Появление Кристины в шайке знаменитого Брайтонского Бандита не осталось незамеченным. Вскоре все лондонские газеты стали писать о ней на своих первых полосах.
«Таймс» называла ее невестой бандита, а «Сосайети» поместила большой фельетон под названием «Прекрасная Разбойница».
Кристина с некоторым страхом читала в газетах о своих подвигах. Высказывались также бесконечные догадки о том, кем на самом деле может оказаться подруга бандита. Разумеется, ни одна статья не обходилась и без красочного описания ее костюма. Все газеты сходились на том, что с ее появлением ограбления Брайтонского Бандита стали более дерзкими.
– Похоже, что тебе теперь не обойтись без меня, – заметила Капитану Кристина, прочитав очередную статью.
– Похоже, – согласился он.
Стоял ясный, жаркий полдень. Они сидели на берегу реки и лениво бросали в волны фиолетовые головки сорванных полевых колокольчиков. Было тихо. Только пение птиц доносилось из темной глубины согретого солнцем леса да негромко журчала вода.
– Помнишь те книжки, что ты давал мне читать? – спросила Кристина. – Где ты их купил?
– В Америке.
– Ты долго там был?
– Года четыре. Или пять. Достаточно, чтобы кое-что понять.
– Тоби говорил, что у тебя было судно и ты был на нем капитаном. Куда ты плавал – в Ирландию?
– Да. Давно это было.
– Тебе нравится Америка?
– Очень. Особенно Запад.
Она промолчала, ожидая, что он сам продолжит. Он действительно продолжил. Рассказал о своих путешествиях через прерии и горные долины; о первопроходцах, которые всю жизнь положили на то, чтобы сделать своим домом этот суровый и прекрасный край; о людях, с которыми свела его судьба, – решительных и смелых.
– Это мой мир, – добавил он, закончив блуждать в глубинах воспоминаний. – Мир, в котором торжествует свобода. Мир, в котором не спрашивают о том, кто ты и откуда пришел. Там нет ни титулов, ни зависти. Это мир, в котором человека ценят по его делам, а не по его происхождению.
Он говорил так образно и ярко, что Кристина, казалось, видела Америку своими глазами.
Она взяла его руку, прикоснулась к кольцу на мизинце. Старинное золотое кольцо. Ирландское – это видно по стилю.
– Ты всегда носишь его, – сказала она. – Не снимаешь даже на ночь. Я всегда чувствую его, когда ты ласкаешь меня. Откуда у тебя это кольцо?
Ричард сорвал несколько колокольчиков.
– Это женское кольцо, – продолжила Кристина. – Не боишься, что я буду ревновать?
– Не говори ерунды.
– Это не ерунда. Мне очень хочется знать – кто эта женщина, чье имя ты так тщательно скрываешь.
– Имя не имеет значения. Это очень давняя история, и она вряд ли может быть тебе интересна.
– Мне интересно все, что связано с тобой. Разве ты этого не знаешь?
Он кинул сорванные колокольчики в воду и проследил их путь по течению.
– Знаю. Думаю, что знаю.
Кристина посмотрела в голубое безоблачное небо.
– Мы поженимся – ты и я, – неожиданно сказала она. – Мы придумаем, как лучше рассказать обо всем королеве, чтобы ее женское сердце смягчилось и она простила тебя. Это будет не слишком трудно сделать, ведь она ненавидит Берти. А затем ты займешь в моем доме место покойного герцога и сам станешь герцогом. Такие случаи уже бывали.
– Хочешь, чтобы я унаследовал титул, как твой отец?
– Не совсем так. Ведь отец был никем, когда женился на моей матери. Я не собираюсь бросать тебе этот титул как подачку, в отличие от нее. Да и сама я стала герцогиней только в отместку ей.
– Но при этом все же хочешь сделать меня герцогом.
– А что мне самой делать с герцогским титулом? Я с удовольствием стала бы графиней. Графиня Уайклифф. Неплохо звучит, клянусь! Я согласна на понижение в титуле, лишь бы всегда быть с тобой.
– Есть старая ирландская поговорка: «Хочешь, чтобы тебя хвалили, – умри, хочешь, чтобы тебя пилили, – женись».
– Похоже, у ирландцев есть поговорки на все случаи жизни.
– И чем же мы будем заниматься? Объезжать поля, разводить свиней? Ездить в гости к соседям?
– Милый мой! Мы будем путешествовать по всему миру. Я еще не видела и половины его. Поедем в Америку для начала. Ты покажешь мне свой любимый Запад. Я ужасно хочу посмотреть на ковбоев и на девчонок из салуна. И если Дикий Запад на самом деле такой, как ты рассказываешь, может быть, я найду там саму себя.
– Ковбоев хочешь посмотреть, значит? – спросил он.
– И их тоже. А еще хочу увидеть тебя в мексиканском сомбреро и штанах с бахромой.
– Я вижу, ты внимательно прочитала мои книжки, – рассмеялся Ричард.
– От корки до корки. Было бы их больше, я бы все прочитала. Увлекательное чтиво. Увлекательнее, чем те романы, что я читала прежде.
– Ну так как?
– Что?
– Мы поженимся? Однажды я вышла замуж, чтобы досадить родителям, второй раз – ради титула. Пора бы выйти замуж и по любви.
– Мы никогда не поженимся, – тихо сказал он, и слова его прошелестели, как дуновение ветерка.
– Почему? – ахнула Кристина.
– Постарайся понять. Я недостоин любви. Особенно – чистой любви.
– Я не верю, Ричард. Ты же любишь меня, я вижу это, знаю.
Кристина видела, как мучительно он подбирает слова.
– Чем больше я думаю о нашей близости, тем больше она начинает пугать меня, – сказал он наконец. – В своей жизни я принес много зла женщинам. Причинить зло еще тебе… Это слишком, даже для моего каменного сердца.
– Глупости, Ричард. У тебя что, есть где-нибудь законная жена? Это может быть единственной преградой.
На его лице появилась тень улыбки.
– Нет, любимая. У меня нет жены – покинутой, с разбитым сердцем и кучей детей.
Кристина долго молчала, собираясь с духом.
– А у меня никогда не будет детей. Герцог женился на мне именно ради этого. Ему было за семьдесят, его жена умерла, не оставив ему наследника, и он надеялся получить его от меня. Если бы знала, то никогда не пошла бы на этот брак. Он ничего не сказал мне до самой свадьбы. А в брачную ночь лег в мою постель и попытался сделать все, чтобы у нас родился ребенок. Тогда-то он мне все и объяснил. Мне хотелось завыть от горя. Когда я сказала герцогу всю правду, у него было такое лицо… Я предложила герцогу аннулировать наш брак, но он оказался джентльменом и не согласился. Он был человеком слова, и если давал его, то навсегда. Герцог сказал, что моей обязанностью будет сопровождать его во время выездов в свет, а в остальном я могу чувствовать себя совершенно свободной… И еще он сказал, что гордится мною… Я готова была сгореть от стыда! Мне было бесконечно жаль этого несчастного больного старика. Ведь я разрушила его последнюю в жизни надежду – надежду иметь наследника.
