И мы заключили пари на то, кто станет первым президентом СССР. Серый честно признался, что пока Горбачевым рассматриваются три кандидатуры: сам Михаил Сергеевич, его верный консультант-секретарь-соратник товарищ Бакатин, и премьер Рыжков - тоже ярый "рыночник", совершенно не понимающий механизмов работы рынка. И это было очень заметно по идиотским решениям всей троицы в сфере банковского регулирования, обращения акций, разрешения на внешнеэкономическую деятельность частникам, использующим разницу между внутренними и внешними ценами. И по многому другому. Да практически любой шаг правительства Рыжкова при Генсеке Горбачеве на пути к "рыночной экономике" приносил больше вреда, чем пользы.
- Они не будут избраны, - сказал Серый. - Даже не заглядывая вперед, я тебе скажу, что сделаю все, чтобы этого не случилось. И причин тому несколько: во-первых, эти выборы очень важны, во-вторых, они все-таки должны быть демократическими, а в-третьих, эти парни уже успели так накуролесить, что разгребать за ними лет тридцать придется.
- И кого же ты видишь на посту Президента?
- Да хоть Рафика Нишанова, - смеялся Серый. - Только не тех, кто уже успел показать свое полное неумение и бестолковость. Нужны действия, а не слова. Надеюсь, однако, на Ельцина.
Он иногда умел завести своими рассуждениями в настоящий тупик. Все, что я слышал от него о Ельцине прежде, легко укладывалось в простую формулу "некомпетентный властолюбивый алкоголик".
- Как у Достоевского - "чем хуже, тем лучше", - объяснил Фролов. - Ельцин популярен и, что гораздо важнее, внушаем. Очень надеюсь составить его окружение из вменяемых людей, которые будут советовать дельные вещи. А он, если во что-то уверует - будет поддерживать их начинания во всем.
- А что будет с теми, кто в прошлой истории... рулил?
- Посмотришь, - подмигнув, загадочно ответил Серый.
И теперь мы впятером следили за перипетиями парламентской борьбы за высший государственный пост в СССР, дублированные торопливым переводчиком, едва-едва успевающим транслировать сложные мысли народных избранников. Помимо перевода каждую кассету сопровождал пространный папин комментарий, объясняющий who is who из людей, мелькавших на трибуне. Ландри, лично знакомый с огромным количеством народных избранников, иногда давал краткие характеристики и пояснял происходящее.
- Этого депутата назначили коммунисты? - спрашивал Том у Тима.
- Да, - важно кивал тот головой. - Это директор крупного завода, очень богатый человек. Он не прошел на территориальных выборах и попал на Съезд через Союз научных и инженерных обществ СССР. Для человека, которому нужно оказаться на Съезде, есть много путей. Общество художников или дизайнеров тоже прислали своих делегатов.
- А кто здесь от филателистов и нумизматов? - лениво интересовался Луиджи. - Кто представляет интересы футболистов?
- Понятия не имею, - улыбался в ответ Тим, и сразу же тыкал пальцем в растянутый на стене экран: - Но вот эта чопорная дама - представитель Общества борьбы за трезвость.
- У нее же на лице написан постоянный запой!
- Потому и борется теперь, - острил Ландри. - Знает не по-наслышке.
- Это никакой не парламент, - безапелляционно заявил Том после трех часов просмотра. - Это сборище разных людей, совершенно не понимающих, что им следует делать. Ни у одного из них нет ни программы, ни единомышленников. Они понятия не имеют зачем собрались - то ли найти виноватых, то ли героев. Бедлам на выезде. Ничего они не сделают.
Из того, что я успел отсмотреть, мне становилось ясно, что Горбачев полностью управляет процессом и депутаты предпочитают искать виноватых в нынешних неудачах больше в глубоком прошлом, чем среди своих соратников. Даже коммунисты выглядели растерянными - они не понимали, что происходит, что должны решить и кого назначить ответственным. Все были за перемены, но о самих переменах говорили невнятно, обходясь дежурными лозунгами.
На последней кассете помощник Горбачева Бакатин взял ожидаемый самоотвод. Ряды кандидатов в Президенты становились все жиже.
- Послезавтра Горби останется единственным участником выборного процесса, - пророчески заявил Ландри. - Рыжков ему не конкурент. Да и Вадим был не конкурент, но так была хоть какая-то видимость выбора. Сарж этого не хотел, но, кажется, комми опять нас обманули.
Действительно, все шло к тому.
Пока в кинозал не вошел отлучавшийся на минутку Лу.
Он держал в руках несколько газет и выглядел ошарашенным.
- Посылка на здешний адрес и на мое имя, Зак. Но почему-то здесь газеты на русском и еще на каких-то непонятных языках. И все они датированы завтрашним числом. Я ничего не понимаю!
Первая газета, судя по непроизносимому и нечитаемому названию Nepszabadsag - была венгерской. На первой полосе большая фотография Горби и поменьше - какой-то пухленькой симпатичной негритянки, текст под фотографиями я прочесть не смог, но дата, по крайней мере число, и в самом деле было завтрашним. Вторая газета, с такими же фотографиями, с чуть более произносимым названием Iltalehti, кажется, была скандинавской. Еще одна - шведская Dagens Nyheter - была мне знакома и предлагала читателю уже четыре фотографии - Горбачев на самолетном трапе, улыбающийся Горбачев на приеме у Франсуа Миттерана, Горбачев крупным планом, и опять симпатичная негритянка.
- Что это? - спросил я, а Луиджи протянул мне следующие несколько газет.
В "Правде" на первой полосе был напечатан большой заголовок "Великая ложь". С теми же двумя фотографиями. У меня возник великий соблазн броситься читать статью, но вокруг меня были люди и я отложил ее в сторону, отметив про себя завтрашнее число под орденами.
Следующей шла какая-то французская газета второго эшелона с теми же фотоснимками, и последними были четыре англоязычные: одна индийская Hindustan Times, одна тайваньская Taipei times, и две американских - Chicago Tribune и Newsday.
- Генеральный секретарь... подозревается... в изнасиловании горничной Летиции Форталез, - прочел Луиджи. - Во время весеннего визита в Париж и Страсбург, бла-бла-бла... вот! По словам мадам Форталез, она пришла убираться в номер, когда супруги Горбачевы поехали на осмотр собора. Но вскоре господин Горбачев вернулся и накинулся на несчастную горничную.
В прошлом году Горби с Раисой Максимовной действительно приезжал к "другу Франсуа", но визит прошел гладко, в "теплой и дружественной обстановке". И тут вот такое!
- Чего же она целый год молчала? - спросил Том.
- Здесь написано, что... "боялась, что ее убьют коммунисты". Но теперь у нее родился ребенок, похожий на Misha, она требует признания отцовства и содержание! Потому что из отеля ее уволили и новую работу она найти не может, - Лу держал в руках французскую Liberation, специализирующуюся иногда на душещипательных историях о том, как обижают низшие слои общества. - Вот здесь еще фотография ребенка с родимым пятном на половину головы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
