Люди, работавшие с Ходорковским и решавшие с ним производственные вопросы, говорят, что в простой беседе Ходорковский имел обыкновение пропускать логические звенья своих рассуждений, так что трудно бывало его понять. Так, пропуская логические звенья, говорят два типа людей — гении и обманщики.
В начале двухтысячных годов Ходорковский то ли перестал быть гением, то ли перестал быть обманщиком, и всякое почти публичное его выступление стало презентацией, а череда заранее подготовленных слайдов помогала Ходорковскому заставить слушателя следить за мыслью.
Он нарочно научился говорить в жанре презентации, как учат в западных бизнес-школах. Он сменил язык, как меняет язык человек, приезжающий жить в другую страну. Может быть, он и впрямь рассчитывал, что от этой смены языка изменится вокруг него страна? Может быть, он действительно думал, что новый его язык вот-вот станет в России государственным? Не знаю, но точно так же в дни Оранжевой революции в Киеве водители на улицах вдруг стали предельно вежливы, принялись уступать друг другу дорогу и пропускать пешеходов на «зебре» — надеялись, что сегодня прекратят хамить, а завтра станут цивилизованной и европейской страной.
В девяностые годы, когда компания ЮКОС была закрытой, и прибыль ее складывалась из предприимчивости, как мы помним, и доступа к правительственным тайнам, чем туманнее выражался руководитель компании, тем для компании было лучше. Они говорили и продолжают говорить на птичьем языке, эти люди из властной элиты. Поди-ка ты догадайся, если не входишь в элиту, что передел собственности следует называть «приватизацией», войну следует называть «контртеррористической операцией», а диктатуру следует называть «суверенной демократией». Ни за что не догадаешься. А если не догадался, то, стало быть, ты и не элита.
В двухтысячные годы, после того как свободное владение птичьим языком постсоветской элиты не спасло его от дефолта, Ходорковский решил сделать свою компанию открытой и деньги на развитие компании решил получать на фондовом рынке за счет того, что люди покупают акции компании. И ему потребовалось стать внятным на западный манер. Ему потребовалось научиться говорить так, чтобы инвестор, вкладывающий в компанию ЮКОС деньги, понимал, как именно компания ЮКОС собирается эти деньги приумножить.
На рубеже девяностых и двухтысячных годов Ходорковский нанял пиар-компанию Burson & Marsteller, чтоб эта компания научила ЮКОС быть открытым и прозрачным, а его, Ходорковского, научила быть внятным. Потом расторг контракт с Burson & Marsteller, нанял новых штатных пиарщиков. И надо сказать, что то ли новые пиарщики, то ли ребята из Burson & Marsteller неплохо поработали. Внешне, во всяком случае, Ходорковский девяностых и Ходорковский двухтысячных — это два разных человека. Ходорковский девяностых полноват, одутловат лицом, все больше молчит, носит очки в тяжелой оправе, носит усы, и волосы у него не слишком-то аккуратно ложатся на ворот дурно сшитого пиджака. Это восточный или, если хотите, советский тип мужчины — солидный, закрытый и неряшливый.
Ходорковский двухтысячных другой. В это самое время вся российская элита стремится стать частью элиты западной: катается на горных лыжах, покупает яхты, шьет костюмы на Севилл-роу, но и совершает комичные ошибки, самолетами, например, привозя с собой на курорт гулящих девок или за одну ночь выпивая в отеле весь запас «Шато-Петрюс». А Ходорковский органичней других. Он строен и подтянут, он коротко стрижен, он не носит усов, очки у него без оправы, он демократичен в одежде, кроме тех случаев, когда протокол требует пиджака и галстука, он открыт, он легко и охотно разговаривает на любые темы. У него симпатичная жена, наконец: не советская номенклатурная тумба, но и не девушка-аксессуар, на прокат позаимствованная в известном модельном агентстве. У него маленькие дети. Он приезжает с семьей в Париж и ведет детей в Лувр. Инна Ходорковская говорит, что ее мужу не очень интересно было в Лувре, но повел же все-таки туда детей.
У него — главное! — прозрачная компания. По западным стандартам, прозрачная. Он как никто близок к тому, чтоб отлепиться от провинциальной российской элиты и прилепиться к элите мировой. В России он чувствует свое превосходство.
