— Боюсь, я забыл упаковать свой розовый вибратор, — хриплю я, полагая, что она сейчас струсит и мне придется принять ледяной душ прямо сейчас.
Она протягивает руку и толкает меня.
— Я имею в виду… знаешь… ты мог бы позаботиться о себе, пока я забочусь о себе.
И снова я не ожидал такого.
Я киваю в знак согласия, как пещерный человек, потому что потерял весь свой словарный запас из-за того, что кровь прилила к моему уже твердому, как камень члену. Эта женщина серьезно собирается убить меня.
Она едва заметно кивает, и мы оба убираем руки под одеяло. Я просовываю руку в штаны и осторожно сжимаю член в кулак, потому что я уже на грани того, чтобы взорваться, а она еще даже не включила свой чертов вибратор. Вдруг легкое жужжание ее игрушки эхом отдается в комнате, и девушка делает прерывистый вздох, начиная двигать рукой под одеялом. Ее глаза закрываются, когда она утыкается головой в подушку и выгибается под одеялом. Я опускаю взгляд и вижу крошечные толчки, исходящие от того места, где движется ее рука.
Медленно надрачиваю себя, прикусив губу и представляя, как ее кожа касается моей. Ее горячее дыхание на моем ухе, когда я толкаюсь в ее влажную, скользкую теплоту. Это интенсивно, и все это скрыто под одеялом. Единственное, что делает очевидным то, чем мы занимаемся, это шелест ткани и жужжание ее игрушки. Мы как два гребаных подростка, одни в темноте, слишком смущенные, чтобы смотреть на то, что мы делаем.
Но я не подросток.
Я взрослый, блядь, мужик.
— Я хочу увидеть тебя, — хриплю я, мой голос срывается от желания. — Хочу увидеть, что ты делаешь с собой.
Девушка распахивает свои голубые глаза и поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Ее взгляд скользит по палатке, над моей паховой областью, а затем нервно переходит на лицо. Нора кивает в знак согласия и вытаскивает руку из-под одеяла. Садясь на кровати, она тянется за спину и стаскивает с себя мою футболку, а затем ложится обратно, одеяло все еще прикрывает ее нижнюю половину.
— Я тоже хочу тебя видеть. — Она повторяет мои слова, и мне требуется каждая унция контроля, чтобы не отпустить член, не перекатиться на нее сверху и не трахнуть до потери сознания.
Но так даже лучше. Это более озорно и запретно. Возможно, это самая горячая гребаная вещь, которую я когда-либо делал с девушкой.
Я сбрасываю одеяла с нас обоих и спускаю штаны. Под тяжестью эрекции мой напряженный член опускается на живот.
— Срань господня, — выдыхает она, пожевывая губу от возбуждения, глядя на меня. — Как ты умудряешься все время носить эти обтягивающие брюки с этой анакондой?
Мышцы моего живота сжимаются от смеха.
— Я шью их на заказ, так что для яиц места как раз хватает. — Беру член в руку и глажу один раз, кивая головой на ее руки. — Продолжайте, босс. Становится интереснее.
Она застенчиво улыбается и ложится на спину, снова включив вибратор, прежде чем просунуть его под тонкую ткань трусиков. Теперь она двигается быстрее, не теряя времени, когда возвращается к тому, на чем остановилась.
Мой взгляд переходит на ее соски, маленькие розовые бутоны, твердые как камень, напряженные на фоне тонкой ткани. Завтра я буду кусать эти соски, мечтаю я и ускоряю движения рукой, замечая, что дыхание девушки участилось, а звуки становятся все громче и громче. Нора борется между тем, чтобы закрыть глаз и наслаждением, наблюдать за мной, когда я приподнимаюсь на локте и надрачиваю себе так, словно это мое последнее предсмертное желание.
— Я уже близко, — кричит она, отрывая спину от кровати и издавая глубокий стон. Она водит вибратором по своему клитору быстрыми, стремительными движениями, ее предплечья напряжены от усилий.
— Смотри на меня, когда кончишь, сладкие сиськи, — приказываю я, мой голос не оставляет места для споров. — Мне нужно увидеть, как ты полностью теряешь контроль.
