Злодей даже обрадовался, что его люди нашли и разоблачили, он прекрасно понимал, что люди побоятся начинать с ним войну, от его малейшего движения зависела жизнь всей планеты. Он уже стал диктовать условия землянам. На свою беду он так и не поверил оборотню-барсуку, не заметил зверей в доме охотника, не поверил в насланную завесу тумана. На этот раз речной дракон собрал все свои силы и наслал на злодея такую завесу из дождя и тумана, что тот даже в своем помещении, даже при ярком освещении ничего не видел. И помочь ему уже никто не мог. Барсука-оборотня заметили у злодея и пролетавшие птички, и мышки-землеройки, даже паук и тот отпустил пойманную им муху с наказом срочно сообщить о предательстве барсука. Все понимали, гибель грозит всем, не уничтожат злодея, все и погибнут.
Белый тигр сам решил расправиться с вероломным предателем-оборотнем, больше того, барсука никто никогда и не видел, и даже память о нём стёрли звери. Чтобы не позорил лес.
Тем временем небесный пёс с лунным зайцем отправились на Луну и в нефритовом дворце получили у Небесного владыки благословение на применение небесных сил для спасения земли. Лунный заяц стал организовывать лунную дорогу до тайного склада боеприпасов, чтобы прямиком из отсеков вышвыривать проржавевшие опаснейшие ядовитые снаряды подальше в бездну.
Пока он строил свою лунную дорогу, небесная собака пробралась прямо сквозь землю к злодею, и вдруг злодей почувствовал, что его будто пеленают в какую-то невидимую, но плотную оболочку, он уже не мог пошевелить ни ногой, ни рукой, не мог добраться до взрывателей. Такой плотный кокон с закутанным злодеем и вылетел первым по проложенной зайцем лунной дорожке и, огибая Луну, полетел прямо в бездну. Вслед за злодеем отправились туда же и все опаснейшие ядовитые снаряды, и когда они все оказались за краем бездны, когда их содержимое, не выдержав давления бездны, высыпалось в мёртвое тёмное пространство, этот яд, придуманный людьми, оказался таким разрушительным, что даже бездна содрогнулась от его горечи, и владыка бездны, главный носитель тьмы и зла, ужаснулся. И немало его демонов и мрачных обитателей бездны от этого яда закончили навсегда свое вечное существование.
Владыка бездны взмолился перед Небесным правителем, что ещё один такой подарок, и бездна может исчезнуть, куда тогда деваться мировому злу? Вроде бы Владыке бездны и подвластны все тёмные силы, но человек оказался страшнее всех природных демонов, и подчинить себе не может человека даже Владыка бездны. Только объединившись, и охотник, и речной демон, и военные, и белый тигр, и лунный заяц, и небесная собака победили страшное зло.
После этой победы досталось больше всего работы лунному зайцу. Извлекать снаряды, пропитанные ядом, из штолен помогали и люди со своей техникой, и звери, и охотник, и белый тигр, и даже изнемогающий от усталости и старости речной дракон. Всем требовалось срочное противоядие, прежде всего небесной собаке, у которой даже лапы дрожали от насыщения парами яда. Лунному зайцу пришлось побегать взад-вперёд по лунному лучику с полными корзинками целебных лекарств. Небесный владыка даже разрешил добавлять в лекарство по кусочку плодов бессмертия.
А потом прошёлся целебным целительным дождём по всему лесу, вспрыснул противоядие и могучей реке. Природа ожила, люди ожили. Звери ожили.
Жизнь в лесу продолжалась. Довольный и усталый заяц отпраздновал выздоровление в доме охотника, потом небесная собака проводила его по лунному лучику до своего домика под коричным деревом.
Виктор Бараков Н.А. ЗИНОВЬЕВ. Я – РУССКИЙ
Н.А. Зиновьев. Я – русский. Стихи. – Майкоп: ОАО “Полиграфиздат “Адыгея”, 2008. – 320 стр.
"Такого поэта в России больше нет", "сравнить его не с кем" – эти и подобные им изречения с завидным постоянством появляются в статьях и заметках о кубанском лирике Николае Зиновьеве.
