«Слабое утешение, – подумал Даниэль, – но лучше, чем совсем ничего».
К 1948 году Даниэль уже вполне свободно, хотя и с легким акцентом, изъяснялся по-английски, встречался с американскими девушками и стал во множестве получать предложения от владельцев кафе поступить на работу. Все эти предложения он неизменно отвергал. Однако ранней осенью того же года, сменившей душное лето, он почувствовал, что больше не выдержит запахов гуляша и тушеной капусты, и понял, что пора двигаться дальше.
Как всегда, Леон и Сара единодушно его поддержали.
– Не думай о нас! – сердито воскликнул Леон, когда Даниэль признался, что не хочет бросать их на произвол судьбы.
– Думаешь, ты незаменим? – насмешливо спросила Сара. – Не задавайся.
Леон обнял жену.
– Сара права, ты должен выбраться из своей скорлупы, иначе ты сам никогда не узнаешь, что теряешь.
Даниэль перешел на работу в ресторан «Плаза», но вскоре убедился, что это был неверный шаг. Дразнящий запах долларов, мехов и бриллиантов проникал даже в кухню. Даниэль почувствовал себя в ловушке. Каждое утро он просыпался в тесной, похожей на тюремную камеру квартирке, шел на работу, принимал заказы, после работы развлекался со своими подружками, потом без сил валился на постель и засыпал. Неужели он избежал нацистского плена и потерял семью только для того, чтобы потеть у чьей-то чужой плиты до конца своих дней?
Он упорно искал выхода, и однажды декабрьской ночью несколько мыслей столкнулись в его усталом мозгу, как поезда в железнодорожной катастрофе. В первый день 1949 года Даниэль переехал из Йорквилла на Амстердам-авеню в западной части Нью-Йорка. Плата была явно завышена, но зато квартира идеально отвечала его нуждам. Для него не имело значения, что жилая комната – узкая и темная, а спальня может по размерам состязаться с обувной коробкой. Главное – кухня, и она в этой квартире оказалась единственным просторным, светлым, хорошо оборудованным помещением.
Он поместил рекламные объявления в «Нью-Йорк таймс», «Дейли ньюс» и в «Нью-йоркере»:
«ШВЕЙЦАРСКИЙ ШЕФ-ПОВАР рассмотрит предложения солидных клиентов по подготовке и проведению частных вечеринок и деловых приемов».
Объявления печатались в течение трех недель, прежде чем его телефон ожил.
Молва о нем распространилась быстро, и к тому времени, как в парках и садах Нью-Йорка стали распускаться первые весенние цветы, страницы в книге записей Даниэля уже были сплошь заполнены именами и датами. Прошло полгода, и у него уже появился собственный персонал: несколько служащих, отобранных им лично и подчинявшихся генеральному менеджеру Роланду Стейнбеку – толстенькому, близорукому, начисто лишенному самолюбия молодому человеку лет двадцати пяти, творившему чудеса и в кулинарии и в бухгалтерии. Отец Роланда был гением фондовой биржи, его мать – светской дамой, царившей на Лонг-Айленде, а сам Роланд мог прожить всю жизнь, не ударив палец о палец: ему не нужно было зарабатывать себе на хлеб. Он познакомился с Даниэлем в четыре часа утра на рыбном рынке в Фултоне, где они оба покупали омаров: Даниэль – для званого обеда одного из клиентов, Роланд – себе на ленч. Они с первого взгляда понравились друг другу, вместе отправились в трехэтажный особняк Роланда на Вашингтон-сквер, плотно позавтракали, и к девяти часам утра Даниэль обрел союзника.
– Моя мать, наверное, умрет, когда узнает, что я собираюсь сервировать обед ее друзьям!
– Может, не стоит?
Роланд ослепительно улыбнулся, его пухлые щечки окрасились довольным румянцем.
– Дорогой мой мальчик, можно ли найти более достойный повод для работы?
Даниэль решил не продлевать аренду своей квартиры и переехал в фешенебельный особняк на углу Риверсайд-Драйв и 73-й улицы, где снял двухэтажную квартиру: жил на верхнем уровне, а дела вел на нижнем.
Близость спальни Даниэля к его кабинету дала ему неожиданное преимущество в сексуальной жизни. Жены многих бизнесменов, чьи имена украшали книгу его заказов, были счастливы разделить с ним и ложе. Он обожал женщин – всех женщин без разбора – и сожалел, что столь многие из них замужем. Он вовсе не старался специально сближаться именно с замужними женщинами, но они сами вешались ему на шею, и отказать им он был не в силах.
16
Город был подобен саду, постоянно подкармливаемому волшебным удобрением: ничто не стояло на месте, все тянулось в рост. То же самое можно было сказать о жизни Даниэля. Список его заказчиков теперь включал более дюжины звездных клиентов, часто прибегавших к его услугам и требовавших совершенства за любые деньги. Одним из его лучших клиентов была фирма «Бернарди ликер», разветвленная сеть винных магазинов в Нью-Йорке и Чикаго. Когда его сотрудничество с группой распространителей спиртного только начиналось, один из коллег Даниэля сделал ему предупреждение.
– Джо Бернарди психопат, Зильберштейн. Если будешь с ним честен, тогда еще ничего, но стоит ему забрать себе в голову, что ты его подвел, даже если это и не так, он может взбеситься. Кое-кто попал в больницу только за то, что не вовремя расплатился с ним.
– Почему же полиция его не остановила?
– У Бернарди есть влиятельные друзья. И в сточной канаве, и в заоблачных высях. Говорю тебе, он опасен.
– Я уже подписал контракт.
Собеседник пожал плечами.
– В таком случае смотри, чтоб никто из его дружков не отравился за обедом.
Деловые отношения с Бернарди оказались плодотворными и честными, безо всякого жульничества. Даниэль никогда не встречался с ним лично, все контакты осуществлялись только через его подчиненных. Но потом он познакомился с женой Бернарди. Розе Бернарди было сорок два года. Высокая, элегантная, женственная римлянка, она познакомилась с Джо Бернарди во время своего первого визита в Нью-Йорк двадцать один год тому назад. Через три месяца они были уже женаты; в течение первых пяти лет брака Роза подарила Джо двух сыновей и дочь.
Роза была единственной слабостью Джо, он ее баловал, и она отвечала ему нежной заботой. С точки зрения Джо, у них был идеальный брак. Роза, увы, придерживалась иного мнения. Джо мог быть прекрасным любовником, когда находил для этого возможность, но с годами дела стали поглощать все его время и силы, сексуальный аппетит ослабел, он стал удовлетворять жену все реже и реже. Сама Роза была темпераментной женщиной, долгое воздержание отрицательно сказывалось на ее физическом и нервном состоянии. Она никогда не винила Джо, никогда не упрекала его в пренебрежительном отношении к себе, прекрасно зная, как он ей предан, но ей приходилось искать удовлетворения на стороне – она верила, что не только ради себя самой, но ради сохранения своего брака. Хорошо зная крутой нрав мужа, она понимала, что он ни в коем случае не должен узнать правду. Она очень тщательно выбирала своих партнеров.
