Итак, снаряжение в поход обошлось Дежневу более чем в сто рублей. Вспомним, что за 1640 год он получил денежное жалованье сполна - пять рублей, и в счет жалованья будущего года два рубля с полтиной. Хлебный оклад, «для янской юкагирской службы» был им получен за год вперед - «пять четвертей с осминою муки ржаной, да за крупу и толокно две четверти муки ржаной, да за соль за полтора года дана осмина муки ржаной…».
Возникает вопрос, за счет каких источников мог казак собрать весьма значительную по тому времени сумму, необходимую для подъема? Очевидно, Дежнев, как и его товарищи, располагал собственной пушниной. Отправляясь на Амгу и на Вилюй, он не только собирал государев ясак, но и выменивал у якутов шкурки на пользовавшиеся спросом товары.
А возможно, и сам иногда охотился. Это было общепринято. Пушнину всегда можно было выгодно сбыть торговым людям, обратив ее в деньги. Можно было и расплачиваться с продавцами непосредственно шкурками, приобретая у них снаряжение в дорогу. Пушнина, в первую очередь соболь, имела хождение в качестве денег. Если же своей пушнины не хватало, к услугам казака оказывались заимодавцы - торговые люди и ближайшие к воеводе служилые, промышлявшие ростовщичеством. Ссужая казаков, они рассчитывали, что те рано или поздно возвратятся с богатой добычей и вернут долги с немалыми процентами. По-видимому, Дежнев исчерпал на подъем все свои сбережения и еще наделал долгов.
Яну отделяют от Лены сотни верст горной, почти безлюдной тайги, расстилающейся по склонам и отрогам Верхоянского хребта. Сотни - это еще не тысячи. По местным сибирским понятиям путь от Якутска до Яны не столь уж и далек - каких-нибудь пять недель пути. В Восточной Сибири расстояние исчисляется не верстами, а «днищами» - днями или неделями пути. Неделя пути от Якутска до алданского перевоза по сравнительно обжитой Центрально-Якутской равнине. И еще четыре недели пути по горным тропам, ущельям, перевалам ленско-янского междуречья. Летом здесь не проедешь. Таежные чащобы сменялись топкими болотами, быстрыми речушками, стиснутыми крутыми склонами долин и ущелий, каменистыми осыпями. Да и гнус покоя не дает ни людям, ни лошадям.
Вышли в путь зимой. Зима в Якутии ранняя. В сентябре уже сильные заморозки и первые снегопады. К началу зимы снег плотным слоем застилал землю, а реки и озера сковывало прочным ледяным панцирем. Шли по снежной целине, придерживаясь речного русла, подымаясь по Тумарху, притоку Алдана, вверх до перевала, за которым уже уходила на Север долина Дулгалаха, одного из янских истоков. Ночевали у костра, выставляя дозорных. Не ровен час - медведь-шатун заявится или немирное бродячее племя порешит напасть. Корм лошадям добывали в якутских селениях. У какого же якута не заготовлен с лета добрый зарод сена. Когда кончились селения, тратили запасец своего сена, который везли на нартах. А кончилось оно, положились на выносливость якутских лошаденок, способных от нужды и тальниковые ветки глодать и мох из-под снега, подобно оленям, копать.
Базой отряда стало Верхоянское зимовье, поставленное еще в 1638 году при слиянии рек Дулгалаха и Сартанга, стекающих с Верхоянского хребта и образующих Яну. Река эта протекала по широкой долине. В русле было много островов, заросших тальником, и галечных отмелей, а в пойме встречалось много озер и стариц, изобилующих рыбой, щукой, хариусом, нельмой, налимом. Сейчас все это было покрыто ослепительно чистой снежной толщей, сверкающей в солнечные дни серебри стой белизной. Здесь, по верхней Яне, жили якутские роды, занимавшиеся скотоводством, охотой и рыболовством.
Русских якуты встретили дружелюбно и стали регулярно выплачивать ясак соболями и лисицами. Они нередко подвергались набегам со стороны воинственных кочевых оленеводов, юкагиров и эвенов, обитавших к югу и юго-востоку от верховьев Яны. Поэтому якутские тойоны охотно соглашались на русское подданство, рассчитывая, что русские защитят их от нападений беспокойных соседей.
Ничто не беспокоило так русских в Верхоянском зимовье, как лютые холода. К суровой ленской зиме казаки привыкли, но в верховьях Яны они столкнулись с еще более крепкими морозами. Если не считать Оймякона, полюса холода в нашей стране, Верхоянск заслужил репутацию самого холодного места в Якутии. Здесь речная долина, стиснутая горными массивами, продувается студеными ветрами. В зимние месяцы жалобным стоном трещат деревья, звери прячутся по насиженным норам. Бывает, на лету замерзают птицы. Лишь в избе зимовья тепло у раскаленного камелька.
