Алан устраивается за столом, пододвигает к себе блюдо с авокадо и яйцом пашот.
— К сожалению, до рая тебе еще как до Китая пешком. Заур уехал по делам, я решил, что тебе надо развеяться…
Стало горько.
— Уже понадеялась, что у этого монстра вдруг сердце появилось…
Алан бросил на меня колючий взгляд.
Авокадо и яйца были чудесными. По-особенному нежными, просто таяли на языке. А кофе… на свежем воздухе оно вселяло в меня надежду на лучшее.
— Алан, вчера я услышала разговор Заура с той сукой… Она говорила про Стаса. Это правда, что Заур убил его?
Алан посмотрел на меня удивленно. Будто пытался вспомнить, о ком я говорю. А потом, хмыкнув, вернулся к завтраку. Словно ничего в этом странного и не было, в том что Зу расправился с ним. По спине пробежал холодок.
— А тот мужчина? Связанный, вы убьете его?
Алан откинулся на спинку стула, закурил. В его задумчивом взгляде таилось что-то еще… будто он хотел, но все не решался мне сказать.
— Он — предатель, — проговорил спокойно. — Продал нас нашим врагам. На транзит напали, убили начальника охраны Заура, украли товар. Заур слишком занят, чтобы решить судьбу этого ублюдка, поэтому он ждал ее в подвале.
— Вы собираетесь его убить?
Он молчит, искоса наблюдает за мной.
— Может у него были причины? Для того чтобы предать вас? Может у него жену похитили или детей, может деньги были нужны, вы не поинтересовались? Неужели так легко лишить жизни человека? Я не верю, что на такие поступки идут просто так…
Он усмехнулся, окинул меня насмешливым взглядом.
— Он предатель. А с предателями разговор короткий, какими бы серьезными ни были их причины, Самира. Да и у Захара, убитого начальника охраны осталась беременная жена. Ты считаешь, что эта мразь не заслужила смерти?
Мне не хотелось продолжать этот разговор с ним. От признаний Алана становилось страшно. В очередной раз понимаю, что никогда не знала Заура настоящего. Когда влюбилась, видела все через розовые очки. Он казался мне героем, а на самом деле он всегда был убийцей и бандитом.
Я посмотрела вдаль. Охранники стояли у КПП, парни о чем-то болтали, смеялись. Жизнь идет, а здесь, словно другое государство, принадлежащее ему..
— Так он с ней? С Агатой? — сама не знаю, зачем спросила. Не сказать, что я сильно переживаю об этом.
— Давай сменим тему, мне скучно, — скривился Алан. И сейчас я впервые была с ним согласна.
— А у тебя то есть кто? Или Заур — твоя единственная любовь? — хихикнула, а он напрягся.
— А ты кого любишь, Сами? Заура? Или писькиного доктора своего? Или их вместе?
Меня покоробило то, как он назвал Димку. Но я знала, что Алан переживает за друга. Не стала заострять внимание на этом.
— Я никого уже не люблю, Алан. В том числе и себя…
Он молчал. А у меня сердце заныло.
— Мне нужна твоя помощь. Свози меня в больницу к Димке. Мне нужно поговорить с ним, извиниться, попрощаться.
Несколько секунд Алан смотрел на меня задумчиво.
— Самира, ты хочешь еще одной смерти? Хочешь увидеть меня со стеклянным взглядом и перерезанным горлом? Или Диму своего с пробитой башкой? А? — он отбросил в сторону зажигалку.
— Ты еще не поняла? Он убьет любого, он болен тобой, Самира. И если я сделаю это, пострадают все кроме тебя…
Меня разозлили его слова.
— Можно подумать, я не страдаю…
— Ты трахаешься. А меня он просто прирежет.
Я вскочила с лавочки. Мне не хотелось больше разговаривать с ним. Каждое мое слово он обсмеивает.
Но так и не дойдя до аллейки, где собиралась погулять, я замерла. Вдруг ворота открылись и во двор въехал черный Майбах. По коже пробежал озноб, меня передернуло от воспоминаний. Именно в этой машине Заур привез меня сюда. Только была я не на переднем сидении, а в багажнике, как вещь.
Машина останавливается у входа, из нее выходит Заур. А следом за ним со стороны пассажирского Агата. Она поправляет волосы, смеется, что-то говорит ему. А я глаз от них не могу оторвать.
Вдруг Алан берет меня под руку.
— Прогулка окончена, Сами. Идем в комнату.
