МАЗОХИЗМ И САДИЗМ
Нарисованная мной картина мазохизма и садизма отличается от обычного психоаналитического представления о соответствии между ними: от представления о садизме как об импульсе человека причинить страдания другим, и от представления о мазохизме как о внутреннем импульсе, причиняющем боль самому человеку; то есть, фактически, речь идет о двух разных направлениях одного и того же импульса. Полученная нами картина предполагает другое, более сложное сходство. Каждый характер по-своему включает защитное и в основном агрессивное утверждение воли; каждый из них связан с ощущением подчиненности, стыда или унижения; каждый из них глубоко и откровенно заинтересован в том, чтобы определить уровень и статус человека и уметь сопоставить его со своим, определить степень превосходства и подчиненности, — однако садист смотрит на ситуацию из положения превосходства, а мазохист — из положения подчиненности. Несомненно, эти два типа отличаются друг от друга и представляют собой две основные тенденции характера; существующее между ними сходство позволяет без особого труда понять типичное присутствие обеих тенденций у одного человека, их относительную «выпуклость», которая даже в какой-то мере изменяется в зависимости от обстоятельств.
Глава 6. Сексуальный садизм и мазохизм
Психоаналитический взгляд на сексуальную жестокость включает в себя два фактора. Во-первых, раннюю детскую фиксацию на садистском — то есть жестоком и агрессивном — или мазохистском компоненте инфантильной сексуальности. Во-вторых, проявление у взрослых этого крайне агрессивного влечения в сочетании с генитальной сексуальностью как гарантированного средства снижения сексуальной тревожности (связанной с кастрацией) или чувства вины[73]. Проблема содержится именно во втором факторе. Независимо от своего отношения к теории либидо, по существу, никто не может усомниться в том, что источником сексуальных влечений взрослого человека оказываются подавленные в раннем детстве склонности, чувства и влечения: в данном случае детская агрессивность и жестокость. Проблема заключается не только в том, чтобы определить источники и составляющие проявления у взрослых такого сексуального интереса, но и понять, какое они имеют значение для уже сформировавшейся конкретной личности.
Попытка понять садомазохизм в таком ключе, то есть как сочетание сексуального возбуждения и агрессии, на мой взгляд, не дает объяснения субъективным чертам сексуальной жестокости. Так, считается, что проявление садистской агрессивности убеждает садиста в том, что он сам не является пассивной жертвой агрессии. Зато считается, что ощущение мазохиста себя жертвой реальной агрессии предвосхищает его чувство вины и снижает страх наказания[74]. Но такое объяснение агрессии как условия выражения сексуального влечения совсем не объясняет, как и почему жестокость становится эротически привлекательной[75]. Ибо это субъективное обстоятельство является главным: у некоторых людей жестокость не только вызывает сексуальное возбуждение или облегчает сексуальную тревогу, но и повышает сексуальное возбуждение и сама по себе становится возбуждающим фактором.
То же самое можно сказать относительно чувства власти, которое считалось составляющей частью сексуального садизма и надежным средством, снимающим сексуальную тревогу. В отношении садизма можно было услышать и прямо противоположное: то есть что сексуальные отношения открывают человеку возможность почувствовать власть. Но эти концепции оставляют открытым главный вопрос. Если присущие власти отношения: подчинение, принуждение и т.п. — являются основными составляющими сексуального садизма — а судя по всему, это именно так, — то что можно сказать об этих жестоких отношениях и вообще о проявлении жестокости, которые не только успокаивают людей или даже косвенным образом их удовлетворяют, но и существенно их возбуждают?
