«волонтеры», за которыми стоял небезызвестный Вова Морда. Это которого хотели из ДШК расстрелять, да не вышло.
Вор в законе, короче.
Но тут Руслан Кит испугался. Сильно.
Он знал приходившего к нему Антоновича и понимал, что хорватская группировка — сильнее и сплоченнее. И что, если дойдет дело до прямого столкновения, им не выдержать, сожгут на хрен.
И он подозревал, что если Антонович пришел к нему, то это не просто так. Реально, кто-то мог без спроса накосячить. А отвечать — ему.
Потому-то он ощутил настоятельную потребность посоветоваться с человеком, местным, который в последнее время играл все большую и большую роль в делах украинской диаспоры в федеральной столице…
Человека этого звали Роберт Костенко…
…
С Костенко Кит встретился в одном тихом районе по соседству — они всегда там встречались, Костенко почему-то нравился этот район. Там были китайцы, можно было вкусно поесть, постирать свою одежду и купить всякого дешевого китайского барахла. Так как Аргентина все-таки небогатая страна — то, несмотря на показной гламур, китайские вещи идут на ура.
Они сидели в кафе, в котором подавалась, как жареная утка по-пекински, так и местные блюда. Туда-сюда сновали люди, и до них никому не было дела…
— Ко мне Хорват приходил.
Полицейский пил матэ, не смотря в сторону собеседника.
— И?
— Интересовался, кто американца вбил.
— Какого американца.
— На кладбище говорит. У могилы Гарделя. Говорит, того кто это сделал, надо сдать.
— А ты?
— Сказал, что не мы.
— А он?
— Оскорбил. Сказал, что мы не воины.
Полицейский отставил матэ, взглянул впервые — прямо в лицо собеседнику:
— А он что, не прав?
— Ты чего, Роба? — не понял бандит.
— Он ведь прав, да? Вот ты — что ты тут делаешь?
— Ну… приехал жить.
— А как же Ридна Ненька?
Бандит неверяще покачал головой.
— А ты?
— Я другое дело.
— Это почему?
— Мои предки приехали, когда мою страну оккупировали войска Сталина. Противостоять им не было возможности, надо было бежать, чтобы сохранить хотя бы мечту о национальной независимости. А ты приехал из вильной, незалежной Украины… Не так? Так. Это твой выбор. Ты сознательно выбрал жить здесь, хотя мог бы жить на Украине. Ну и какой ты герой?
— В Украине, — зло поправил Кит. — А ты знаешь, какие беспределы там были, когда я уезжал? И как там люди жили? Во Львове все закрылось — автобусный завод закрылся, радиозавод закрылся, завод сельхозтехники закрылся, работы не было совсем. Вы тут говорите, что плохо живете — а у нас тогда сто долларов в месяц большими деньгами считалось. Туристы не ехали, во Львове свет по вечерам выключали. Стреляли на улицах. Разборки были бандитские — наши с закарпатскими. Много тогда вбили, если бы я не уехал — наверное, и я в могиле бы лежал… Ты не суди, если не видел.
— Ну, хорошо — сказал Костенко — а сейчас? Вот, москали напали на Украину, оккупировали Крым, Донбасс. И что? Ты поехал туда? Ты защитил свою страну?
— Да ты! — Кит даже привстал. — Ты знаешь, сколько мы денег туда отправили, сколько отправили бронежилетов, лекарств?..
— Кокаина, — добавил Костенко, — крайний раз, сколько ушло на Львов? Килограммов сто? Ты же вместе с гуманитаркой кокаин переправляешь под видом лекарств. А те волонтеры, которые у тебя его там принимают — наркотиками во Львове торгуют!
— Да пошел ты! С…а!
— Сядь.
На них начали оглядываться.
— Я сказал, сядь.
— Зачем ты это сказал? — зло спросил Кит. — Ты поссориться хочешь?
— Я хочу, чтобы ты вспомнил, что ты украинец.
— Я и так помню. О чем ты говоришь?
— Нет, ты не помнишь. Ты только говоришь, что ты украинец.
— Опять?!
— Замолчи и послушай. Когда москали зачем-то пришли в Афганистан — афганцы взялись за оружие. Они потеряли миллион человек убитыми — каждого пятнадцатого. Но через девять лет москали убрались. Несолоно хлебавши.
— Ага — зло сказал Кит — только американцы им Стингеры поставляли… А нас в НАТО не хотят принимать.
— Да хватит уже! Тебе какая разница, поставляли там что-то американцы или не поставляли. Ты украинец или нет? Ты должен сражаться за свою землю сам, не дожидаясь, пока тебя примут в НАТО или сделают что-то еще. Ты сам должен отстоять свою Родину от напада москалей.
— Поехать туда? — сказал Кит — Мне уже сорок с лишком.
Костенко фыркнул:
— Все оправданий ищешь.
— Да какие оправдания? Просто… ты все правильно говоришь, но ты пойми… я не последний человек в общине. Прикупил тут кое-что, земля у меня теперь есть. И что мне — брать автомат и вставать в строй? Ну сам-то подумай.
— Да кто про это говорит… Ты помнишь, был такой проект — украинская ИРА.
— Ему же не дали ход.
Костенко с усмешкой покачал головой.
— И ничего то ты не понял, Кит.
— А чего?
— Мы не должны спрашивать разрешения, когда сражаемся за свое. Это они должны думать, как быть с нами. Ирландцы — почти тридцать лет сражались за своё, пролили море крови — но победили. Так же должны поступить и мы. Надо переносить войну на улицы. Надо взорвать в Москве автобус или метро, как это чеченцы делали. Чеченцы делали, и теперь им русаки дань платят.
— Так в Киеве же тогда нас не поддержали, сказали — сами разберемся.
— «В Киеве», — передразнил Костенко — да там первые зрадники и сидят. Ты можешь назвать хоть одного нормального украинского политика последнего времени?
— Ну… я за Пороха так то… — неуверенно сказал Кит — вроде, много сделал…
— Ага. Про Свинарчуков забыл? А ведь они не одни были… Ты пойми, все политики в Киеве — дерьмо. Даже те, что есть сейчас. Они все нацелены на то, чтобы встроиться в систему, припасть к кормушке. Просто ради этого одни говорят, что Рашка — стратегический партнер Украины, а другие говорят про армию, мову, виру. Но у всех в голове одно — добраться до кормушки, и жрать, жрать, жрать…
— А… АТОшники?
— АТОшники. Сколько торговали через линию фронта. Сколько продавали и продавались. На линии фронта водка, наркота. Комбаты строят коттеджи, чтобы, не выходя из дома командовать. Ты думаешь, им можно верить? Все сганьбились. Я долго думал. Надо создавать новую украинскую элиту. Иначе нас сожрут. И создавать ее надо здесь. Там — все или подментованные или подмоскаленные или прожидовленные. Нормальных нет. Каждый готов за деньги мать родную продать, а уж Украину — только в путь! И путь для создания такой элиты — только террор.
Кит достал платок, вытер вспотевший