Ее широко раскрытые, полные желания глаза встречаются с моими, и я вздрагиваю, пытаясь сдержаться. Я тоже близок, так чертовски близок. Но не могу все испортить перед ней. Я должен увидеть, как она теряет себя хотя бы раз… Мне нужно навсегда запечатлеть в своем мозгу образ ее, извивающейся от удовольствия.
— О, боже, Дин! — кричит она, ее голос высокий и громкий, свободной рукой сжимает простыню, а ноги начинают дрожать. Ее губы раздвигаются, когда она произносит этот длинный, странный звук, который звучит не совсем по-человечески. Наконец она отводит взгляд и падает на спину, ее грудь вздымается, когда девушка борется с последними толчками своего оргазма.
Мое имя на ее губах, когда она теряет себя, возможно, самое горячее, что я когда-либо слышал в своей жизни. Долгие годы я считал Нору великолепной на расстоянии. Это идеальный, неприкасаемый, нерушимый снежный шар. Но увидеть ее с другой стороны… эту сексуально сущность под всеми списками, организацией и бизнес-планами… это невероятно. И удивительно, как сегодня вечером я смог ей отказать.
Я сжимаю свой член как в тисках, и как только расслабляю руку, вся кровь приливает к кончику, и я разбрызгиваю сперму по всему животу и груди.
— Чееерт, Нора, — кричу я, падая на спину, все мое тело напрягается, а член пульсирует, сперма стекает по стволу. Господи, я полностью потерял себя рядом с этой женщиной.
— О, боже! — В голосе Норы благоговейный трепет, и я смотрю на нее, чтобы увидеть, как она с открытым ртом смотрит на всю эту сцену, когда я кончил на себя, как подросток. Она смотрит на меня, улыбается своей невинной улыбкой и говорит: — Это будет очень весело.
Глава 10
Нора
— Мы поедем на велосипедах с горы? — с сомнением спрашиваю я за чашкой кофе, сидя за стойкой на кухне шикарного особняка и наблюдая, как Барб, женщина, очевидно, нанятая для того, чтобы готовить для нас, пытается приготовить омлет.
— Да! — говорит Линси со своего места рядом со мной. — Мы поднимемся на большом кресельном подъемнике на самый верх, возьмем там напрокат велосипеды и снаряжение, а потом спустимся вниз. Это склон для начинающих, так что маршрут не слишком коварный. У меня есть призы для тех, кто придет первым.
— Звучит весело? — Я произношу это как вопрос, потому что я не очень активный человек. Я из тех, кто гуляет по торговому центру с кондиционером. Делать что-либо на горе, кроме катания на лыжах, кажется мне слишком авантюрным. Я не думала, что Кейт любит активный отдых, поэтому удивлена, что это наше занятие на день. В планах было написано, что мы будем кататься на велосипедах, но я ожидала, что возьмем их напрокат, чтобы покататься по Аспену и походить по магазинам.
Барб портит свой четвертый омлет, разбрызгивая сырое яйцо по всей газовой плите, и я больше не могу этого выносить. Встаю со своего табурета и обхожу столешницу, чтобы встать рядом с ней у плиты.
— Не возражаешь, если я займусь этим?
Широко раскрытые, обеспокоенные глаза женщины смотрят на меня.
— А тебе не сложно? Я подменяю парня, который должен был быть здесь, а омлеты — мой криптонит. Если сможешь сделать лучше, я буду твоим должником, и мы сможем разделить оплату.
Я кладу руку ей на плечо.
— Мне не нужны деньги. Я люблю готовить. Мы справимся.
Я хватаю фартук, спрятанный в кейтеринговой коробке, и мы с Барб создаем собственный ритм на кухне, в то время как остальные члены группы начинают собираться, выглядя почти такими же довольными, как и я.
— Нора готовит омлет? — взволнованно восклицает Кейт. — Как мило! В качестве оплаты я подарю тебе одну из восемнадцати секс-игрушек, которые приобрела прошлой ночью.
Барб удивленно приподнимает бровь, на что никто не обращает внимания, пересказывая события прошлой ночи. Наш вечер, очевидно, был гораздо более захватывающим, чем у парней. Но я почти не слушаю, что говорят остальные, потому что мой разум заново проживает то, что случилось со мной после вечеринки.