Вот, например, как один из сотрудников ЮКОСа рассказывает про круглый стол в сибирском городе Т. с участием губернатора В. К. и депутатов областного законодательного собрания — местной элиты. Ходорковский атакует. У него презентация. Покажите, пожалуйста, слайд. На слайде наглядно изображается, сколько за отчетный год создала компания ЮКОС в Т-ской области высокооплачиваемых рабочих мест. Это официальная статистика. И приходится депутатам признать, что высокооплачиваемых рабочих мест в области стало больше. А вот налоги (покажите, пожалуйста, следующий слайд), которые заплатил ЮКОС в областной бюджет, больше всех, между прочим. Но надо же прибавить к налогам и тот мазут, который поставлял ЮКОС по себестоимости зимой, чтоб отапливать северные города.
И надо же прибавить к налогам те 120 миллионов рублей, которые инвестировал ЮКОС в социальную сферу.
Вот, пожалуйста, соответствующий график.
Презентацию свою Ходорковский ведет к тому, чтоб Т-ские парламентарии перестали публично врать, будто области от ЮКОСа нет никакой пользы. А чиновники на птичьем своем языке областной элиты просят денег. Для этого они говорят, что деньги нужны им на социальные программы и отопление северных городов.
— Вот мы же и строим вам школы, и отапливаем северные города, — говорит Ходорковский, подкрепляя свои слова слайдом и делая вид, будто не понимает птичьего языка.
Он демонстративно как будто бы не хочет понимать, что деньгами из областного бюджета распоряжались бы чиновники, тогда как мазут, поставляемый ЮКОСом по себестоимости для отопления северных городов, идет ведь на отопление северных городов, черт бы его побрал совсем. Никак ведь нельзя перераспределить мазут из северных городов в карманы чиновников. Это ведь откровенное воровство получится. И не подготовились чиновники. Не владеют языком западной бюрократии. Нет у них своих ответных презентаций со слайдами, чтоб показать, почему жителям северных городов выгоднее иметь деньги в областном бюджете на покупку мазута, чем собственно сам этот мазут в котельных.
А губернатор В. К. улыбается. Ему, похоже, начинает нравиться этот нефтяной магнат из американского фильма с рациональным своим ведением бизнеса.
А может быть, губернатору нравится, что и сам он за этим круглым столом становится как бы губернатором из американского фильма.
— Ну хорошо, — не выдерживает один из депутатов, связанный в Т-ске с производством кабеля, не знаю, переводить ли вам его слова с птичьего языка на человеческий. — А почему же вы деньги не инвестируете в Т-скую экономику? Почему заказы не размещаете на местных предприятиях? Почему кабель, например, не покупаете Т-ский?
— Покажите, пожалуйста, следующий слайд, — Ходорковский улыбается. — Мы протестировали продукцию всех предприятий, производящих кабель в Т-ской области и соседних областях.
Черт побери! И тут он подготовился! Из следующего графика видно, что ни один производимый в Т-ской области кабель не дотягивает до стандартов ЮКОСа ни по одному из основных показателей. Недостаточно прочный, недостаточно гибкий на морозе и к тому же слишком дорогой, не потому ли, что в цену кабеля закладывается вознаграждение госчиновникам, которые станут лоббировать покупку этого кабеля крупными компаниями, работающими в регионе.
— Продолжать? — спрашивает Ходорковский.
Наверняка у Ходорковского припасен еще и слайд, наглядно показывающий, какую долю в цене продукции Т-ских предприятий составляет «откат», предназначаемый местным чиновникам, чтоб те продукцию эту продвигали. Поэтому на продолжении никто не настаивает. А Ходорковский говорит: — Вы посоветуйте вашим производителям подтянуть свой кабель по качеству, тогда мы с удовольствием будем его покупать. Нам же легче не возить через полстраны.
Круглый стол в городе Т. заканчивается дружеским ужином с губернатором. И рассказ о триумфальных презентациях Ходорковского тоже на этом заканчивается, потому что дальше пойдет речь о презентациях, которые приведут Ходорковского в тюрьму.
С 1999 года добыча нефти в России стала расти.
Причем в компании ЮКОС, благодаря современным технологиям и американским инженерам, добыча росла вдвое быстрее, чем в среднем по отрасли. Теоретически добычу можно было бы увеличивать бог знает еще насколько, и бог знает сколько еще можно было бы заработать денег. Но это только теоретически.
На самом деле нельзя же добыть нефти больше, чем ты можешь продать. А чтобы продать нефть, надо прокачать ее по нефтепроводам. А нефтепроводы не резиновые: 48 610 километров труб, 336 насосных станций, 849 резервуаров для хранения нефти — все, больше нет.
