сильнее. Выход один — принимать к себе людей. Нас должно быть двести миллионов. Двести пятьдесят. Вывези отсюда, из бедных стран типа Перу людей — им наша глубинка раем покажется.
Слон хмыкнул.
— Перегрелся? Нам своих нищебродов девать некуда.
— Да не нищеброды они! Посмотри, как живут здесь. На каждом шагу какой-то маленький бизнес. Кто сок тростниковый давит, кто мясо жарит. Почему у нас такого нет? Почему у нас нормально ни пожрать, ни постираться, такси дорого — да все дорого!
— Ну…
— Да потому что у нас мало кто бизнесом занимается. Это у нас считается, что конкуренции много — а на самом деле нет ее! У нас каждый прыщ как открывает торговую точку, так не успокоится, пока не насоберет на Гелик или на Крузак. И ведь насобирает!
— Чего то мы… от геополитики до Геликов…
— А все взаимосвязано, понимаешь. Советская власть убила в людях что-то очень важное, я не могу даже сказать, что именно. Но убила. И это не восстановить. Если мы не примем в свое общество людей, которые не жили в эти семьдесят лет в России, деды которых не участвовали в гражданской войне, и не раскулачивали друг друга, а отцы не жрали друг друга поедом за халявную жилплощадь — толку не будет. Вот поверь моим словам — толку ни хрена не будет…
Слон ничего не ответил, только налил еще и выпил.
— Пошли спать, — сказал он, — завтра надо быть в городе, самолет встретить.
— Какой самолет?
— Который в аэропорт прилетает.
— И зачем его встречать?
— Там будут твои старые друзья…
Буэнос-Айрес. Аэропорт. 13 марта 2018 года
Аэропорт в Буэнос-Айресе был старым, примерно как в советских областных центрах, только больше в несколько раз. Его отремонтировали, но плохо. Вернувшись в федеральную столицу, мы поехали туда со Слоном встречать кое-кого. В сам аэропорт не пошли, потому что при нас оружие было. Просто сидели в машине и разговаривали.
— Кстати, как тебе вообще Буэнос-Айрес? — спросил я.
Слон пожал плечами.
— На Питер немного похоже. Бардак только.
— Это есть.
— В хостеле, кстати, телку встретил из Каракаса. Разговорились.
Это да. Беженцев из Венесуэлы можно теперь встретить по всему континенту.
— И чо?
— Ж… там. Жрать нечего. Допрыгались, голубчики. Я вот все думаю. Коммунизм — ну, вроде все правильно там, как и должно быть. В теории. Почему же на практике такая ж… всегда получается?
— Проблема в человеке. Вот, что в Венесуэле. Они попытались создать систему распределения для бедных по низким ценам. Моментально появились перекупы, их становилось все больше и больше. Все соседние страны, а особенно Колумбия — забиты наворованным и переправленным через границу добром. А в Венесуэле действительно жрать нечего. Все еще на складах разворовывается и уходит либо на черный рынок, либо к соседям.
— И что? — мрачно спросил Слон — ничего сделать нельзя?
— Можно. Обнести страну колючей проволокой и жить по заветам чучхе.
— Ж…а.
— Слон, ты пойми. Капитализм — не самое лучшее учение, но оно, по крайней мере, полностью учитывает человеческую натуру. А она не братская, а б…ская. Понял? Так было, так есть и так будет.
На стоянке появилось несколько мужиков с сумками.
— Вон они.
— Вижу. Следят, как думаешь?
— Кому мы тут нах… нужны?
Я посигналил, исполнив гимн «Спартак — чемпион» (2-3-4-2). Мужики направились к нашей машине.
— Заходи не бойся, выходи не плачь. Грузитесь, поедем… Как сами то?
Бойцы переглянулись. Ответил за всех Трактор:
— Живы и слава Богу.
…
Приехали снова в мой офис — там места много, можно человек двадцать разместить, не то что… Побросали вещи, холодильник был полон мясом, был уголь, растопили парилью — это гриль. Начали жарить мясо… я достал вино. После такого перелета надо в себя прийти.
Трактор продолжал рассказ.
— Мы после всего… г…а короче, решили уходить. Записались в Вагнер, нас сразу старшими групп поставили.
— Сирия?
— Ага, Саратов. И еще много чего.
— И как там?
— Да ж… Садыки мало того, что тормоза — воевать не хотят, при первом удобном случае сбегают. Они, мне кажется, с. а, верили, что эти бородатые реально от Аллаха, потому в них стрелять нельзя.
— Как в Афгане?
— Наверное, не знаю. Но они при первом удобном случае драпали. В наступление гнать — только пинками и угрозами расстрелять. Хорошо воевали только люди из одного племени с Асадом, алавиты.
— Это не племя, а религия.
— Один хрен. Они понимали, что если проиграют — им конец, вырежут вместе с семьями. Потому и в плен не сдавались. Еще Хезболла хорошо сражались, палестинцы из лагерей. Они нас своему языку учили.
— Арабский выучили?
— С пятого на десятое.
— Это хорошо.
— Хорошо-то хорошо.
— Теперь испанский придется учить, — сказал Слон.
Я усёк — хотя лишних вопросов пока не задавал. Всему свое время…
…
Оставив силовую группу отсыпаться, мы со Слоном отправились закупать оружие. А с оружием в Буэнос-Айресе было хорошо. Вот без оружия — плохо.
Если брать законно — то выбор в магазинах есть, хоть и не слишком широкий. В Аргентине можно пистолеты, дробовики всех видов, болты и полуавтоматы 22 калибра. Военные полуавтоматы нельзя. Выбор в магазинах есть, но он ограничивается платежеспособным спросом — а он не велик. Аргентинцы все же небогаты. Оружейная фабрика здесь осталась одна — это Берса, пистолеты она делает неплохие и недорогие. Торгует ими в Штаты.
Но есть и оружейные бароны и их немало — Буэнос-Айрес вообще перевалочный пункт для всех видов трафика континента. Местные черные дилеры работают в основном со Штатами — скупают там полуавтоматические винтовки, здесь переделывают в полностью автоматические и толкают в соседнюю Бразилию.
Я многих дилеров знал по давним временам, потому что торговцам оружием как и всем другим портеньос, время от времени надо было менять валюту.
Пока что мы остановились на самой границе Лугано — это что-то вроде местных Люберец в конце 80-ых. Тут была небольшая промзона.
— Может, тут местные менты принимают? — сказал Слон, смотря на тихую улицу.
— Не может. Нет тут ментов.
— Почему?
— У местных договоренности с ними. Они в основном толкают товар бразильским отморозкам, а полицаи закрывают глаза на этот бизнес за долю малую. Эти деятели еще и бордели тут содержат с бразильянками. Бразильские бандиты расплачиваются живым товаром за стволы. В фавелах баб много.
— П…ц.
— Еще какой. Пошли.
…
Дверь нам открыли. Хозяина не было, но так было даже лучше. Был Алехандро — какой-то родственник, который тогда как раз ходил ко мне доллары менять.