Поражает единогласие пишущих о нём: все, как один, слишком скупо и почти безучастно сообщают о его личности. Быть может, неприметная внешность тому виной: скромный, даже застенчивый облик (несмотря на сократовский лоб), тихий голос, спокойный и незлобивый нрав... Между тем в общении Зиновьев несколько иной. Кротость и безмятежность его только внешние – внутри бушует настоящая буря.
И ещё одно обстоятельство, причём самое важное, отвлекает от его персоны: слишком хороши и удивительны его стихи. Их с нетерпением ждут, читают и перечитывают, и каждое последующее обращение к ним открывает всё новые двери на пути к чему-то очень и очень важному.
Почти за двадцать лет Николай Зиновьев опубликовал восемь поэтических сборников. "Я – русский" – девятая книга поэта. В неё вошли избранные стихотворения, написанные Зиновьевым за последние двадцать лет.
Нынешнее рубежное и смертельное время, увы, ни с чем не сравнимо: ни с меланхолическими семидесятыми, ни с танцующими и безрассудно-расточительными восьмидесятыми... Нечто жуткое, злобное, с грохотом взрывов и молчанием ягнят вошло в закатные часы северной "странной страны": "Необычная эпоха, / Несуразные года!"
У монахов есть молитвенный подвиг общения с Богом. У поэтов свой подвиг самоотречения. Поговорив с Небом в согласной тишине, они выходят с жертвенной и пламенной проповедью к людям. Николай Зиновьев проникает своими стихами в самую душу русского человека, страдающего, растерянного, упавшего нежданно-негаданно в самый разлом времен.
Память для поэта – чуть ли не последняя отрада, он помнит спокойное дыхание могучей Родины, слышит прозрачную мелодию детства, но и её заглушает пронзительно щемящая нота:
Мы спали на русской печи,
Счастливые русские дети.
В печи мать пекла калачи,
Вкусней не встречал я на свете.
Ты, память, давай не молчи!
Как вены, вскрывай свои дали
Про то, как на этой печи
Мы русские сказки читали.
Где нынче та русская печь?..
А там, где и русская речь.
Жажда правды в поэзии Зиновьева вполне сопоставима с христианским подвижничеством: "Блаженны алчущие и жаждущие правды". Поэт не осуждает, не кликушествует, он обличает:
Уберите лавровый венец –
Никогда не ходил я в кликушах,
Но я знаю, что света конец –
Воцарение тьмы в наших душах.
Он проповедует, не зная покоя, и платит за это самую высокую цену, ведь он пишет кровью собственного чуткого сердца, а значит, добивает и его своей неизбывной мукой: "Ведь душа лишь болью / Выдаёт себя".
Сентенция "все поэты – пророки" давно стала банальностью, но, если вдуматься, есть в ней какая-то великая и страшная тайна. Не случайно мистическая мудрость ветхозаветных старцев воскресает и в пророчествах нового времени:
И понял я на склоне дня,
Когда закат тёк речкой алой, –
Не я свой крест, а он меня
Несёт по жизни небывалой.
Евгений Нефёдов ВАШИМИ УСТАМИ
ЧУДОЗВОН...
Ударяю в колокол набатный!
А выходит тихое “блям-блям...”
Анатолий ГОРЯИНОВ
Ударяю в колокол однажды –
Чтоб набат разнёсся от него!
Но гляжу: совсем никто из граждан
Не услышал зова моего.
Что такое? В чём, смекаю, дело?
Или это колокол не тот,
Или сам – звонарь я неумелый,
Чтоб собрать вокруг себя народ?
Только если рассудить по чести –
Вряд ли я один тут виноват.
Вон, на днях Грызлов на ихнем съезде
Тоже всё пытался бить в набат.
Дёрнул за верёвку что есть силы,
Встал у рынды-брынды, горд и прям:
Мол, готовься к чуду, вся Россия!
А в ответ негромкое – “блям-блям...”
Но зато звенели в зале речи
В честь вождей, вступающих на трон.
Только мне от этого не легче:
Что-то даст народу этот звон?..
Много лет звенят уже ребята!
А по русским вымершим полям