Но служба есть служба. Осваиваются служилые и в студеном Верхоянске. Привыкают к лютым морозам. Облачаются в теплые дошки оленьего меха, унты, шапки-ушанки, мажут личины салом, чтобы не поморозить, и отправляются по якутским селениям за сбором ясака на лыжах, на нартах. Закуржавелые, седые от инея лошаденки трусят по снежной целине, спрессованной в плотную массу.
Лай собак возвещает о близости селения. Первым делом нужно обогреться с дороги у очага, в теплом балагане, скинув промерзлые дошки. Якуты подносят гостям теплый кумыс, вареное мясо. Завязывается неторопливая беседа. Многие казаки понимают якутскую речь, расспрашивают хозяев, хороша ли ныне охота на соболя, хорош ли мех.
Якуты выносят ясак, извлекая из сундуков и коробов шкурки соболей, лисиц, расхваливают их на все лады. Казаки не верят на слово, придирчиво разглядывают каждую шкурку, проводят ладонью по серебристым ворсинкам, выносят мягкую рухлядь на волю, чтобы разглядеть ее на дневном свету. Остались довольны ясачной казной. Теперь дело за подарками. Якутов одаряют бисером, бусами-одекуем, ножами, медными котелками - «государевыми подарками». А потом идет индивидуальный торг. Казаки вытаскивают из дорожных сум свои собственные припасы, те же самые предметы, а еще слитки металла, из которых умелый якутский кузнец выкует наконечники для стрел, ножи, и выменивают на них ценные шкурки. Обе стороны довольны торгом. Расстаются друзьями. На прощание хозяева одаряют гостей гостинцами - льдинками замороженного коровьего молока.
Выходил Семен Иванович с товарищами и на соболиную охоту, Охотились с собаками, коренастыми пушистыми лайками сибирской породы. Тонким своим чутьем собака отыскала нору под корневищем старой толстоствольной лиственницы и суетливо заметалась Охотник утихомирил собаку, осторожно разгреб снег открывая глубокую дыру, уходящую под корневище и раскинул перед ней сеть. Потом он надрал бересты, высек огнивом огня и воспламенил сухой мох. От мха разгорелась сырая береста, чадившая и дымившая перед входом в соболиную нору. Выкуренный из норы дымом шмыгнул грациозный серебристый зверек, забился в сети. И вот он уже в руках охотника, сдавившего мертвой хваткой тонкую шею соболя. Теперь твоей шкурке, бедняга, суждено красоваться на оторочке кафтана московского боярина, а может быть, и самого царя.
Деятельность ясачных сборщиков на Яне была успешной. Отряд Зыряна собрал здесь восемь сороков двадцать (340) соболей и черно-бурых лисиц. Напромышляли служилые немало пушнины и для себя. Весной 1641 года, вероятно, еще по зимнему пути Дежнев по поручению Дмитрия Зыряна отправился в сопровождении трех казаков с ясачной казной в Якутск. Эта миссия, возложенная на Семена Ивановича, говорит нам о том, что в отряде Зыряна он занимал не рядовое положение, а, возможно, был вторым после начальника лицом. Сам Дмитрий Зырян решил с остальным отрядом идти дальше на восток в поисках новых земель, «где б на которой реке государю прибыль учинить».
О передвижении небольшого отряда русских с грузом пушнины через Верхоянский хребет проведали кочевавшие здесь эвены (ламуты), решившие поживиться богатой добычей. По сообщению самого Дежнева, «сорок ламуцких мужиков, а может и больше», устроили засаду и внезапно атаковали отряд. Но Семен Дежнев проявил достаточную выдержку и военный опыт. Четверо казаков встретили нападавших «огненным боем» и рассеяли их после непродолжительного боя. Метким выстрелом Дежнев свалил предводителя нападавших, «лутшего мужика» Но и сам он был дважды ранен стрелой в левую ногу. Ясачную казну удалось сохранить и доставить в Якутск в целости и сохранности.
Незадолго до возвращения Дежнева на Лену прибыли первые якутские воеводы, стольники Петр Петрович Головин и Матвей Богданович Глебов. Это произошло лишь в начале 1641 года, хотя назначение воевод состоялось в мае 1639 года. Около двух лет добирались воеводы из Москвы до Якутска, не утруждая себя спешкой. Надолго остановились в Тобольске, бражничая с тамошней чиновной верхушкой, запасались здесь казной, припасами, привлекли на службу в Якутск 302 тобольских казака. Потом состоялась продолжительная остановка в Енисейске. Там к ленскому отряду присоединились еще 43 енисейских казака. Последнюю длительную остановку воеводы сделали в Усть-Кутском остроге.
