— А ты, Гоша, оказывается, романтик, — говорили ему товарищи.
Георгий пожимал плечами:
— Я даже не вполне понимаю, что обозначает это слово. Напротив, я — абсолютно трезвый и холодный рационалист. Вот вы все захотели остаться в разных НИИ. И что? Думаете, к теплому местечку пристроились? До старости лет останетесь младшими научными сотрудниками… Позор! А я еду туда, где возможности карьерного роста безграничны. На передовую!
— Скажешь тоже — «на передовую»… — смеялись друзья. Слишком уж серьезно Елисеев воспринимал эти разговоры.
Но он не склонен был поддерживать шутки на подобные темы.
— Да, как на передовую, — упрямо повторял он. — И не вижу здесь никакого повода для смеха. На передовой младший лейтенант мог мгновенно сделаться командиром роты, а то и полка… И в Сибири, при освоении нового месторождения, — то же самое.
Так и не удалось отговорить его.
И вот он здесь, в Междуреченске, в управлении. Ждет, когда начальник освободится. А начальник что-то во гневе: кричит на кого-то, разве только ногами не топает. Тот, второй, не то отвечает тихо, не то вообще молчит. А может, умер.
Елисеев едва заметно пожал плечами. Каким бы львом рыкающим ни оказался этот Буров, повышать голос на себя Елисеев не позволит. А уволить молодого специалиста начальник УБР не имеет права — по закону. Поглядим, чья возьмет.
Дверь кабинета распахнулась с такой силой, что дважды стукнула о стену. В коридор выскочил сильно покрасневший молодой мужчина. От ярости он ослеп и буквально наскочил на Елисеева. Тот не успел посторониться, так что у него даже искры из глаз посыпались.
Елисеев, впрочем, опомнился первым:
— Прошу прощения, товарищ.
— Гляди, куда прешь! — рявкнул молодой человек.
— Я же извинился, — напомнил Елисеев.
Тот перевел дух, усмехнулся:
— Вы здесь новенький? Ну-ну. Хотите совет? Собирайте манатки и уезжайте. Уезжайте куда глаза глядят. Вот хотя бы в Баку Там по крайней мере условия человеческие и тепло. И орать на вас никто не будет…
— Что, авария произошла? — доброжелательно осведомился Елисеев.
— Авария? Как же… Моралист нашелся… Ну ничего, ничего. Что, на этой Царевой свет клином сошелся? Получила свое — ну и пусть гуляет. — не вполне определенно ответил Виталий Казанец.
— Вы это о чем? — нахмурился Елисеев.
— Ни о чем… Аморалку мне шьет. — Казанец метнул яростный взгляд на дверь кабинета. — Начальничек! А самого жена бросила. Все управление уже судачит.
Казанец, не попрощавшись, быстро ушел. Казалось, он жалел, что наговорил лишнего.
Елисеев проводил его глазами, покачал головой. Не хотел бы он оказаться в одном коллективе с этим субъектом. Но если придется… Что ж, в таком случае Елисеев предвидел «веселые» деньки. Впрочем, он не сомневался в том, за кем останется последнее слово. Уж в чем-чем, а в отсутствии принципиальности и настойчивости Елисеева не мог бы упрекнуть ни один человек на земле.
Он слегка постучал по приотворенной двери в кабинет. Ответа не последовало. Елисеев вошел.
Буров сидел за столом, уткнувшись в сводки. Не поднимая головы, рявкнул:
— Казанец, я же тебе, кажется, доходчиво объяснил: видеть тебя не хочу!
— Я не Казанец, — спокойно отозвался Елисеев.
Буров наконец посмотрел на вошедшего. Открытое лицо, аккуратная прическа, чистый, хотя уже смятый, ворот клетчатой рубашки. Взгляд Бурова смягчился.
— Надеюсь, что не Казанец. Присаживайтесь, товарищ.
Елисеев уселся, передал ему документы: диплом, направление из комиссии по всесоюзному распределению.
— Угу, — промолвил Буров. Ему было как-то не по себе от такого совершенства: по всем предметам «отлично». Просто не верится, что эдакий архангел слетел с московских небес и приземлился в Междуреченске. — Что ж, — заключил он, — молодые специалисты нам очень нужны. И работа для тебя найдется подходящая.
— Вот и хорошо, — кивнул Елисеев.
Буров подумал немного.
— Ты в математике разбираешься? В цифрах?
— Что за вопрос? — удивился Елисеев.
— Так разбираешься или нет?
— Разумеется, да, — сказал Елисеев. Смутить его явно не удавалось.
— Вот и замечательно! — Буров прихлопнул елисеевские документы широкой мозолистой ладонью. — Пойдешь работать в бухгалтерию.
