– Ja, – ответил мой собеседник, но в планшет не полез, очевидно, ожидая прихода переводчика.
Ждать пришлось недолго – через пару минут звероподобный унтер вернулся в сопровождении господина Быслова (если я все правильно понял). Пока они входили и занимали свои места, я исхитрился придвинуться к столу еще сантиметров на пять.
– Nun, Sie behaupten, dass Sie ein Mitarbeiter der Abwehr sind?[56] – спросил унтер-штурмфюрер.
– Ja, – ответил я, даже раньше того, как перевод-чик перевел вопрос. – Ich bin ein Abwehragent.
– Gut. Warum haben Sie einen Polizeiausweis?[57] – и этот вопрос я понял без переводчика и ответил на него насколько можно быстро (мне требовалось убедить оппонентов, что немецкий я знаю лучше, чем на самом деле!)
– Ich habe einen Ausweis als Tarnung gekriegt, das ist wohl besser als ein sowjetischer Pass[58].
– Was sind Ihre Einsatzgebiete und Befehle?[59]
И снова я ответил быстрее, чем среагировал переводчик:
– Ich kann auf der Karte zeigen[60].
Вот теперь эсэсовец полез в планшет за картой, а я смог незаметно дотянуться до своей заначки – «иглы» из штыка, которую я прикрепил снизу к столешнице.
Унтер-штурмфюрер расстелил карту на столе и сделал приглашающий жест. Громила Гюнтер, видимо, страхуясь от возможных неприятностей, сместился ближе ко мне, причем свой автомат он перевесил за спину. Ход более чем правильный, поскольку таким образом он убирал оружие из зоны моего доступа, а представить, что такой задохлик, как я, может голыми руками справиться с ним, его паранойя не позволяла.
«Ну вот, фигуры расставлены на доске – теперь можно играть! Один против троих – повеселимся, однако!» – с бесшабашной решимостью подумал я.
Теперь оставалось только придумать какой-нибудь трюк, способный повергнуть противника в замешательство. «Думай, думай!» – мысленно подгонял я себя.
– Also, zu welchem Zweck befinden Sie sich in die-sem Gebiet?[61] – в голосе унтер-штурмфюрера начинало проскальзовать раздражение.
«Не отвлекайся, вспоминай! Ну, что это за часть может быть? Так, деревни уничтожают, с партизанами борются… Командиры – из СС, но командуют обычными солдатами, ведь у приехавших на грузовике немцев петлицы обычные, пехотные… Неужто айнзацкоманда? Да, точно! Так, кто у нас в Белоруссии резвился? Хоть бы одну зацепку… В Минске с Гиммлером кто будет встречаться? Бах-Залевски и Небе… Небе командовал айнзацгруппой «Б». А там какие были подразделения? Думай! Думай! Вроде «Б» была единственной айнзацкомандой, в составе ко-торой сразу были зондеркоманды… Ну да! Седьмая, восьмая и девятая… Есть!»
Глубоко вздохнув, я спросил:
– Herr Untersturmführer, und Sie aus der Siebten oder Achten Sonderkommando?[62] – сам не знаю, почему, про «девятую» команду я не спросил.
– Wir sind von dem Siebten…[63] – машинально ответил эсэсовец и перевел взгляд, как я понял, на громилу.
И в тот же момент я оттолкнулся ногами и начал падать назад вместе со стулом. Спинка стула оперлась на ноги стоявшего у меня за спиной немца, и он машинально схватился за нее. Я, полулежа на стуле, быстро, но плавно выбросил правую руку, вогнав заточку в средостение «гориллы». Затем резко согнулся в поясе, так, что мое туловище приняло вертикальное положение, и, выдернув за веревочный хвостик «иглу», метнул ее в офицера.
«Не зря я всю прошедшую неделю к этим «иголкам» привыкал!» – удовлетворенно подумал я, увидев, что увесистая четырехгранная металка почти полностью вошла в шею эсэсовца в паре сантиметров выше ворота форменной рубашки.
Я соскочил со стула на левую сторону, оказавшись между эсэсовцем-верзилой и замершим в ступоре переводчиком. Ребром левой ладони я рубанул по затылку скрючившегося громилы и напрыгнул на переводчика. Четыре быстрых удара в грудь – и я, придерживая господина Быслова «за манишку», аккуратно сажаю его на пол. После чего успеваю даже поймать за ремень верзилу Гюнтера до того, как он рухнул вместе со стулом.
Теперь надо разобраться с солдатами, что сторожат в сенях Дымова. Но первым делом надо вооружиться. Я подобрал автомат Гюнтера, который оказался бергмановским МП-35, затем быстро обогнул стол и вытащил из кобуры все еще хрипевшего унтер-штурмфюрера пистолет. «Ого, «Браунинг Хай Па-уэр»! Серьезная машина!» Покойный явно знал толк в короткостволе. Особенно приятным в нашей ситуации становился тринадцатизарядный магазин.
