______________
* 3 Роберт Басавила был сыном тетки короля Вильгельма. Вильгельм, желая облагодетельствовать всех своих родственников, дал Басавиле Лорительское графство, но он вскоре затеял заговор против короля, стал домогаться сицилийского престола и за то впоследствии сослан был в ссылку, где и находился до самой смерти Вильгельма, а после смерти последнего был возвращен. Tyrius. L. 18, с. 2. Ioannes Beraldi. L. 4, Chron. Casauriensis.
** 1 Песхара - Piscaria - крепкий замок между Атрией и Ортоной, при устье реки того же имени, впадающей в Адриатическое море. Он построен на основаниях древнего Атерна, о котором упоминает Paulus Diac. L. 2. Rerum Longob. с. 20. Carol. du Fresn in h. I.
*** 2 Вестия - Vescia - город между Абеллой и Везувием. Leon. Ost. L. 8, с. 18.
**** 3 Об итальянской войне Мануила говорят Faleandus, Otho Frising. L. 2, с. 29. Will. Tyrius. L. 18, с. 2, 7 et 8 et alii. Стер прибавляет, что в этой войне погибло греков до 40 тысяч.
***** 4 Флавиана - город на самнитском берегу, недалеко от Турдина. Carol. du Fresn. ad h. I.
3. Между тем Палеолог, как сказано, овладев Вестией по договору, пошел к Трану5*. Транитяне, увидев римское войско, отправили к военачальнику послов и просили его удалиться оттуда, потому что они никак не хотят сдать города, ибо, не взяв наперед Бара, взять Тран было ему невозможно. Посему, собрав тотчас не больше десяти кораблей, он отправился отсюда и подошел к Бару, не столько следуя внушениям воинов (ибо был чело-{152}век проницательный и по опытности в воинских делах не уступал никому), сколько зная, что взять Тран было неудобно, и почитая бесполезным тратить время попусту. Впрочем, и самый Бар казался ему вовсе не доступным, потому что окружавшие его стены были крепки, войско варваров стояло в полном вооружении то между зубцами стен, то в бесчисленном множестве - пешее и конное - с оружием в руках выстроилось за воротами, а сильно вздымавшееся море грозило потопить корабли. Но хотя такое состояние города представляло Палеологу невыгоды со всех сторон, однако же он не вовсе терял надежду. На следующий день, как скоро прекратилась буря, решился он приняться за дело, но так как успеха не было, потому что одни из неприятелей бросали на него со стен тучи камней, бревен и всего, что ни попадалось под руку, а другие, стоявшие на земле, помрачали воздух стрелами; то он вдруг дал делу иной оборот: вышел за черту полета стрел и обратился к осажденным с предложениями, объявляя, что если великому царю они сдадут город без боя, то одни благодеяния получат теперь же, а другие будут иметь надежду получить впоследствии. Услышав это, одни из городских жителей выскакали на конях, а другие приплыли на лодках и стали просить его идти в город, указывая на растворенные ворота. Но боясь, не скрывается ли тут обман, Палеолог захотел предварительно сделать пробу и одному из бывших у него кораблей при-{153}казал идти к берегу и там причалить. Видя его приближение, неприятели, около пятисот человек, тотчас взошли на стены; но так как они не были вооружены, то Александр, насыпав за пазуху золота, проворно сошел с корабля и, показывая на него жителям города, стал кричать: "кто хочет богатства и свободы, пусть идет сюда, и теперь же получит"). На эти слова высыпало из города множество граждан и охотно присоединилось к царю. Взяв с них клятву, военачальник поспешно ввел войско в город. Так-то, для людей нет ничего обольстительнее золотой приманки. Узнав о том, другие граждане, которым не нравилось это дело, бегом пустились в акрополь и, заключившись в стенах его, сражались изо всех сил. Тут открылось явление, достойное величайшего удивления: люди, недавно еще соединенные и природою и образом мыслей, теперь, быв разлучены золотом, как бы стеною, враждебно смотрят друг на друга и разошлись в своих действиях. Таково было здесь положение дел. Но в верхней части того же города была другая крепость, в которой находился храм во имя святого Николая. Задумав взять и ее, военачальник распорядился так. Он приказал нескольким латникам, надев на себя сверх лат черные мантии, рано утром отправиться в храм и, когда будут внутри (крепости), обнажить мечи и приняться за дело. И так, утром пришедши к крепости, начали они стучаться в ворота. Бывшие же внутри, при-{154}няв их за каких-нибудь монахов, отворили ворота и впустили стучавшихся. Вследствие сего римляне овладели и этой крепостью. Но и по взятии ее заключившиеся в акрополе все еще упорствовали и противоборствовали прочим гражданам до седьмого дня. Когда же пришел сюда и Басавила и привел с собой большое войско, тогда сдался римлянам и акрополь. По ненависти к Рожеру, бесчеловечно с ними обращавшемуся, как обыкновенно обращаются тираны, жители оставили акрополь, сравняв его с землей, хотя военачальник сильно противился этому и даже хотел купить его за большие деньги.
______________
* 5 Город под этим именем ныне лежит в развалинах. Carol. du Fresn. ad h. I.