БОЛЬ И ЭРОТИКА
Есть все основания считать, что отношение боли к сексуальному возбуждению имеет некоторую биологическую основу. Фрейд[76] и многие другие психологи отмечали, что некоторые виды боли, особенно болевые ощущения кожных покровов, имеют тесную связь с эротическим возбуждением и легко в него переходят. Укусы и царапины — распространенная часть любовной игры, которая, как считают Форд и Бич[77], особенно характерна для общества, в котором дети и подростки традиционно имеют больше сексуальной свободы. Более того, известно, что ощущение боли, которую, например, причиняет укус, у многих видов животных обычно вызывает сексуальное возбуждение. Вместе с тем, результаты проведенных исследований показывают, что вряд ли стоит сомневаться в том, что «физиология любого мужчины и любой женщины такова, что небольшая боль может вызывать определенное сексуальное возбуждение»[78].
Оказывается, что близость сексуального возбуждения к некоторым болезненным ощущениям связана с другим фундаментальным фактом: в определенной мере воздействие силы является частью сексуальной активности. То есть даже не слишком энергичный телесный контакт способствует появлению сексуального возбуждения, причем не только кожных ощущений, вызванных трением и давлением, но и более глубокими телесными ощущениями. Вполне уместно напомнить, что в определенной мере физическая сила или даже насилие способствуют получению разнообразного чувственного удовлетворения и физического удовольствия не только в сексуальных отношениях, но и во многих других случаях. Маленькие дети получают удовольствие и успокаиваются не только когда их качают, но и когда их ритмически встряхивают или подкидывают, даже когда это делается слишком энергично. Взрослые получают удовольствие от многих физических и спортивных упражнений, а также от силового массажа.
Таким образом, мы не должны слишком легко отказываться от точки зрения самой садомазохистской личности на природу ее сексуального интереса к боли и физическому насилию, считая ее тривиальной и поверхностной. В ее взгляде основным является чувственное ощущение, порождающее сексуальное возбуждение. Психологи утверждают, что садомазохист использует секс для выражения агрессии и удовлетворения стремления к власти; садомазохист утверждает обратное: он применяет силу и даже насилие, чтобы получить сексуальное удовлетворение. Психологи полагают, что боль и насилие — это условия выражения сексуального влечения; садомазохист говорит, что боль и насилие сами по себе наполнены эротикой. Психологи полагают, что его интерес к насилию и боли, по существу, является символическим; садомазохист говорит, что испытывает к ним чувственный интерес, а если где-то и присутствует символизм, то это символизм, присущий чувственности. Он утверждает, что степень эротического возбуждения и физического удовольствия пусть не полностью, но прямо связаны с напряженностью и эффективностью воздействия силы или насилия, так как боль является самой глубокой формой выражения чувственного возбуждения.
Таков, по крайней мере, взгляд самого маркиза де Сада, который был очень грамотным и целенаправленным, если не сказать принципиальным сластолюбцем. Вот что он пишет:
Самый сильный шок, вызванный насилием, легко ставит «на дыбы» всю нашу нервную систему. Теперь, когда уже не приходится сомневаться в том, что боль воздействует на нас гораздо сильнее, чем удовольствие, если ощущение боли вызвать у других людей, вся наша сущность будет испытывать еще более сильное потрясение от общего шока.[79]
Не следует пренебрегать очевидным. Если мы возьмем за основу, что цель садомазохизма состоит в чувственном и сексуальном возбуждении или в возрастании этого возбуждения при переживании боли и насилия, то, по крайней мере, получим отправную точку и направление для постановки следующих вопросов. Почему боль и насилие оказывают такое воздействие, особенно на определенных людей? Откуда вообще возникает такой специфический интерес (по крайней мере, так иногда кажется) к повышению чувственного ощущения? Есть и другие вопросы: как понять садомазохистский интерес и возбуждение, вызванные разными видами жестокости, которые практически совсем не связаны с физической болью и насилием, а также чувственными переживаниями оскорбления и сексуального унижения? На эти вопросы нельзя ответить, принимая во внимание только садомазохистское действие и садомазохистское влечение. Это вопросы не столько о сути и содержании влечения, сколько об образе мышления и типе личности.