«Интересно, а что это сторожа до сих пор не прибежали? – внезапно пришла мне в голову мысль. – Неужели я так тихо сработал? Хотя, может быть, они привычны к тому, что господа офицеры кого-нибудь при разговоре кулаками стимулируют. У покойного Гюнтера телосложение более чем подходящее».
Я медленно досчитал до десяти. Ничего.
«Как там их зовут? Полтцен вроде… Ну, начнем благословясь…» – и, обойдя стол, я встал слева от двери.
– Poltzen, komm her! Schnell![64] – гаркнул я.
Дверь распахнулась, и влетевший в комнату солдат споткнулся об аккуратно подставленную мною ногу. Удар массивным деревянным прикладом автомата по затылку – и одним противником стало меньше!
За спиной раздались звуки непонятной возни. Разворачиваюсь… А на порог комнаты плашмя рушится еще один немец. Несмотря на удивление, я хладнокровно пинаю его в висок. «М-да, а был бы в каске – был бы цел».
– Леш, это ты его подсек?
– Да.
– Руки свободны?
– Да.
– Дверь входную запри… – Адреналин схлынул, и на меня наваливается вялость.
Присаживаюсь на лавку у стены и плескаю в лицо несколько раз водой из деревянной кадки, стоящей тут же, в углу. Хоть дух переведу, пока никто не видит. Насмерть бить людей руками – то еще развлечение, а я на героя кинобоевика не тяну ни физически, ни тем более морально.
В сенях слышна негромкая возня.
– Зельц, ты чего там?
– Лавку поперек прохода ставлю. Щеколда больно хлипкая.
– А, – протянул я, – ну ставь, ставь…
Спустя минуту Дымов вошел в комнату, я как раз шарил рукой в кадушке с водой, пытаясь нащупать спрятанный там «вальтер».
– Леш, вон того пузанчика свяжи, он живой должен быть. Как справишься – сюда возвращайся, дверь сторожить. А мне подумать надо.
Дымов быстро снял ремень с одного из вырубленных солдат и направился к переводчику.
Я же воспользовался паузой, чтобы хорошенько обмозговать ситуацию.
«Так, мы внутри, вооружены и свободны. Это все – актив. Вокруг дома десяток солдат, и еще неизвестно, сколько прячутся по кустам и в пустых домах – это пассив… – принялся я, что называется, «подбивать бабки». – Люк рядом – это плюс, но связи с ним нет – это, естественно, минус. Вариантов у нас немного: прорываться с боем или, попробовав обмануть немцев, тишком смыться. Хотелось бы, конечно, и «языка» с собой захватить, но тут не до жиру, самим бы уцелеть».
Алексей как раз закончил с пленным и присел рядом со мной:
– Ну, что надумали, товарищ старший лейтенант?
– Пока ничего, осмотреться надо, – и я направился к окну.
Аккуратно выглянув из-за ситцевой занавесочки в цветочек, я оглядел двор. У ворот стояло четверо немцев и, судя по жестикуляции, вели «разговор за жизнь». Это могло означать как то, что они беспечны и ничего не опасаются, но также и то, что они надеются на сильные внешние посты. Знать бы еще, что именно… «О, а машины они так никуда не убрали! – отметил я для себя. – И, вполне возможно, что это именно беспечность, могут считать, что раз двоих поймали, остальные сюда не придут. А ведь грузовик в центре села виден издалека и выдает за-саду».
Я отошел от окна и принялся обыскивать командира эсэсовцев: стащил с него камуфлированную куртку, снял мундир и выгреб все из карманов. Немного подумал и надел на себя и китель, и куртку. Пришлось впору. «Данке, как говорится, шен, майне херрен!» – пошутил я про себя. Дымов от двери молча наблюдал за моими манипуляциями.
– Что смотришь? Солдатам по башке еще по разику дай, а то они с минуты на минуту очухаются. И документы с барахлом забери.
Тут я вспомнил детские годы, когда летом меня иногда отправляли к многочисленным бабушкам в деревню. Я прошелся по комнате, внимательно разглядывая дощатый потолок. Одно место в дальнем углу показалось мне подходящим. Принеся стул и встав на него, я дотянулся до потолка и сильно ударил по доскам. Одна из них вылетела из пазов, открыв проход на чердак. За несколько секунд я убрал остальные и, подтянувшись, оказался наверху.
Крыша была крыта дранкой, и я без особых проблем проделал в ней отверстие. Соседний дом, в котором располагались немецкие наблюдатели, был как на ладони.
«А вы явно расслабились, парни», – подумал я, заметив в чердачном окне силуэт. Когда мы, лежа в кустах, наблюдали за деревней, подобной халатности со стороны противника я не заметил. Тут меня осенило! Свесившись в люк, я спросил:
– Зельц, нигде зеркала не видишь?
– Вон, на стенке висит, – последовал ответ.
– Сними и подай сюда. У солдат нашел чего-нибудь интересного?
