Рис говорит, его выражение лица напоминает кота, которому достались сливки. ― Скажи мне, насколько тебе понравилось то, что ты увидела.
Мы в кабинете тренера убираем мячи, конусы и гири, которые позаимствовали.
Рис никак не прокомментировал то, что я наблюдала за ним, когда я поняла, что он заметил меня. Мы закончили тренировку еще несколькими спринтерскими упражнениями, и я думала, что он не станет об этом говорить и я выйду из игры невредимой.
Я должна была догадаться, что он не оставит это так просто, этот ублюдок.
― Удивительно, что ты можешь стоять прямо, да еще с таким огромным эго, которое ты повсюду таскаешь за собой.
Он фыркнул, открывая дверь тренера и пропуская меня первой в холл.
― Если ты хочешь поговорить о больших вещах, которые мешают мне стоять прямо, то мы должны поговорить о другой части тела.
Я нажимаю кнопку вызова лифта и смотрю на него, приподняв брови.
Он поднимает обе руки перед грудью, чтобы обозначить размер. Я могу сказать, что он показывает примерно девять дюймов.
Смотрю на его руки, потом снова на лицо, где на его губах заиграла наглая ухмылка.
― Массивный, ― одними губами произносит он. ―Иногда я наклоняюсь вперед из-за этого.
Я закатываю глаза, когда мы заходим в лифт, надеясь, что эта реакция скроет румянец на моих щеках и то, как мой грязный ум сразу же вспомнил о нашем объятии.
Потому что я почувствовала это, почувствовала его.
Я знаю, что он не лжет.
― Если ты мне не веришь, я с удовольствием тебе это покажу. ― Говорит он, делая пару шагов ко мне и заставляя меня прижаться спиной к стене лифта. ― Я могу завершить картину для тебя, раз уж ты рассматривала меня ранее.
― Я в порядке, спасибо… о, блять.
Мои слова резко обрываются из-за толчка лифта. Мы оба застываем в шоке, когда лифт трясется раз, два и останавливается между этажами, свет зловеще мигает пару раз, включаясь и выключаясь.
Страх мгновенно забивает мне горло и перехватывает дыхание.
― Что за хрень? ― восклицает Рис, отворачиваясь от меня и направляясь к панели, где он нажимает кнопку экстренного вызова.
Я сползаю по стене вниз, пока не упираюсь задницей в пол, от ужаса мои ноги превращаются в желе и не могут удержать мой вес.
Тем временем Рис издает разочарованный звук и снова нажимает на кнопку.
― По-моему, эта штука не работает, ― говорит он, поворачиваясь ко мне. ― Придется подождать… Что за…? Что случилось?
Внезапно он опускается передо мной на одно колено и берет мое лицо в свои руки.
― Ты белая, как полотно. Что случилось? ― повторяет он, касаясь моего лба.
По моему телу пробегают мурашки, и я начинаю дрожать. Я тяжело вдыхаю через нос и выдыхаю через рот, пытаясь отрегулировать сердечный ритм.
― Н-ничего. ― Отвечаю я ему, стыдясь.
Я ненавижу эту часть себя. Ту часть, которая слабая, а не сильная.
Моя клаустрофобия не является постоянной проблемой ― например, я смогла просидеть девять часов в летающей банке из-под сардин, чтобы прилететь в Швейцарию, ― но когда она проявляется, то всегда подкашивает колени.
― Тайер. ― Он предупреждает.
― Я в порядке. Правда. ― Я говорю, вырываясь из его рук.
Или, по крайней мере, пытаюсь это сделать, потому что его рука опускается вниз и захватывает мою челюсть, прижимая меня к месту.
― Скажи мне. ― Он приказывает, затем более мягко: ― Скажи мне, что не так, любимая.
Он не помогает. От того, как он называет меня «любимая», мое сердце начинает биться с новой силой как раз в тот момент, когда я пытаюсь его стабилизировать.
Мои ладони вспотели и держат в смертельной хватке скомканную ткань моих шорт.
― Иногда мне приходилось прятаться. ― Я начинаю: ― От маминых парней, я имею в виду. Когда они начинали кричать, бросаться вещами, я просто пряталась в шкаф и сидела там часами, пока шум не прекращался.
Я сглатываю комок в горле, и его большой палец начинает поглаживать линию моей челюсти, этот жест успокаивает.
Это оказывает на меня успокаивающее действие, заглушая прежнюю панику.
― Они никогда не причиняли мне вреда. Мне просто… не нравится быть запертой в замкнутом пространстве, из которого нет выхода. ― Я заканчиваю, небрежно пожав плечами. ― Я в порядке, правда, просто у меня очень бурная реакция на этот лифт, вот и все.
Если бы глаза могли сжигать людей заживо, думаю, все, что нашли бы от меня в этом лифте, ― это след от ожога моей задницы на ковре подо мной.
Парень не отрываясь смотрит на меня, и этот зрительный контакт настолько силен, настолько захватывает, что мне кажется, будто он заглядывает в глубины моей души.
Он резко прерывает это, лезет в карман своих шорт и достает телефон.
Несколько мгновений он набирает номер, затем подносит телефон к уху и смотрит на меня, пока тот звонит.
Наконец, кто-то берет трубку, и тут я обнаруживаю, что Рис безупречно говорит по-французски, потому что он ведет минутный разговор на этом языке, прежде чем положить трубку и убрать телефон обратно в карман.
― Это был Фред, мэр. Он пошлет за нами пожарных в срочном порядке, мы должны убраться отсюда через десять мину…
― Ты звонил мэру?
― Если бы я мог вскрыть эти двери и вытащить тебя сам, я бы это сделал, ― говорит он, холодность его тона противоречит его горячим словам.
Я не знаю, что на это ответить, поэтому выбираю что-нибудь безопасное.
― Не волнуйся, я могу подождать.
Он насмехается над этим и опускается на колени, чтобы сесть передо мной. Его руки поднимаются, чтобы обхватить меня за плечи.
― Я обернулся, а ты сидела на полу, тряслась, была вся в поту и бледная, как привидение. Хуже того, ты выглядела такой чертовски маленькой и испуганной. У меня чуть не случился сердечный приступ. ― Он говорит, положив руку на грудь. ― Не говори мне после этого, что ты в порядке или ты можешь подождать, потому что я не позволю тебе сидеть здесь ни секунды дольше, чем нужно.
Я молча смотрю на него, не зная, что сказать. Он говорит с едва сдерживаемым раздражением, как будто ему физически тяжело осознавать, что оказаться здесь в ловушке ― мой худший кошмар.
Его аура темная и угрожающая, и в этот момент я понимаю, что он убил бы всех