Внутри меня разливается отвратительное на вкус чувство.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я не хочу. Я еще погуляю, — отвечаю упрямо. Алан напрягается.
— Сами…
Обернувшись, выдергиваю свою руку из его хватки.
— Почему этой суке можно все? Почему он с ней как с человеком, а со мной как с грязью?! — на моих глазах слезы, я упрямо стираю их с лица.
Алан вздыхает.
— Ты не тому человеку задаешь этот вопрос, детка, — в его глазах жалость, и я ненавижу себя за то, что не сдержалась. За то, что слабость свою показала им всем.
— Плевать. Пошли.
Глава 19
Бывают моменты, когда опускаются руки. Когда кажется, что такой долгожданный рассвет не настанет никогда. Когда хочется верить, но уже нет сил. Ты выжат, выжжен, опустошен до капли.
Я сидела на постели и смотрела в окно. Я вспоминала маму, то, как мы сажали с ней цветы, как любили гулять по гипермаркетам, выбирая рассаду и красивые горшки. У мамы было мало счастья. Отец всегда был тираном, он брал, ничего не давая взамен, кроме агрессии и боли. Мамы не стало, а что видела она в жизни? Что хорошего она унесла с собой?
Сейчас мне казалось, я повторяю ее судьбу. Незримо, незаметно для себя я оказалась точно в такой же ситуации, как и она когда-то.
Я слышала всю ночь голос Агаты. Я не могла уснуть, потому что ее раздражающий смех буквально въедался в мой мозг. Ревновала ли я? Ни капли. Я вдруг поняла, что ненавижу его намного больше, чем люблю.
Когда вдруг открылась дверь за спиной, я даже не вздрогнула. В комнату вошел Алан. В его руках была какая-то тряпка. Его напряженный взгляд прошелся по мне. Мужчина нахмурился, обнаружив бутылку в моих руках.
— Самира, может, хватит? — он попытался вырвать ее у меня. Я ловко спрятала ее за спину.
— Чего ты хочешь?
Он бросил ту самую тряпку в меня.
— Заур велел тебе надеть это. Вы идете в клуб.
Горький смех сорвался с губ. Он серьезно? Бьюсь об заклад, липучка Агата идет с нами.
— Тройничок намечается? — не смогла удержаться от колкости. Алан вздохнул.
— Сами, просто надень гребаное платье. Давай не будет раздувать проблему, у меня и так голова — дом советов.
Он развернулся на выход. А я опустила глаза на блестящую ткань на постели. Подцепила пальцем это уродство, осмотрела с разных сторон.
— Уверена, его выбрала для меня Агата. Чтобы я смотрелась пугалом рядом с ними, — засмеялась и сделала глоток из бутылки. Алан замер в дверях, почуяв неладное.
— Просто. Надень. Платье.
Я поставила бутылку на стол и медленно подняла руку вверх, загнув все пальцы кроме среднего.
— Вот. Передай своему господину. И пусть это дерьмо надевает его подружка, — я скомкала ткань и швырнула ей в Алана.
Он молча снял его со своего плеча, устремил на меня напряженный взгляд.
— Ты уверена, что хочешь этого?
Я посмотрела на него в упор. У меня больше не было сомнений.
— Да, Алан. Я уверена.
Как только закрывается дверь, я обессилено опускаюсь на то же самое место, где сидела до его прихода. В глазах слезы, а горло стягивает удавкой. Мне так больно, что дышать не могу. Мало того, что он с этой сукой развлекается, в дом ее приводит, так еще и решил больше унизить. Вырядить меня куклой, потащить вместе с собой в клуб. Мне настолько противно, что даже думать об этом не могу.
Вдруг снова открывается дверь. Только на этот раз она распахивается с оглушительным грохотом. Вздрагиваю от испуга, но не оборачиваюсь. Знаю уже, чувствую, как сгустился воздух вокруг. Это он.
Прикрываю глаза, пытаясь унять бешеное сердцебиение в груди.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ты перестала понимать человеческую речь? — раздается за спиной вкрадчивый голос. Совсем близко. Он издевается. Наслаждается своим превосходством.
Я чувствую касание его пальцев. В первую секунду нежно, но потом, будто бы одумавшись, он вдруг резко сжимает мои волосы в руке, тянет на себя, заставляет запрокинуть голову назад. Его лицо так близко, на моей коже его дыхание. Оно обжигает, оставляет следы.
