Березин слышал ее, осознавал сказанное, но не мог ничего поделать с собой, продолжая гладить и сжимать упругую грудь, почти лишенную бюстгальтера и так удобно ложащуюся в его ладонь; зарываться в волосы и целовать открытые, не закрытые тканью участки плеч и шеи.
— Давай я?
Олег вытащил связку ключей, нашел нужный и дернулся от вернувшегося прикосновения. Девушка отзеркалила его прошлые движения, применив его науку: выправила рубашку, скользнула пальцами по животу, провела ладонями по груди, неожиданно сжав пальцами правый сосок.
— Таня!
Хотелось бы ему, чтобы это прозвучало мягче, но получилось, как есть — он прорычал ее имя.
— Мм?.. — протянула она, коснувшись губами его лопатки. — Я ведь ничего!.
Ткань рубашки не помешала ему ощутить, как горячи ее губы и разозлиться на то, как неловки его попытки справиться с замком. Олег сейчас очень сильно напоминал себе неуклюжего оболтуса, которому впервые перепало заняться любовью с женщиной и у которого, как назло, все летело из рук, не желая получаться, как надо — уверено, красиво и впечатляюще.
— Нет! — бросил Олег, одним движением заблокировав и прижав к себе ее юркие пальцы, открыл дверь и потянул за собой. — Нисколечко.
В ее домике, притаившиеся на полках и горизонтальных плоскостях предметы тоже не пожелали оставаться на месте, спеша броситься им под ноги и на головы, накрывая легкими страницами, пылью и разлетевшимися лепестками сухоцветов. Все это продолжало лететь и падать, пока он тянул ее к себе; пропускал между пальцев волосы, сжимая их в кулаке и оттягивая назад; задирал ее лицо к себе, терзая губы; тогда, когда она цеплялась за косяки, сбрасывая кроссовки, поднимала руки, помогая снять с себя футболку, стягивала с него рубашку, путаясь пальцами в пуговицах манжет.
— Я хочу тебя, — проговорил он ей в губы, прежде чем войти в нее. — Рыжая!
Стоило им стать единым целым, а ведьме выдохнуть в ответ на это протяжное «ах!», как все смолкло. Мир бросил попытки отвлечь их, оставив наедине с их смешавшимся дыханием, шепотом поцелуев, шелестом прикосновений, стуком разбушевавшихся сердец, блеском глаз и стонами, оказавшейся в его власти женщины.
— Олег, — неожиданно выдохнула она, быстро облизнув и без того влажные губы. — Пожалуйста, держи меня.
Он так и делал, не сводя глаз с дарящей один стон за другим Тани. Все произошло совсем не так как виделось ему сперва, но все равно было не менее волнительно и прекрасно.
— Олег! — не то позвала, не то просто произнесла она, прежде чем выгнуться и забиться в его руках, повторяя его снова и снова, бесчисленное количество раз.
Глава 18
Утро выдалось зябким, плечи замерзли, Таня потянула на них край одеяла, перевернулась на другой бок и уперлась носом в лежащего на боку Березина.
Проснулась она тут же.
Видения всего того, что произошло ночью тут же заполонили сознание, разбудили еще с мгновение назад сонное тело, заставили улыбнуться, прикусить губу, а потом и вовсе потереться носом о его пахнущую мылом, табаком и мужчиной грудь.
Таня тут же поморщилась от защекотавшей нос поросли.
Смущение и стыд не спешили появляться, как будто взяв отпуск. Все-таки прыгать в объятия, а то и в койку с первым встречным не было обычным ее поведением, но зато вместо них появились нестерпимая потребность почувствовать его прикосновения, но куда больше — желание, чтобы он снова был в ней, держал в объятиях и смотрел как будто она целый мир.
Ночью, единение потрясло ее ощущением покоя и осознанием правильности происходящего. Это не было чувством схлынувшей нервозности, которая иной раз преследует, а потом пропадает в подобные моменты. В таком, если и признаешься себе, то тут же обругаешь за детскую наивность, но понимание имелось, а смущение и стеснение отсутствовали.
— Тааань, — выдохнул Олег тихо, так и не открыв глаз. — Позже.