4. Так вот что произошло с Баром. Взяв его, Палеолог поплыл к Трану. Посредством переговоров подчинив себе и этот город, он мирно потом овладел и значительным городом 1* Ювенантом. Но здесь был некто, по имени Ричард2**, человек крайне мстительный. На того, кто хоть немного оскорбил его, он смотрел, как на свою жертву, и обычным способом наказания у него было либо вскрытие внутренностей, либо отсечение рук или ног. Он начальствовал над крепостью Антром и, услышав, что Ювенант поддается римлянам, гро-{155}зил прежде всего воспрепятствовать этому намерению. Когда же римляне, презрев его угрозы, через переговоры приобрели Ювенант и, простираясь вперед, затевали то же с прочими городами,- он, соединившись с другими графами и с самим Вильгельмом, канцелярием (сан, у итальянцев соответствующий эллинскому логофету), пошел на Тран в намерении взять этот город при первом нападении. За ними следовало войско, состоявшее из двух тысяч всадников и великого множества легкой и тяжеловооруженной пехоты. Римляне, оставленные в том городе, были слабы и немногочисленны, а потому боялись и за город, и за весь ход войны. Это заставило их поспешно послать к Дуке письмо с уведомлением о наступающей опасности. Получив письмо, Дука в тот же день собрался и отправился к Трану. Когда находился он у одного местечка, которое называется Бун3***, навстречу ему вышли жители и предложили римскому войску занять город без боя. Но Дука, полагая, что всякое замедление здесь было бы неблаговременно, потому что дало бы Ричарду возможность свободно управлять ходом войны, на этот раз миновал Бун в надежде удержать его за собой после, в более удобное время, и со всеми силами двинулся против Ричарда. Есть в Италии один приморский городок, по имени Барлет4****, и в этом {156} городке пришлось тогда находиться канцелярию. Когда Дука близко подошел к тому месту, неожиданно встретили его триста всадников из канцеляриева войска с фалангой пехоты и сделали на него нападение. Но нисколько не смешавшись от этой нечаянности, он скоро выстроил фалангу и стремительно пошел на них. Недолго стояли они и обратились в бегство. Не могу я рассказать, как здесь удалось каждому римлянину отличиться храбростью; но что касается до Дуки, то он, говорят, преследуя неприятелей, поднял их на острие своего копья человек до тридцати, пока прочие, оставив многих на месте, не скрылись за своими воротами. Тогда преследовавшие их римляне, так как уже смерклось, возвратились в лагерь, не потеряв никого, кроме одного всадника из наемных. Эту ночь они где-то там простояли, а с наступлением дня отправились в путь. Ричард, узнав о том и боясь, как бы римляне не окружили его и не поставили в бедственное состояние, поспешно поднялся оттуда и, придя в Антр, оставался там. Тогда Дука, притянув к себе войско, бывшее с Палеологом, пошел на Ричарда, хотя силы последнего своей численностью были далеко выше римских, потому что у Дуки имелось не более шестисот всадников, кроме пеших, которые также весьма много уступали в числе Ричардовым. У Ричарда было всадников до тысячи восьмисот, а пехоты, можно сказать, без счета. Итак, осведомившись, что римляне наступают, Ричард и сам вы-{157}вел свое войско. Подойдя близко, римляне разделены были на три части и выстроены следующим образом. Скифы и многие пехотные стрелки стояли фалангами впереди; Дука с большею половиною скифов занимал позицию назади, а Басавила с другими графами и с остальной конницей помещался в середине. Ричард, сильно горячась и нисколько не стесняясь требованиями тактики, все несся вперед с бывшими при нем всадниками, пока, влетев в самую уже середину римского войска, не встретил здесь сопротивления и не принужден был сражаться, стоя на месте, потому что передовое стрелковое войско ни на минуту не показало ему сопротивления, а Басавилу силой заставил он обратиться назад и уже стремился на отряд под управлением Дуки. Но здесь произошла ожесточенная битва и со стороны Ричарда пало много воинов. Здесь, как бывает и во всяком рукопашном бою, войско уже не имело никакого сознания; слышен был только сильный стук копий о щиты и треск ломающегося оружия, а стрелы, летая густо, во все стороны разносили поражение, пока наконец Ричард сильным натиском не заставил и этих показать тыл, причем и сам Дука, раненный копьем, едва не попал в плен. Но Промысел всегда ведет и направляет человеческие дела к тому концу, к которому хочет. Хотя римляне и подверглись такому несчастью, однако же под конец они остались победителями. Дука успел убежать в одно место, обнесенное сложенными из {158} камня стенами, которые строятся обыкновенно без извести или другого какого цемента, чтобы опоясывать ими луга, лежащие перед городскими воротами,- и там спасся. Римская пехота, удобно поместившись в этом месте, стала в воинов Ричарда метать камни; а между тем сюда же сбежались и многие из тех, которые предались было бегству. Увидев это, Ричард тотчас понесся на них с тридцатью шестью всадниками. Но один из транитских священников, схватив большой осколок камня, пустил его в Ричарда с правой стороны и, попав ему в голень, повалил его на землю. А пока он лежал, терзаясь от боли, тот послал ему и другой удар, по шее. Когда же Ричард совсем уже ослабел, священник, несмотря на жалобные его мольбы, положил его навзничь, распорол ему ножом живот и, вынув все внутренности, поднес их к его рту, как бы какое кушанье, чтобы этот злодей, отличавшийся бесчеловечием, испытал его и над самим собой. После того Антр и стоявшее около него войско на условиях сдались римлянам, и те, которые не чаяли избежать опасности, пошли в Бар с трофеями. В Баре, найдя в обилии все необходимое, воины успокоились от трудов своих.
