой аж вытянулось кругленькое личико.
– Вроде того, – промямлила блондинка и, достав из кожаного портфеля на ремне термос, подмигнула Татьяне: – А я с подарком. Твой любимый отварчик из черноплодки. На лучшем в мире коньячке.
– Ой, – засмущалась Татьяна. – Балуешь ты меня, Ариш. Французский коньяк на бабку переводишь.
– Да о чем ты говоришь? Тебе приятно, а мне еще лучше. – Арина тщательно протерла салфеткой термос, из которого вроде бы просочился отвар. – Тут же стоять – чокнешься. Самая тяжелая работа – с народом общаться. Да и холод у вас. Рановато отопление выключили: ноги не отмерзают?
– Ой, и не говори, отмерзают. – Татьяна отвинтила крышечку термоса, налила в нее дымящийся напиток и с удовольствием глотнула. – Ох, вкуснотища! Сама-то отпей!
– Да нет, Танюш, бежать надо. Термос – прощальный подарок тебе.
– Спасибо, добрая ты душа. Храни тебя Господь!
– И тебе не хворать.
Арина с легкостью подхватила здоровенные сумки с иконами и была такова. А Татьяна уселась попивать целебный отварчик, так как с покупателями день явно не задался.
Не успела Ариадна покинуть пределов павильона, как к палатке с платками, где торговала чернявая Алла, подошел свирепого вида молодой мужик и, не церемонясь, прихватив опешившую тетку за локоть, зашептал с улыбочкой людоеда:
– Слушай и запоминай. Ты сейчас соберешь весь свой скарб и через десять минут отчалишь отсюда, не оглядываясь. Если хочешь, чтобы твой сын долбанутый на зоне не сдох от неожиданного ранения в шею, больше ты тут не появишься и не вспомнишь слова «выставка» ни разу в жизни.
Долго уговаривать Аллу не пришлось. С опережением заданного графика, уже через семь минут, палатка была замотана покрывалами и скотчем, а Алла неслась к метро «ВДНХ», не разбирая дороги. Она-то знала, что шутки с уголовным миром, к которому принадлежал, увы, и ее непутевый сын, плохи. Очень плохи.
Глава десятая
Борис Борисович Аккордов – нарколог, кандидат наук и хороший приятель Шатовых, приладил половчее катетер на руке Саши. Задрав голову, внимательно посмотрел на капельницу – капало нормально, умеренно.
