— О да, — Джек переводил взгляд с полотен на Мэри-Джо и обратно. — Не только твое тело, но и душа отказывается впасть в забытье. Это, — он обвел рукой полотна, стоящие вдоль стен, — это… потрясающе.
— Джек, — Мэри-Джо нервно провела ладонью по волосам. — Эти полотна — не искусство. Это прописанная мне терапия.
— Не искусство? Да ты с ума сошла!
— Нет, это правда. Я выплескиваю на эти холсты свои эмоции, чтобы со временем это помогло мне вернуть утраченную способность к творчеству.
— Но ты вовсе не утратила эту способность, — покачал головой Джек. — Может быть, она просто изменилась. Неужели ты не понимаешь этого?
— Туг нечего… понимать.
Взяв Мэри-Джо за плечи, Джек медленно повернул ее так, чтобы ей была видна вся комната.
— Посмотри на них, — настаивал он. — Представь, что не твоя кисть создала эти работы. И ты сразу увидишь, как они хороши.
— Нет, — покачала головой Мэри-Джо. — Я…
— Да посмотри же!
И она смотрела на черные и серые пятна, на вспышки фиолетового, на сердитые красные мазки, испытывая какие-то странные, волнующие чувства.
— Я…
— Это твоя боль, твое горе, Мэри-Джо. И это… красиво. Извини. Я не говорю, что это правильно. Боль и горе не могут быть красивыми. Но эти полотна могут.
Благодаря словам Джека Мэри-Джо увидела вдруг, что представляли собой на самом деле ее холсты. Это не были просто уродливые мазки, отражавшие ее боль и
горе. Сердце ее вдруг отчаянно забилось, дыхание стало частым. Это действительно было… искусство.
— Джек, — едва слышно выдохнула она, — я…
Она не могла продолжать. Джек внимательно изучал стоящие перед ним полотна. Самые старые были темнее…
— Что-то изменилось, — задумчиво произнес он. — Последние полотна ярче. Что то внутри тебя переменилось. Этот красный цвет означает гнев. А желтый…
— Я вижу! — воскликнула вдруг Мэри-Джо. — Я действительно вижу!
Когда она повернулась к Джеку, огонь, горящий в ее глазах, заставил его задержать дыхание.
— О Джек… этот желтый цвет… — Она вдруг покраснела. — Это… надежда. Это новые возможности. Это ты, Джек.
У него снова перехватило дыхание.
— Этот цвет… появился на холсте в день нашей первой встречи. Я не понимала, что делаю, я не рисовала это специально, но в тот вечер, после аварии, на холсте вдруг появился ярко-желтый мазок.
Обняв Мэри-Джо за талию, Джек притянул ее к себе. Он не мог сдержать улыбки.
— Так я — желтое пятно?
— Нет, — глаза ее скользили по лицу Джека, то же делали ее пальцы. — Ты — мои надежды, — прошептала Мэри-Джо. — Ты — будущее. Ты — настоящее. Я хочу заняться с тобой любовью, Джек.
Джек чувствовал, что это произойдет. Нет, он только надеялся, что Мэри-Джо захочет этого. Никогда еще ни одна женщина не просила его так прямо заняться с ним любовью. Такими простыми словами, от которых кровь вскипала в его жилах.
— С удовольствием, — прошептал он впиваясь в ее губы. Руки его скользили по ее спине, разжигая внутри пламя.
— Прямо здесь, — шептал Джек. — Я хочу тебя прямо здесь, в этой комнате.
— Да, да, — Мэри-Джо прильнула к Джеку всем телом, чувствуя слабость в коленях.
Да, он хотел ее здесь, именно здесь, в студии, где жили ее эмоции, выплеснутые на холсты. Где слились воедино ее прошлое, настоящее и будущее, слились в стоящих вдоль стен картинах, которые говорили о Мэри-Джо больше, чем любые слова.
Руки его проникли под ее футболку, и Джек почувствовал гладкий бархат кожи. Ему хотелось большего. Пальцы двигались вверх, пока не коснулись теплой упругой груди.
Джек остановился, и Мэри-Джо протестующе застонала. Ей хотелось чувствовать его руки, такие сильные и в то же время такие теплые и мягкие. Они касались ее, разжигая пламя, и Мэри-Джо готова была сгореть в этом огне.
Но Джек не торопился. Ему не нужна была быстрая вспышка. Он хотел чувствовать, как тлеет огонь их страсти, как он разгорается, набирает силу, поглощая их обоих. Он подождет, пока Мэри-Джо захочет его так же сильно, как он хотел ее. Пальцы ее дрожали, касаясь лица Джека. При мысли о том, что эти нежные пальцы вот-вот коснутся других частей его тела, Джек едва не утратил контроль над собой.
Медленнее, напомнил он себе, медленнее.
Мэри-Джо чувствовала, что Джек медлит, продлевая удовольствие. Но она не могла больше сдерживаться. Расстегнув рубашку, Мэри-Джо коснулась горячей кожи Джека, и по всему его телу пробежала в ответ сладкая дрожь.
— Тебе нравится, — пробормотала она.
— Я схожу с ума, — задыхаясь, произнес Джек. — И это мне тоже нравится. — Руки его скользнули выше, и через несколько мгновений футболка Мэри-Джо упала на пол.
Мэри-Джо носила джинсы и хлопок, но под ними были шелк и бархат ее кожи. Нежная бархатистая кожа и шелковое белье — Джек сходил с ума по этой женщине.
От каждого прикосновения Джека возбуждение Мэри-Джо становилось все сильнее. Вскоре его рубашка валялась на полу рядом с футболкой, а пальцы Мэри-Джо исследовали упругие мускулы на груди Джека, покрытой жесткими вьющимися волосами.
Сердце Джека отчаянно билось, но он все оттягивал и оттягивал долгожданный момент полной близости. Нет, он не будет торопиться. Он смаковал каждую секунду, каждый сантиметр кожи, наслаждался каждым вздохом, слетавшим с губ Мэри-Джо.
Он хотел не только чувствовать, но и видеть ее. Всю. Целиком.
Чуть отстранившись, Джек спустил с ее плеч бретельки лифчика, и рука его потянулась к застежке, находившейся между грудей.
— Я хочу снять его.
В глазах Мэри-Джо мелькнул озорной огонек.
— Тебе требуется помощь?
Судя по тому, как дрожали его руки, Джеку не помешала бы помощь. Но, покачав головой, он справился наконец с застежкой.
Груди Мэри-Джо напряглись в ожидании его прикосновения. Она закрыла глаза и задержала дыхание. Но Джек не торопился. Кончиками больших пальцев он нежно коснулся сначала одной груди, потом другой, продлевая сладкую муку. Затем он осторожно снял с Мэри-Джо лифчик, и вскоре тот уже валялся на полу поверх футболки.
Мэри-Джо застонала, не в силах больше ждать.
— Возьми меня, Джек. Возьми же меня!
— Обязательно. Но сначала я хочу на тебя насмотреться!
Открыв глаза, Мэри-Джо увидела, что глаза Джека прикованы к ее груди, такой белой рядом с его смуглой рукой.
— Как красиво! Какая у тебя прозрачная кожа. Я вижу твои вены.
— Так почувствуй же меня. — Мэри-Джо схватила руки Джека и прижала их к груди. — Да, да, — она закрыла глаза, наслаждаясь прикосновениями Джека.
— О да, — простонал он, сжимая пальцами мягкую белую грудь, крепче прижимая Мэри-Джо к себе, заставляя ее сердце бешено биться. Этот человек сводил ее сума.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
