— И часто такое бывает?
— В последнее время — не часто. До него был случай в декабре 1976-го, когда итальянка Делизия Чиролли исцелилась от саркомы; еще один француз Серж Перин излечился в 1970 от хронической мозговой недостаточности; опять итальянец, Виторио Мичели избавился от остеосаркомы в 1963 году.
— Не густо. Четверо — за двадцать пять лет?
— Так медицина шагает вперед семимильными шагами…
— Сама врач, знаю.
— Между прочим, до четырнадцатого года на сто паломников приходился один исцеленный.
— Кино видел, «Праздник Святого Йоргена» называется?
— С четырнадцатого по двадцать восьмой год — один приходится уже на семьсот, а с двадцать восьмого по сорок седьмой — на тысячу шестьсот.
— А потом? Ты сказал, что в сорок седьмом основали бюро?
— После этого исцеления явно пошли на убыль.
— Вот видишь…
— Еще не догадалась?
— О чем?
— Почему именно Лурд? Почему намек на Лурд, и карточка из Лурда?
— Хочешь сравнить себя с Девой Марией?
— Ты вспомни, что ты сама сказала, а?
— Что такого я могла сказать?
— Про эксперимент. Не помнишь? — «Какой бы такой экспериментик поставить…»
— И что?
— Если кто-то хочет проверить, «экспериментик поставить», то лучше Лурда места не найти. Подумай…
Ладка смотрит на меня совершенно серьезно. А я опять не знаю, как реагировать. С одной стороны, у меня с языка уже готова сорваться накая-нибудь едкая насмешка. Что-нибудь типа: «Из трудовой биографии: с… по… работал и.о. Девы Марии в Лурде». С другой стороны, в ладкиных словах присутствует некая логика. Честно говоря, нервы у меня на пределе, ни к черту нервы. Как в ноябре вся эта каша заварилась, так никакого покоя, не знаешь, что еще завтрашний день принесет. И Ладку тоже можно понять, ведь не веришь поначалу в какие-то сказки, а потом набираются факты, статистика, нельзя же, в самом деле, такое придумать. Хоть взять Лурд этот чертов — а если прав Ладка, ведь опять логика наличествует. Где, спрашивается, такое вот место подобрать, чтобы независимая комиссия, ничего не зная, документально зафиксировала бы паранормальное явление. Да и пациент может ничего не знать, ему можно на счастье баночку краски всучить, подарочек от Девы Марии, сказать «на источнике заряженная», еще чего выдумать. Если больной излечится, то не удержится, конечно, прибежит и про чудо заявит. Дальше он попадает в комиссию, которая ему откажет по причине отсутствия одного из основных признаков, а именно моментальности воздействия. Поэтому никакого излишнего шума подняться не должно.
Я с замиранием сердца начинаю понимать, что этот «экспериментик» будет довольно близок по условиям, которые предъявляются к самым-таки настоящим клиническим испытаниям.
— Double blind? — произношу с сомнением.
— Умница, — говорит, — догадалась.
В силу своего когда-то полученного врачебного образования, а также долгой и успешной карьеры вивисектора-исследователя я отлично знаю, какие требования предъявляются к третьей фазе клинических испытаний любого лекарства: «randomized double blind study». В переводе на человеческий язык это означает следующее: все отобранные для испытаний больные случайным образом делятся на две группы; одна группа получает лекарство, а вторая, контрольная, плацебо; ни пациент, ни лечащий врач, его наблюдающий, не должны знать, что именно данный больной получил. На основании такого эксперимента собирается статистика, которую обрабатывают независимые эксперты, и, если она подтверждает терапевтическое воздействие, то лекарству дается зеленый свет.
Голова у меня идет кругом. Как врач, да еще с марксистской закалкой, которого никогда не похищали зеленые человечки с летающих тарелок, который никогда не был замечен в связях с космосом посредством голубой веревочки, я не верю в чудеса и исцеления. Я могу допустить существование различных странных необъяснимых наукой явлений с ограниченным радиусом действия. На меня давят молельные дома, я чувствую себя там неуютно — будь то синагога или церковь, мне хочется поскорее уйти. Я могу спокойно посещать церкви только на предмет органных или камерных концертов, но заходить в соборы мне почему-то претит. Такие места, как этот самый Лурд, вообще вызывают во мне некий протест, нежелание участвовать в каком-то общем стадном действе посещения святых мест, даже если я понимаю, что это очередная туристская аттракция. С другой стороны…
С другой стороны, существует какая-то дьявольская логика, по которой я своим, смею надеяться, логическим умом догадываюсь, что Лурд действительно может быть тем самым местом для ладкиного «эксперимента». И еще побывать мимоходом в Испании… То есть, поехать по Испании и, как бы мимиходом заскочить в Лурд.