Повисла пауза. Буров рассматривал новичка без малейшей насмешки. Разве что близкие друзья, хорошо изучившие Григория Александровича, разглядели бы хитрые искорки, прыгавшие в глубине его глаз. Ну-ка, друг ситный, как ты к такому-то отнесешься? Молодой специалист в бухгалтерии?
— Большое спасибо за предложение, — сказал Елисеев, даже бровью не двинув, — но я приехал на буровую. Специальность указана у меня в дипломе. Вон там, второй строчкой, видите? И вы обязаны предоставить мне работу именно по специальности, иначе у меня не будет возможности отдать государству долг.
— Долг? — удивился Буров. С ним никто еще не разговаривал подобным образом.
— Ну да, — невозмутимо продолжал Елисеев. — Советское государство обучало меня, одевало-кормило, позволило избрать дело по душе. Теперь я обязан отработать согласно полученным в вузе навыкам. Вас что-то удивляет? Мне кажется, сейчас я пересказываю одну из газетных передовиц. Знаете, в «Правде» печатают — к первому сентября. О праве советских граждан на образование.
— Тьфу ты, — проворчал Буров. — Законник приехал. Жаль, юридического отдела у нас не предусмотрено.
— Я настоятельно прошу направить меня на самый сложный участок работы, — продолжал Елисеев.
— Кстати, бухгалтерия и есть самый сложный участок работы, — настаивал Буров. Но он уже понимал, что провокация провалилась: новичок — крепкий орешек. Ладно, ладно, поглядим. На каждый орешек свои щипцы найдутся.
— Не смею возражать, — сказал Елисеев. — Однако я приехал на буровую.
Буров почесал за ухом.
— Значит, не пугают трудности?
— Нет, — спокойно сказал Елисеев.
— Не стану скрывать: текучка кадров у нас большая. Я это рассматриваю как дезертирство, но препятствовать не имею возможности. Если и ты захочешь — что ж, скатертью дорога. Сейчас в бригаде Векавищева уволился помбур. Можешь поверить на слово: пойдешь туда — трудности тебе гарантированы. Не передумал?
— Нет, — сказал Елисеев. — С какой стати?
* * *
Андрей Иванович Векавищев принимал у вышкомонтажников новую вышку. Вроде «Пизанской башни» быть не должно. Вроде все в порядке. Авдеев ходил за Векавищевым мрачный как туча. С чего бы? Ну, сбежал помбур Кобенко. Жену бросил, хорошенькую библиотекаршу Машу, и с трудового фронта дезертировал. Но это же с самого начала было ясно, что так произойдет. И работник Кобенко был дерьмовый, и человек гнилой. Плакать по нему здесь никто не будет, даже Маша. Сегодня он убыл, так сказать.
— Ты чего смурной, Илья? — спросил Векавищев.
— Если бы знать, — вздохнул Авдеев. — Неспокойно как-то на душе… Как будто случится что-то дурное.
Приехала вахтенная машина, остановилась вдали от вышки, на дороге. Бодро, резко хлопнула дверца, выскочил Ваня Листов, побежал по направлению к Векавищеву. Еще издалека закричал:
— Андрей Иванович!
Авдеев покачал головой. Вот ведь счастливое создание этот Листов — всегда в приподнятом настроении, всегда в ожидании хорошего. Всем бы так… Но всем — не получается. Жизненный опыт, будь он неладен, мешает. Спотыкаешься об него, как о камни и сучья, набросанные на дороге. Привычка ждать плохого не оставляла Авдеева. Ну а как забыть все, что с ним случилось, — войну, тяжелую работу, арест, лагерь, измену жены?
«Сейчас-то все хорошо, — одернул себя Авдеев. — А предчувствия твои дурные — просто от приближения осени. Марта твердит ведь тебе: твое, мол, сердце — не вещун, оно просто болит от усталости».
— Андрей Иванович! — кричал Ваня.
— Случилось что-то, — не выдержал Авдеев.
Ваня наконец приблизился.
— Ну, что орешь, как больной слон? — осведомился Векавищев. — Докладывай по порядку. Отдышись. Что взволновался-то?
— Разные новости. Кобенко сегодня…
Векавищев поморщился, как от зубной боли.
— Уехал — и черт с ним! — вырвалось у него. — Невелика потеря.
Ваня вдруг хихикнул.
— Перед убытием получил свое, — сообщил он. — Васька Болото нарочно на станцию съездил, чтобы морду ему начистить.
Векавищев повернулся к Авдееву:
— Ну вот, а ты переживал… Не все новости плохие.
Авдеев неопределенно пожал плечами.
— Это еще не все, — продолжал Иван и показал рукой на машину.
Оттуда вышел человек в городской одежде и с рюкзаком на плечах. Настороженно остановился возле машины, поглядывая издали на Векавищева с Авдеевым.
— Начальство прислало нового помбура взамен Кобенко, — выпалил Ваня.