Несмотря на ответ, он притянул ее к себе, сжав ягодицу, стоило ее ноге оказаться на его бедре. Пальцы так и продолжили впиваться в нежное место. Таня улыбнулась, продолжая рассматривать его лицо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Спящий Березин практически не отличался от себя бодрствующего, разве что пропала вертикальная морщинка между бровями. Она делала его строгим, даже грозным, а в первый день знакомства, так и вовсе неприятным, но это работало вместе с холодным взглядом, плотно сжатыми губами, выделившимися скулами и даже играющими желваками.
Таня бы еще разглядывала, оказавшегося в ее кровати мужчину, но все испортил зазвонивший телефон. Если судить по все нарастающей мелодии звонка — это был будильник. Она убрала наконец расслабившуюся руку Олега, выскользнула из-под одеяла и полезла покорять гору со странным названием «Березин», но была остановлена на самом ее пике.
— Ты ненасытная, — проговорил он тем самым восхитительно-шершавым голосом, который бывает по утру и только у мужчин. — Не могла потерпеть часик?
Олег перевернулся, ухватил за бедра и прижал к себе, дав Ковалевской убедиться еще раз в том, что она не ошиблась и попала действительно на самую вершину.
— Я могла, а вот будильник — нет, — ответила она, глядя на то, как тот скользит по ней взглядом и как темен он становится с каждой новой секундой. — Хотела выключить его.
Будильник, отыграв положенное количество секунд, смолк.
— Но ты сделала это вместо него.
Ей досталась затаившаяся в глазах усмешка. Сейчас это выражение в глазах воспринималось иначе, нежели вчера, особенно тогда, когда приехали девчонки. Таня выбросила из головы мрачные мысли, но правильнее сказать они вылетели, стоило горячим губам Олега скользнуть по ткани майки и обжечь горячим дыханием грудь.
— Олег, — проговорила она через какое-то время, глядя на покрытый рыжим лаком дощатый потолок.
Это только казалось, что она может встать и уйти, а на деле лежала на нем, прижатая к крепкому мужскому телу с отдающимся в левую лопатку сердцем. Но может она ошибалась и это так стучало ее собственное. Словом, встать она не могла, а будильник завел уже третью свою песню.
— Мм?.. — откликнулся он, отодвинув волосы и коснувшись края уха. — Еще?
Она была бы не против такого времяпрепровождения и провалялась бы в кровати весь день, но надо было вставать, каким бы чудесным ни был доставшийся ей любовник. А он был таким. Тело откликалось на его прикосновения так словно было и не ее вовсе. Разум, кстати, предпочел не удивляться, а ловить момент и просто наслаждаться им.
— Кто из нас ненасытный?
Вместо ответа Олег провел пальцами по ее плечу, спустился на грудь и пощекотал бок, внезапно расслабив объятия.
— Вот так?
Таня даже повернула голову, не поверив в столь скорое освобождение. Ночью он не был так «добр» к ней.
— Вот так быстро? Стоило подразнить тебя тем же, что и ты меня, как ты берешь и отказываешься от меня?
В ответ его руки прошлись по телу, погладив и остановившись на бедрах.
— Я мог отвлечь тебя от будильника, но не от звонка, — ответил Олег, с вырвавшимся коротким смешком. — Убежишь ведь.
Таня нахмурилась, прислушиваясь, и тут же перекатилась на бок, подхватывая с прикроватного шкафчика заброшенное на него покрывало.
— Эээ, нет! — Олег держал за край и не давал ей закутаться в него. — Отпускаю тебя, но только обнаженной.
Силы были не равны. Бороться дальше не было никакого смысла, потому Таня отступила, наградив его возмущенным взглядом, а затем принялась разыскивать в ворохе брошенных вещей средство связи.
— Он на стуле, — подсказал ей, наблюдающий за ней мужчина. — Матвей?
Таня кивнула, взглянув на экран, а потом потянулась к накидке. В таком виде она разговаривать с сыном не станет, как бы обаятелен и настойчив ни был этот мужчина.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Привет, дорогой.
Она прошла на кухню, нахмурившись из-за творившегося в ней бардака. Хорошо, что они успели убрать мясо. Иначе… Алина бы выгнала ее и не откуда-нибудь, а прямиком из Москвы. Может еще выгнать, если вдруг узнает о творящихся на ее даче бесчинствах.