Мы уже месяца два живем ожиданием неизвестно чего. После сообщения по телевизору о смерти Марио Ладка прямо-таки извелся весь. Конечно, полиция ни о чем не догадывается, а то бы и его в разработку взяли, но в Хоум Центре работать я ему больше не дала — хватит. Может, эта поездка в Лурд прояснит хоть что-нибудь, может хоть Испания развлечет — все-таки очень интересная страна. Я готова отправиться в любое путешествие, куда угодно, чтобы только кончилась, наконец, эта выводящая из себя неопределенность.
* * *
Век живи — век учись. Я прихожу на работу и как пылесос втягиваю в себя всякую «полезную» информацию, которую с беззаветной щедростью поставляют мне мои сотрудники. Со мной делятся опытом и разными мелкими туристскими хитростями. Мне наперебой дают телефоны знакомых турагентов, которые готовы сделать мне скидки на все.
С некоторых пор в моем организме поселилась не только стойкая аллергия на всякого рода рекламу, но и на наш легальный внутренний спам (спазм), забивающий электронную почту нескончаемым потоком рассылок и циркуляров. Надо сделать над собой усилие, чтобы начать вникать в не всегда понятный смысл абсолютно не нужного тебе «особо важного» документа. А теперь выясняется, что зря. Узнаю с удивлением, что пропустила довольно интересную информацию, что любой сотрудник нашей фирмы, а также его супруг, имеет право быть удостоенным золотой бизнес-визы, которая дает-таки немалые льготы и выгоды. Выясняю, однако, что никогда не поздно удостоиться, и что ради меня, потребителя любимого и ценного, а также супруга моего дражайшего, готовы к нам домой приехать и все оформить.
Не врет народный телеграф — через неделю получаем с нарочным свои золотые кредитки, а с ними — каталог очередного членства в каком-то неведомом клубе потребителей. Очень быстро выясняется, что у турагентов «дешевые пакетные сделки» гораздо дороже самостоятельного заказа билетов и машины, а до предлагаемых гостиниц, находящихся «в непосредственной близости» от центра, можно добраться непосредственно за полчаса на метро. Пришлось взять быка за рога (Испания все-таки) и заказать все самой. Попутно получила недостающие пол-оргазма от кредитного членства, когда выяснила, что могу купить билеты в Эль-Аль на пять процентов дешевле.
Апофеозом моей «Испанской кампании» является звонок в страховую компанию. Оказывается, обещанная бесплатная страховка на поездки за границу так просто не дается, а надо позвонить и сообщить даты прилета-отлета. За этим «сообщить» кроется, однако, массированная атака ушлых агентов, которые всеми силами пытаются всучить дополнительную страховку. Каких только доводов и убеждений они не приводят в доказательство того, что бесплатный сыр находится исключительно в мышеловке, и если добавишь им еще совсем чуть-чуть, то сами небеса будут к тебе милостивы. «С Божьей помощью», речитативом повторяют они, и можно подумать, что сам Господь Бог их деловой партнер. Прочистив ухо после невнятных воплей картавой девицы, я начинаю соображать, что за бесплатную страховку только что заплатила еще восемьдесят долларов.
Ладка меня утешает:
— Будешь богатой вдовой — получишь лимон баксов.
— А ты в следующий раз не поддакивай. Нашел тоже, секс по телефону.
— А шо, — говорит, — приятный девичий голос.
— Прямо-таки, Tender Whisper.[153]
— Ценю — владеешь предметом.
В этот момент я осознаю, что могу зачеркнуть последнюю строку в своем длинном списке приготовлений к поездке. У нас есть билеты, заказана машина и гостиницы в центре Барселоны и Мадрида. Я спланировала программу на каждый день и купила все мелочи. Осталось только подождать еще девять дней, и сбудется моя мечта — Испания.
Все оставшиеся дни я чувствую себя, как космодром Байконур перед стартом Гагарина. На меня покровительственно поглядывает начальство и сослуживцы, а я передвигаюсь как в тумане. Я беру дополнительный день отпуска накануне, чтобы неспешно собрать вещи и уложить чемоданы. В качестве монаршего расположения, моя начальница заказывает мне такси от фирмы. Не подумайте, меня не собираются бесплатно отправить на такси в аэропорт, но в соответствии с корпоративным тарифом надо будет заплатить шекелей на пятьдесят поменьше.
